– Я бы хотела произнести первый тост этого вечера за Королевство Дроу, – улыбаясь, Орсинь ощущала, что её выступление идеально. Она сама была изумительна: в платье, вышитом розовым и белым жемчугом, о котором когда-то мечтала, и речь её тоже звучала идеально: достаточно живо, но и не слишком легкомысленно. Сознание собственного великолепия придавало тону её голоса особые, певучие нотки. – Пожелать ему скорейшего восстановления и благополучия. Ведь наши народы, пострадавшие в этой войне, заслуживают только счастья, не правда ли? А в особенности будущие поколения, которым предстоит сосуществовать вместе и дальше.

Этот текст заранее заготовил для неё Пьерше. Сама бы Орсинь не снизошла до столь великодушных фраз, но граф в духе прирождённого дипломата позаботился о том, чтобы конфликт, сколь бы ужасным он ни был, хотя бы формально завершился на нейтральной ноте.

– А теперь я прошу всех пройти на зимнюю веранду. Там вас будет ожидать представление.

С этими словами Орсинь развернулась, направляясь в личные покои, чтобы переменить наряд. За последние недели она настолько увлеклась модой, что проводить в одном и том же туалете целую ночь ей казалось слишком скучным. Именно этой её слабостью и собирались воспользоваться заговорщики, проникнув в частную половину дворца под видом слуг, приобретя соответствующие амулеты иллюзий. Такой же сейчас был и на Арэйсу – скрывающий её доспехи. Орсинь слушала её привычные шаги за спиной и осторожно, едва шевеля кончиками пальцев, заранее плела заклинание. Старалась дышать поглубже: сейчас ей ни в коем случае нельзя было выдать своё напряжение. Спугнуть добычу. Шестеро против одной – не шутки, особенно если твои противники норды. Это даже страшно. Однако рядом Арэйсу, которая обязательно придёт на помощь. Поэтому Орсинь – не добыча.

– Доброго вечера, Ваша Светлость. – Пара идущих им навстречу слуг поклонились, замедляя шаг.

Она не добыча.

– Арэйсу, как думаешь, в галерее достаточно живых цветов? – Орсинь произнесла первую кодовую фразу, начиная отсчёт.

Впереди замаячило ещё двое слуг. Они с княгиней теперь миновали коридор, оказавшись в небольшом холле без окон, из которого можно было либо подняться по лестнице, либо свернуть в боковые проходы.

– Не сомневаюсь, Ваша Светлость…

Ещё по одному слуге из боковых ответвлений.

– …Однако, если желаете, я могу проверить.

Орсинь бросилась на пол. И вслед за тем ударная волна отшвырнула нападающих, послышались глухие удары тел о стены. С треском лопнули и осыпались осколками ажурные плафоны светильников.

– Беги! – велела Арэйсу, и Орсинь, подхватив пышную юбку, метнулась в ближайший коридор.

Норд, отброшенный в его глубь, уже приходил в себя. Орсинь не стала ждать: мгновение – и ослепительная вспышка заставляет его шипеть от боли, прикрыв рукой обожжённые глаза. Мгновение – и заранее подготовленное заклинание ускорения вырывается на волю, наполняя каждую её мышцу небывалой энергией. Мир вокруг становится замедленным, как будто эльфийка нырнула под воду. Она обнажает запрятанный стилет и всаживает с размаха в грудную клетку захваченного врасплох противника. Тот глухо охает, наваливается на неё. В голове всплывает прагматичная инструкция Арэйсу: «Когда сражаешься с представителями нашей расы – бей сразу в горло или сердце. И после удара не вынимай оружие из раны, чтобы помешать регенерации».

Оттолкнув от себя оседающий труп с торчащей из него рукояткой, Орсинь лихорадочно пошарила по его шее, нащупывая цепочку амулета. Сдёрнула – и враг, лежащий у её ног, принял свой истинный облик. Он был старше и празднично одет: очевидно, приехал сперва на банкет в качестве благородного гостя, а потом уже незаметно затесался среди прислуги.

Надев амулет на себя из соображений безопасности, Орсинь обернулась: позади уже раздавались крики и разливались вспышки магии. Как бы ей хотелось остаться рядом с Арэйсу! Но княгиня велела бежать, и эльфийка не смела ослушаться. Сжав зубы, она бросилась окольным путём обратно в парадные залы. Пять минут до церемониальной лестницы показались вечностью, заполненной лишь собственным гулким дыханием. Уже на самом верху Орсинь сняла амулет, и прислуга распахнула перед ней двери.

