– Что за тупая секретутка у тебя тут сидит? – слышу громогласное и оседаю. Ясно. Папочка пожаловал. Ублюдок, лишивший меня дочери. Что ж… Я доберусь и до него. А пока побуду тупой секретуткой.

– Лика, сделай два эспрессо, – слышится из коммутатора.

Я быстро делаю кофе, ставлю на поднос с конфетами и осторожно вхожу в кабинет.

– Ты хоть представляешь, какой это риск? Ты подставляешь кашу компанию, Андрей! Если тебя поймают за продажей оружия на Восток, тень ляжет на всю империю. Ты этого хочешь? – старик отчитывает Андрея, а тот всё так же стоит у окна, смотрит вдаль.

– Всё почти законно. Ничего такого, что могло бы бросить на нас тень, отец. Можешь не волноваться.

Романов-старший открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же косится на меня.

– Шевели ногами быстрее и проваливай! – рявкает на меня. Урод.

Я ставлю кофе и по-быстрому выметаюсь из кабинета. Самое важное на сегодня я уже услышала. Романов торгует оружием. И, судя по всему, делает это незаконно. Отличная информация, достать бы ещё доказательства и цены мне не будет.

Пока Романов встречается с партнёрами в ресторане, я остаюсь в офисе одна. И, конечно же, спешу этим воспользоваться. Захожу в его кабинет, осторожно переворачиваю на столе бумаги. Их много, но ничего действительно важного не нахожу. Этого следовало ожидать. Кто же оставит важные бумаги на столе.

Поглядываю на сейф, но он с кодовым замком и мне его не открыть. Я бы попыталась ввести дату рождения Ники, но под потолком замечаю камеру видеонаблюдения. Опа… Нехорошо.

Делаю вид, что складываю разбросанные бумаги, забираю чашку из-под кофе и выхожу из кабинета Романова. Не хочется так быстро и глупо засветиться. У меня ещё здесь много дел. Со встречи Андрей приходит довольный и даже слегка поддатый. Ловит меня у стойки, за талию притягивает к себе. Целует, нагло напав на мой рот.

– А ты времени зря не терял, – усмехаюсь я, отпрянув от него.

– Я сегодня заключил сделку века, так что имею право. Вечером поедем праздновать, – шлёпает меня по заду, а я, пискнув, прячусь за стойкой.

– Поздравляю, – улыбаюсь ему своей самой обольстительной улыбкой. Все женщины любят победителей. И мне важно, чтобы Романов чувствовал себя рядом со мной победителем.

Вечером, как и было сказано, мы едем праздновать его сделку в ресторанчик на воде. Что-то типа огромной яхты с живой музыкой и толпой прожигателей жизни.

Мы с Романовым вдвоём за самым шикарным столиком. Шампанское льётся рекой и я уже хорошо подвыпила. Андрей пьёт виски, но по нему не скажешь, а вот меня уже слегка ведёт.

– Разрешите пригласить вашу даму на танец, – вдруг из ниоткуда появляется какой-то мужик.

Я обалдело на него смотрю, а Романов расправляет плечи.

– Она занята.

– Я занята, извините, – улыбаюсь нетрезвому мужчине, но тот, похоже, не собирается отступать от намеченной цели.

– Всего один танец, – берёт меня за руку, тянет к себе. Романов поднимается с кресла, шагает к мужику. Тот на голову ниже Андрея, да и в плечах поуже будет. Видимо, оценив свои силы, мужик не стал нарываться дальше, отпустил мою руку.

– Очень жаль, – сокрушённо вздыхает мой неудавшийся поклонник и подняв руки в защитном жесте, уходит.

Я улыбаюсь, глядя ему в след.

– Надеюсь, я не нарушил твои планы? – Романов садится обратно, бросает на меня ревнивый взгляд. – А то могу позвать ухажёра обратно.

– И что, сыграете на меня в карты? – приподнимаю вопросительно бровь.

Романову моя шутка не нравится.

– Не умничай, – обрывает меня зло, опустошает свой бокал. – Пей лучше шампанское.

Я смотрю в его глаза и понимаю, что Романов только что меня приревновал. Довольно сильно. Так, что даже вышел из себя, что на него не похоже.

– Я хочу танцевать! – ставлю опустевший бокал на стол, поднимаю руки. – Ты пригласишь меня?

– Я не танцую, – обламывает меня Романов.

