Знал бы прикуп – жил бы в Сочи.

Знал бы меру – был бы трезв.

Знал бы, что рожон заточен -

вряд ли на него бы лез…

Любовь Сафарова

Командующий Дальневосточной Группировкой Войск генерал-полковник Крымов Василий Кондратьевич не был по натуре гневлив или вспыльчив. К тому же, любовь к добрым застольям в исконно русской традиции, чтобы стол ломился от яств и вино рекой со временем сделали его тело весьма и весьма тучным, так что всякое беспокойство вызывало у мужчины прилив избытка крови к голове, как следствие серьезные мигрени. Генерал-губернатор Дальневосточной провинции Российской Империи Днепров-Поплавский Игорь Иванович, наоборот был человеком сухощавого телосложения, немного аскет и напоказ ревнитель христианских традиций.

Эти два абсолютно разных человека в данный момент находились в курительной комнате губернаторского дворца и смаковали душистые кубинские сигары под французский коньячок. Мужчины имели крайне недовольный вид, причиной которому стало прибытие в Восточный некоего хлыща. Молоко на губах не просохло, уже майор. Ладно бы только это, но по прибытии, непонятно за какие подвиги обвешенная высшими государственными наградами штафирка нагрубила командующему ДВО и потребовала особых полномочий и невмешательства в свои дела. Более того, столичная штучка, в самой наглой форме заявила о своей неподотчётности тем, кто считает себя хозяевами российского Дальнего Востока.

Стоит отметить, что и у Крымова, и у Днепрова-Поплавского были некоторые делишки коммерческого плана не только с местными российскими предпринимателями, но с дельцами из ближайшего зарубежья, прознай о которых в Москве, им мало бы не показалось.

Генерал-полковник сбывал на сторону, якобы списанное армейское и флотское имущество, не заботясь о том, куда оно попадет в конечном итоге. Благо ума хватало государственными секретами не торговать.

Генерал-губернатор, в свою очередь, без зазрения совести разбазаривал богатейшие промысловые запасы Охотского и Японского морей в ущерб интересам Российской Империи. Выловленные сельдь, треска, крабы и прочие виды морских организмов по большей части попадали не на внутренний российский рынок, а утекали в Китай, Японию и другие страны. Более того, с явного попустительства этого чиновника в тайге орудовали сотни ватаг ушлых китайцев. Узкоглазые нещадно вырубали строевой лес, мыли золотишко, в сезон отстреливали пушного зверя в преогромных количествах.

Разумеется, вся эта противозаконная деятельность не проходила мимо внимания общественности. Честные офицеры писали в столицу рапорты о существенных недопоставках в гарнизоны армейского имущества и провианта. Ватажники-россияне засыпали петициями соответствующие министерства и ведомства. Но как у Крымова, так и Днепрова-Поплавского были в Москве покровители в самых высоких властных структурах. Посему, жалобы на столь вопиющий чиновничий произвол не попадали в соответствующие руки, а оседали мертвым грузом в бюрократических отстойниках. Более того, прилетало самим жалобщикам. Честных офицеров под разного рода благовидными предлогами отправляли в заморские территории. А вот с гражданскими обходились куда жестче. Для этого в распоряжении генерал-губернатора была специальная группа отлично подготовленных боевиков из числа одаренных.

На протяжении нескольких десятков лет после памятного замирения с японцами и знаменитого Байченского договора, согласно которому большая часть Манчжурии отходила Российской Империи, в этой части Земного шара царили тишь да гладь и внешне полная благодать. Дальний Восток не привлекал внимания высшего руководства государства, ибо «дальний». И вот, нате вам, нежданно-негаданно, как снег на голову посреди лета, сваливается этот наглый молокосос…

– Ну и как он вам, Василий Кондратьевич? – отхлебнув изрядно из своего бокала спросил генерал-губернатор.

