От разглядывания изображения его отвлекло тихое жужжание камеры, которая вновь направила «глазок» на картину. Ничего вроде странного не произошло, но стало так жутко, будто он один в ночной комнате посмотрел фильм ужасов. Камера вновь зажужжала, и Саша резко оглянулся с желанием ее отключить. Оглянулся – и похолодел от ясного ощущения, будто кто-то с картины смотрит ему в спину…

– Вика, как ты думаешь, эта дама на картине, она идет по аллее от нас или к нам? – неожиданно спросил он за завтраком у жены.

Вика моргнула, будто вопрос застал ее врасплох, а затем ответила:

– Думаю, от нас. А что?

– Так, просто. Забавный эффект.

Саша не стал добавлять, что утром различил нанесенные точками глаза дамы на пока еще расплывчатом лице…

«Он хочет тебя видеть»

Люсинда пролистнула текст и отложила телефон на край умывальника. Начесывая на лоб короткие рыжие кудри, она подумала, что, к сожалению, часть жизни вот так, как сообщение, не смахнешь.

Без десяти восемь, скоро выходить из дома, нужно поторопиться.

Расправив перед зеркалом уголки воротника рубашки, она нанесла на запястья по капле духов. Затем проверила, выключила ли утюг, и налила на кухне чашку чая. Семь пятьдесят четыре. Изменив привычке, сегодня Люси завтракала перед самым выходом: как она себя ни обманывала, но фраза сбила ее с привычного ритма.

«Люсинда, ответь», – пришло еще одно сообщение. Она замерла с чашкой в руке, потом, будто опомнившись, закрыла мессенджер и вошла в новостную ленту. Заголовки, которые она пролистывала, не вызывали интереса. Люсинда уже собралась выйти из браузера, когда увидела новость, что олигарх Гвоздовский прошлой ночью был госпитализирован. Она помедлила, борясь с искушением ткнуть в кликабельную строчку, но, справившись с собой, допила остывший чай. Восемь ноль-ноль. Пора.

В офис она вошла, как обычно, в девять. Адрес поменялся, но манера приходить вовремя осталась. Никакие пробки, сбои в расписаниях поездов в метро и форсмажоры не могли задержать ее. Кто-то из коллег пошутил, что по Люсинде можно сверять часы.

По другой привычке, от которой так и не смогла отвыкнуть за два с половиной месяца, она бросила взгляд на стойку ресепшн. Каждый раз Люсинда подсознательно ожидала увидеть Марину, поэтому вздрагивала, наткнувшись на улыбающуюся физиономию шамана. Но сегодня Арсения не было на месте. Люсинда удивленно подняла брови. Все утро шло не так, как она привыкла. Какие еще сюрпризы подкинет день?

Ее кабинет был рядом с переговорной, из которой доносились голоса. Арсений и Макс приезжали рано, но помимо них был кто-то еще. Люсинда, не заходя к себе, заглянула в приоткрытую дверь и увидела заплаканную молодую женщину, вокруг которой суетился Арсений. Сидевший к двери спиной Макс тут же оглянулся.

– Привет, Люси! Заходи. Знакомься, это Виктория.

Посетительница кивнула в знак приветствия и поднесла к губам чашку. Сделав маленький глоточек, она громко шмыгнула носом. Шаман тут же услужливо подвинул ей коробку с салфетками и присел. Люсинда заняла место рядом с Максом.

– Пока не вся команда в сборе, но Лида с Герой скоро подойдут. Мы можем дождаться их, но лучше приступим прямо сейчас, – ласково обратился к молодой женщине Макс.

– Я приехала слишком рано, простите, – пробормотала Виктория. – Не спала всю ночь, не знала, как дождаться утра… Это какой-то кошмар! И, главное, мне никто не верит.

– Здесь вам поверят, – уверенно произнес Макс. – Повторите, пожалуйста, все, что я от вас услышал по телефону, и мы подумаем, как вам помочь.

Рассказ Виктории был сбивчивым, с паузами, она то и дело начинала плакать. А еще у Люсинды создалось впечатление, будто молодая женщина тщательно подбирала слова. Возможно, гостья боялась, что ее поднимут на смех. Но лица Макса и Арсения оставались предельно серьезными. Люсинда тоже с некоторых пор отвыкла улыбаться. Она не только слушала посетительницу, но и слегка, стараясь не привлекать к себе внимания, считывала ее энергетику. Первым делом поняла, что припухлость лица Виктории вызвана не только слезами, но и ее беременностью. Люси чуть прикрыла глаза и мысленно выдохнула: мальчик, хорошо развивается, до родов еще три месяца. А вот настроение будущей мамочки было мрачнее тучи: душу женщины заволакивал промозглый туман, пропитанный безысходностью и отчаянием, страх прорезался огненными вспышками, и тогда Виктория, будто за спасательный круг, хваталась за лежащую перед ней бумажную салфетку и сжимала ее в кулаке.

