У самого Саши тоже был немец, в прошлой жизни – 300 лошадок дури под капотом, чёрный как вороного крыло, номера блатные. Подарок за «выдающиеся успехи в спорте» главы одного южного российского региона. Вот бы Пельменю такой агрегат сейчас… но обломись.

Наблюдая за господами отдыхающими, Пельмень смекнул куда пристроить банку с соленьями. Подошёл к мужикам, выпивающим у «горбатого» – литрушка с соленьями встала на капот.

– Огурчики-помидорчики домашние под водочку – самый смак. Берём?

Работяги обернулись. Разговор свернули. Саню узнали сразу – мол, это Пельмененко пацан. Физрука бывшего.

– Угощаешь? – спросил один из них.

– За рубль от души отрываю, – ответил Пельмень.

Мужики попереглядывались.

– Ты че из дома носишь?

– Отец все пропил?

– Игорек может… – интересовались и высказывались мужики.

Саня промолчал.

Мужик, видать хозяин «горбатого» взял консервы, покрутил банку. Сделку Пельмень предлагал хорошую – в магазине дешевле чем за полтора рубля огурчики консервированные не найдёшь, и то – не в каждом. А тут дешевле и домашние (хотя консервы в СССР делали отличного качества, надо признать – ГОСТ, епта).

Но сначала – мужик достал ключи из кармана, вскрыл литрушку и захавал огурец.

Хрум-хрум.

Саня такой прыти не ожидал, но поперёк не сказал ничего – сначала надо понять, что водила дальше сделает.

Мужик почавкал, дал попробовать огурца другому мужику. Оба постояли, пожевали чутка.

Заценили.

– Берём, – резюмировал владелец запора.

– Рубль, – напомнил Саня.

– Держи, че, – мужик вручил Пельменю монету.

– Только это, чтоб матушка чтоб потом не прибежала, уговор? Я Ирку знаю.

– Слово пацана, – заверил Пельмень.

– Слышь, а ещё есть? – спросил второй мужик, дожевывая и поглядывая на авоськи.

Может там завязалась баночка?

Пельмень переглянулся с Сёмой. Тот быстро смекнул «че по чем», кивнул.

– Заказ от трёх банок по рублю. Товар – свежак, – пояснил Саня.

– Бабки только вперёд, – сообразил Сёма, выгнув колесом грудь. – По предоплате работаем.

По предоплате – значит по предоплате.

Мужики то залили сливу, а когда мужик синий, он с деньгами охочей расстаётся, чем на трезвую. Вот и владелец «горбатого» достал три рубля и вручил Сёме.

– Пять банок, а это вам залог, – прокомментировал. – Мы в следующий раз в пятницу соберёмся в тоже время. Принесёшь товар, остальное выдам.

Пожали руки.

Пельмень сунул бабки в карман. Стрельнуло с консервами даже лучше, чем он рассчитывал. Вот так с потолка четыре рубля прилипло на ход ноги. И канал потенциального сбыта образовался.

Бызнес.

Понять бы ещё где консервы теперь брать. У бабули Сёмы ещё с дюжину банок, конечно, наберется… Но раз спрос есть, будет и предложение. Как-нибудь решим.

– Ты прям н-н-новый русский, – с восхищением сказал Сёма, когда отошли от мужиков.

Пункт приёма стеклотары расположился в конце кооператива. Большой гараж, у входа стоит мотороллер с кузовом «Муравей», видавший своё – вон краска встала, местами рыжики. Двери гаража прикрыты, на них – ни часов приёма, ни вывески. Но мелом нацарапан прейскурант. Из самого гаража доносится Высоцкий.

А ещё воняет керосином. Так по противному. И свет внутри включить не удосужились.

– Сюда? Уверен? – остановился Саня.

– Угу, П-п-пельмень, ты че бутылки не сдавал?

Сашка не ответил, постучал в ворота гаража. Музыку прикрутили, потом послышался грохот, на смену пришёл звон разбитого стёкла. И мат – трёхэтажный.

– Еп, перееп, твою мать за ногу!

– Дядя Виталя, – со знанием сказал малой.

Через несколько секунд дядя Виталя появился на пороге. Тощий мужик, скрюченный, с морщинистым лицом. Майка в полоску, на плече «Слава ВДВ», на голове замызганный берет.

– О, архаровцы! – приметил он Сашку и Сёму.

Икнул.

Дядя Виталя оказался в дребедень убранный. И чтобы стоять на ногах прислонился к створке.

– Санька, за твоим папашей не успеешь! Ты каждый день тару тащишь.