– Наглый мальчишка, иного определения у меня для него нет, Игорь Иванович. Это же надо, заявить прилюдно: «Внутренние дела моей группы, Ваше Высокопревосходительство, вас не касаются. Ваша обязанность, в соответствии с указаниями Его Императорского Величества, относиться с пониманием ко всем моим просьбам и своевременно их исполнять». Вот так-то, уважаемый. Это я-то заслуженный генерал должен стоять на цырлах перед каким-то без году неделя майоришкой! – О, сколько было гнева, горечи и пафоса в голосе столь заслуженного и уважаемого человека, словами не передать.

– Ну, то что нахал, понятно. Но вы, Василий Кондратьевич, обратили на его нагрудный иконостас?

– Чей-нибудь бастард, может самого… – генерал-полковник имени не назвал, лишь ткнул указательным пальцем в потолок и закатил глаза.

– А вот и ошибаетесь. Получив уведомление о приезде в Восточный особой группы во главе с майором Зубовым, я кое-с-кем из наших столичных покровителей переговорил по телефону. Так вот, никакой это не бастард, тем более, Его Императорского Величества. Обычный пейзанин из семьи сельского кузнеца… Впрочем, не совсем обычный, точнее, совсем не обычный. Вы помните месяц назад все газеты трубили о случившемся с столице прорыве иной реальности восьмого уровня опасности.

– Ну да, что-то читал об этом. Там вроде бы изрядно проявили себя гвардейцы и студенты Мажеского Университета. Если бы не эти парни, всё могло быть весьма и весьма худо.

– Это официальная версия, Василий Кондратьевич. На самом деле именно этот юноша едва ли не в одиночку избавил столицу от страшной опасности. Каким образом это ему удалось, нашему покровителю неведомо. Слухов много, конкретики – ноль. Но то, что Зубов сильный чародей, факт бесспорный. Так что выводы делайте сами. Кстати, еще один момент, этому, как вы его правильно называете «молокососу», нет еще семнадцати…

– Неужели! – удивленно воскликнул Крымов. – А я-то подумал, что ему не меньше двадцати пяти, а то и все тридцать, оглобля еще та.

– Ну да, я бы тоже точно также подумал, если бы не получил на сей счет самые верные сведения.

Утопив кончик сигары в бокале с золотистой жидкостью, командующий Дальневосточной Группировкой Войск неглубоко затянулся ароматным дымом и задал собеседнику следующий вопрос:

– Что-нибудь еще узнали о нём, Игорь Иванович?

– Разумеется, Василий Кондратьевич. Вы будете удивлены, но именно этот Зубов является автором многих новомодных песенок. Более того, его авторскому перу принадлежит столь любимый всеми нами вальс «На сопках Манчжурии».

– Неужто сам автор музыки и слов? – удивленно вскинул брови генерал-полковник и дернулся всем телом, да так, что едва бокал с остатками напитка на себя не опрокинул. – Интересно, с чего бы этой столичной штучке не сиделось в Москве? Жил бы себе припеваючи, сочинял свои песенки, тамошних барышень охаживал. Знающие люди поговаривают, пииты и композиторы на своих произведениях неплохо зарабатывают.

– Так и я на сей счет голову ломаю. Может, там в столице решили основательно под нас с вами копнуть? Непонятно. Вроде бы надлежащий бакшиш регулярно отправляем кому следует.

– Неужто кто-то затеял игру супротив самого Его Императорского Высочества Великого Кня…

Договорить он не успел ибо был тут же прерван собеседником:

– Только без имен, Василий Кондратьевич, оно ведь уши бывают не только у людей, но у стен, даже у деревьев и кустов.

– Ну да, ну да, вы правы Ваше Высокопревосходительство. Может, все-таки избавиться нам от этого Зубова. Мало ли бывает в жизни, пошел человек на охоту, обратно не вернулся.

– Так просто избавиться от человека с особыми полномочиями от самого Государя Императора?! Вы понимаете, Василий Кондратьевич, какими последствиями это чревато?

– Пардон-с, Игорь Иванович, ляпнул, не подумавши, – круглая физиономия вояки скуксилась, будто тот хлебнул из бокала не благородного напитка, а концентрированного уксуса, – но терпеть выходки этого щенка…