В девять пятнадцать из коридора раздался шум, смех Лиды, а затем зычный голос Геры:

– Ау! Где все-е?

Коллеги ввалились в офис, как на праздничную вечеринку.

Виктория споткнулась на фразе, ее глаза удивленно округлились. Макс тут же поднялся с места и вышел в коридор. Не пробыл он там и минуты, вернулся с притихшими коллегами. И хоть лица тех уже были серьезными, глаза Лиды сияли счастьем. Проходя мимо, она, будто шлейфом дорогих духов, обдала Люсинду непривычными флюидами – радостью, ликованием и небольшой нотой смущения, словно Лида, глянув на клиентку, устыдилась своего настроения и попыталась его пригасить.

– У меня пропал муж, Саша, – продолжила Виктория после небольшой паузы, в которую ей представили Лиду и Геру. – В лицо мне это не говорят, но близкие считают, будто он меня бросил. Из-за моих гормональных сбоев я… стала невыносимой, Саша все это терпел, но…

Лицо женщины снова искривилось, пошло красными пятнами, она торопливо поднесла к глазам салфетку. И пока клиентка приходила в себя, никто не нарушал тишину.

– Но это не так! Саша меня не бросил! – воскликнула Виктория. – Его вещи на месте. Я просто не обнаружила мужа утром, когда проснулась. И ничто не указывало на то, что он ушел из дома! Даже машина припаркована на том же месте! Его нет уже четвертые сутки. Как бы я себя ни вела, он бы не поступил со мной так! Если у него была другая женщина, он бы… Он бы, наверное, как-то мне об этом сказал?

Виктория, будто в поисках поддержки, обвела всех несчастным взглядом. Гера состроил сочувственную мину, лица Макса и Арсения оставались серьезными, Лида же, явно думавшая о чем-то своем, с трудом подавила неуместную улыбку. Коллега сидела рядом с клиенткой, и контраст между убитой горем молодой женщиной с заплаканным лицом и сияющей радостью и красотой Лидой был разителен. Люсинда обычно не вмешивалась, но сейчас чуть нахмурила брови, давая Лиде понять, что нужно сдерживаться. Впрочем, такой коллегу она тоже раньше не видела, вероятно, случилось что-то неординарное. И, судя по заговорщическому взгляду, который та бросила на Геру, – связанное с ним.

– А незадолго до Сашиного исчезновения в нашем доме стало происходить нечто странное, – продолжила Виктория. – По ночам я просыпалась от шума шагов за стеной, голосов, ощущения, будто кто-то на меня смотрит. Саша мне не верил, потому что ну кто может шуметь в пустой гостиной, за стеной которой находится не другая квартира, а подъездная лестница? Но я попросила установить камеру.

На этом месте Гера заинтересованно вскинул брови, а Лида наконец-то справилась с собой и лицо ее приняло внимательное выражение.

– Ничего вроде странного камера не сняла. Я просмотрела записи, убедилась в том, что никто по ночам по нашей квартире не ходит, и успокоилась. Но в ночь, когда пропал Саша… Как бы это объяснить. Понимаете, камера реагировала на движение. Так вот, в ту ночь она дважды развернулась к картине.

– Что за картина? – заинтересовался Макс.

– Мы ее недавно купили. Нашла в интернет-магазине, она мне очень понравилась, потому что подходила по цветовой гамме к интерьеру, да и просто хорошо выполнена: осенняя аллея и силуэт женщины, скрывающийся в дымке. Погодите, я вам фото покажу.

С этими словами Виктория поискала нужный снимок и пустила телефон по кругу. Люсинда, когда очередь дошла до нее, увеличила изображение и, рассмотрев его, передала смартфон дальше. Подняв голову, она заметила, что Макс наблюдает за ее реакцией. То ли желал узнать, почувствует ли что его напарница, то ли вспомнил недавние события в августе – жуткий финал их первого расследования. И картину. Конечно, картину, которая оказалась ловушкой для Люсинды.