Пельмень хотел вручить мужику свои авоськи. Но дядя Виталя приподнял бровь удивленно:

– Вытаскивай. Че ты мне их суёшь.

Вытащил – 5 бутылок из под водки. 3 литрушки, 1 баллон. Сложил в ящик – этот стоял у гаражных ворот. Авоськи свернул рулетиком, запихал в карманы. Сёма положил свои бутылки туда же.

– Оп… – Дядя Виталя оттолкнулся от гаража и подошёл к ящику. – Ну ка, глянем!

Осмотрел тару – целая? Сколов нет? Следом вытащил из кармана замызганных брюк пригоршню монет и всучил 20 копеек Сёме.

– Ну все, шуруйте. Принято.

Пельмень посмотрел на свои бутылки, на пьяного дядь Виталю и приподнял бровь.

– Че за порожняк?

– Чего не так?

Саня кивнул на «прейскурант»: мелом указанные расценки на дверях гаража.

– У вас написано – 15 копеек за кефирную, а даёте – 10 копеек. Вот и говорю – порожняк.

– Десять? – дядя Виталя дурачка включил, достал десять копеек, сунул Сёме. – Обсчитался, ребятня. Валите уже.

Если в первый раз Пельмень удивился, то во второй раз охренел.

– А мои бабки где?

Прикинув сумму в голове за свою тару, Пельмень ее озвучил.

– Два рубля пятнадцать копеек так-то.

– Епрст… А долг батин отдать не надо? – оскалился дядя Виталя. – Он мне три рубля торчит. Обещал занести и не занёс.

Опа. Вот это Пельмень уже не знал, что батя должен кому-то бабки. А то, что не занёс – не мудрено, батя в драбадан пролежал все утро.

Дядя Виталя видать решил, что разговор закончен, начал насвистывать себе под нос и поплёлся на нетвёрдых ногах обратно в гараж. Вот только Пельмень не батя, долги не брал и с таким раскладом не согласился.

– Мужичок, стопе, – Сашка шагнул и перегородил дяде Витале дорогу. – Бабки гони.

– Ты охренел? – с лица приёмщика разом улетучилась улыбка. – Ты че такое спрашиваешь? Ошалел, бродяга?

Боковым зрением Сашка видел, как Сёма успел на всякий пожарный спрятаться за мотороллером. Дядя Виталя ведь того, говорят, что зэк. Бывший. И дурной на всю голову, опять же – по слухам.

– Бабки гони, – повторил Пельмень.

– Я тебе сказал, за батю твоего долг спросил!

– Так я не батя! С него и спросишь.

– Во как базаришь, пидоренышь мелкий… – дядя Виталя прищурился.

Отошёл к гаражу, также покачиваясь, вытащил монтировку.

Та стала в углу, как по случаю спецом.

– Обана! – он похлопал кончиком монтировки о свою ладонь. – Башку проломлю, ахломон! А ну шуруй отсюда! Паскуда этакая!

У Пельменя при виде монтировки как-то сразу непроизвольно сжался сфинктер. Прежнее тело и его сыкливая натура перли наружу. Захотелось развернуться и драпать, следуя полученной рекомендации.

Однако новый Пельмень видавший в своей жизни разное, не сдвинулся с места. И по дяде Витале тоже прочухал быстро – никакой он не зэк, а если и был таким, то воздушник и закатушник. А вот насколько дурной намголову – это выясним.

– Бабки гони, – невозмутимо повторил Сашка в третий раз.

Правда, только казалось, что невозмутимо – голос раз и изменился, дрожит. Пельмень сглотнул.

Дядя Виталя растерялся от молодецкой прыти. Подвис. Тут ведь как получалось – дабы базар вывезти надо Пельменю башку монтировкой проломить. За два рубля. К такому раскладу дядя Виталя оказался не подготовлен. Видать раньше прокатывало по другому.

Он медленно монтировку опустил. Достал из кармана монетки, наковырял сумму – протянул Пельменю.

– Правильно базаришь, пацан, раз бате твоему занимал, то с него и спрос. Я ж не в курсах, что ты не за батю пришёл, – пояснил дядя Виталя.

Пельмень деньги сунул в карман. Рука, которой брал монетки ходила ходуном. Зато в кармане приятно звякнуло – денег прибавилось. Теперь глядишь на треню снарядиться хватит, если шмотьё с рук брать.

– А батю твоего я на счётчик поставлю, так и передай Игорьку! – смекнув, что слабанул, добавил мужик.