Внутри парадных залов царила мёртвая тишина, только издалека доносился стальной зычный голос Арэйсу – быстро же она со всеми расправилась!

– …А теперь узрите: так будет с каждым, кто пойдёт против императора. Я око и меч Табриессов, который вершит правосудие. Я – та, в ком течёт кровь древнейшего дворянского рода. Любой, кто выступит против меня, обречён на смерть. Я хранительница священной воли, незримой и вездесущей. Вот жалкий удел тех, кто возомнит себя выше её!

Дойдя до зимней веранды, Орсинь увидела, что створки её, несмотря на ледяную стужу, распахнуты и гости столпились у самой кромки снега. Там, в саду, обагрили сугробы кровью два разрубленных трупа, и ещё один враг, стонущий, лежал лицом вниз, а княгиня придавила его затылок подошвой сапога. Полуторный меч, точно надгробный крест, прошил его насквозь между лопатками, пригвождая к мёрзлой земле.

– Слава Белой Волчице! – скомандовала Арэйсу, завидев за спинами гостей Орсинь.

Повинуясь её указующему жесту, ошеломлённая толпа обернулась, раздались восклицания ужаса.

– Бездна, что с вами случилось! Вы ранены? – К эльфийке, проталкиваясь меж оцепеневших гостей, уже спешил Пьерше. Краска с его лица заметно схлынула.

Зрелище кровавой расправы, вне сомнений, произвело на него угнетающее впечатление. Однако сейчас, выпучив глаза, он уставился именно на Орсинь. Только теперь эльфийка заметила, что её корсет и юбка залиты кровью ранее убитого аристократа.

– Это не моя кровь. Мне пришлось защищаться, – коротко объяснила она. – Очень жаль, что я до сих пор не могу рассчитывать на верность своих подданных, ради которых жертвовала жизнью.

И тут же вся знать, которая находилась перед ней, рухнула на колени, истово заверяя в чистоте своих помыслов. Одни лишь фавориты императора остались стоять – Пьерше и Сепиру выглядели подавленно, явно находясь не пределе моральных сил, Кэрел казался спокойнее, его как будто что-то тревожило. Орсинь взглянула на последнего и поймала его твёрдый кивок. «Он предвидел нечто подобное ещё прошлой зимой и готовил меня к этому, – мелькнуло у неё в голове. – Даже подталкивал?»

Нарушил победную идиллию очередной стон пригвождённого к земле заговорщика. Он был исполнен мучительной боли, от звука которой сжималось сердце.

– Хватит! – решительно обратилась к Арэйсу Сепиру. – Ты достаточно убила, этого просто арестуем.

– Я не могу подчиниться. Согласно приказу императора, я обязана убить каждого, кто попытается причинить вред его невесте. – Княгиня Брунгервильсс подняла на неё тяжёлый немигающий взгляд, и баронесса вздрогнула. Это безжизненное лицо существа, не ведающего каких-либо слабостей, лишало всякой воли к сопротивлению.

– Неужели тюремного заключения будет недостаточно, чтобы уверить вас в безопасности Орсинь? – возразил Кэрел.

– Если вы попытаетесь помешать мне, я сочту предателем и вас. – Один только тяжёлый, безжизненный голос княгини уже внушал необъяснимый страх.

– Хорошо, пусть так, – вдруг согласился князь. – Я сражусь за его жизнь.

– Глупое решение. Вы тоже умрёте.

– Кэрел, ты в своём уме?! – Пьерше схватил друга за плечо, оттаскивая в сторону. – Ты никогда не был силён в фехтовании. Что ты сможешь ей противопоставить?

– Да, лучше разыскать Аурелия! – с жаром поддержала Сепиру.

– Вряд ли кто-либо может сравниться с княгиней Брунгервильсс во владении мечом, поэтому нет смысла ориентироваться на это, – тихо ответил Кэрел. – Но во мне тоже течёт древняя княжеская кровь. И её магия. Ищите Аурелия, а я пока задержу её.

Кэрел шагнул за пределы веранды, и снег заскрипел под его туфлями. Арэйсу оставалась неподвижна. Она даже не извлекла из раненого свой меч, превращаясь в изваяние. Взгляд её был обращён внутрь себя, точно остекленел.