– Тогда я одна потанцую, – вскакиваю с кресла и шагаю на танцевальную площадку. Тут же большинство мужских взглядов обращено на меня, что мне на руку. Чем больше я привлекаю внимания, тем сильнее ревнует Романов. И мне это по кайфу.

Музыканты врубают модный шлягер и певица начинает петь. Я же отдаю себя музыке и с головой ухожу в танец.

Уверена, что к концу моего выступления члены стоят у всех наблюдателей. Танцевать я умею. Соблазнять тоже. Кто-то заказывает для меня песню, чтобы шоу продолжалось, но я, уловив взгляд Романова решаю вернуться за столик.

– Что это было? – задаёт вопрос Романов. А я невинно пожимаю плечами.

– Ничего. Потанцевала.

– А у меня возникло ощущение, что ты решила найти проблем на свою упругую жопу, – он серьёзен и даже зол. Я же мысленно ликую.

Выпиваю ещё один бокал шампанского и чувствую, что меня уже торкнуло. От музыки, от взгляда Андрея, от того, как я сейчас выгляжу… Я испытываю эйфорию, но вместе с тем мне хочется упасть на грудь Романова и заплакать. Признаться ему во всём и будь что будет.

Желание временное и быстро проходит. Романов поднимается из-за стола и подаёт мне руку.

– Тебе, пожалуй, хватит. Поехали домой.

Я не сопротивляюсь, но бутылку с шампанским забираю с собой. Меня провожают аплодисментами и какой-то мужик получает от своей спутницы подзатыльник, а я посылаю ему воздушный поцелуй.

Это, конечно же, не укрывается от внимания Романова и он уже силой тащит меня за собой. Заталкивает в машину, хлопает дверью. Обходит и садится назад рядом со мной.

– Поехали, – бросает водителю, на что тот кивает и тут же заводит двигатель. Романов называет мой адрес и по приезду отпускает водителя. Значит, сегодня он останется у меня. Про себя улыбаюсь.

А вот у Романова настроение не очень. Он всё ещё зол. Помогает мне открыть дверь квартиры, заталкивает меня в дом и хлопает дверью.

– Ты сегодня со мной? – спрашиваю, порочно улыбаясь.

Он рывками сдёргивает с себя галстук и пиджак, швыряет вещи на пол. И я тут же оказываюсь в его руках.

– Нарвалась ты сегодня, – констатирует он и схватив меня за волосы, ведёт в спальню.

– Эй, полегче, – я пытаюсь сопротивляться, но это остаётся незамеченным Андреем. Я падаю на кровать, а он, схватив меня за лодыжки, тянет на себя. Задирает на мне юбку до чулок и отодвигает мои трусики в сторону.

Входит почти на сухую, отчего я вскрикиваю и царапаю ногтями его рубашку.

– Ай! – сдавливаю коленками его талию, но Романова уже не остановить. Оттянув мою голову за волосы, вгрызается в шею грубым, болезненным поцелуем и делает первый сильный толчок.

– Этого ты хотела, шлюшка? – толкается снова, вырывая из моего горла крик. – Этого?

– Нет… Пожалуйста… – сама не знаю, о чём его прошу, но Романову на мои просьбы плевать, он берёт своё.

Берёт быстро, жадно. Так, словно у него год секса не было. Насилует меня с оттяжкой, с удовольствием. Хрипло стонет.

– Моя сучка, – сжимает мои щеки пальцами, озверело целует в губы, кусая до металлического привкуса крови во рту. Трахает быстро, жёстко, сильно. Буквально размазывает меня весом своего тела по постели. И я кричу от сладкой боли, кусая его в ответ.

Его спина изодрана моими ногтями, а рубашка валяется без пуговиц. Сам Романов лежит на постели рядом со мной, широко раскинув ноги. Ну и ночка… Я себя чувствую так, словно по мне танк проехался. Между ног саднит от его напора, болят даже бёдра, в которые он врезался своим пахом.

Чувствую себя изнасилованной. Снова. Скоро это войдёт в привычку.

Осторожно поднимаюсь с кровати, иду в душ. Мне нужно немного свободного пространства. Помывшись, надеваю халат и выхожу из ванной. На тумбочке у кровати лежит портмоне Романова, рядом телефон. Я беру его в руку и экран загорается. А на заставке фотография моей малышки. Она беззубо улыбается в кадре, а я судорожно хватаю воздух ртом, чтобы не задохнуться от подступивших рыданий. У меня даже снимка её нет. Это несправедливо. Так не должно было быть.