Зайдя в квартиру, я почувствовала запах валерьянки.

«Ага, нервничали сильно» – подумала я и стала тихонько раздеваться.

– Кто там? Лера, это ты? – зареванным голосом спросила мама и вышла в коридор – Ой, милая моя, дорогая моя, да где же ты была?

Тут же в коридор вышли и все родственники, которые как я поняла разбили у нас поисковый штаб. Тут была бабушка Таня, бабушка Тамара с дедушкой Леней, крестный Гриша, папа, мамина близкая подруга и соседка тетя Нина. И все смотрели на меня

– Мамоська, я пофто гувява и немофко пилипла языком. – как смогла объяснила я, своим шепелявым от раздутого языка голосом

– Что это? Что такое? – мама заметила кровь на моей шубе и ее лицо буквально побелело на глазах. – Тебя кто-то обидел? Кто это сделал?! – ее крик уже переходил в истерику, и папа подошел, чтобы поддержать ее и успокоить.

– Да дайте же ребенку раздеться и пройти в комнату, что вы накинулись на нее с порога! – скомандовал дедушка Леня.

Когда я наконец объяснила что все таки произошло, мама успокоилась и наконец выпустила меня из крепких объятий.

– Так, я пойду в больницу, узнаю, чем нам теперь ее лечить. Саша, ты поди к родителям Риты, объясни им все, а то девчонка то сейчас огребет ни за что. Тамара Федоровна, а вы сегодня у нас ночуете с дедом, будете за нашей лягушкой путешественницей смотреть. Остальные по домам, отдыхайте, спасибо за поддержку – скомандовала бабушка Таня, накинула пальто с платком и вышла.

Язык долго заживал, я сидела дома на больничном. Но каждый день ко мне после школы приходила моя подруга, приносила домашние задания и раскраски. Мы подолгу сидели с ней, после чего моя мама провожала ее домой. Этот день стал началом великой дружбы, теплых отношений и близкой, практически родственной связи.

Глава 5

Следующие шесть лет пролетели в череде приятных и счастливых событий : Петя женился, у Гриши с Лидой родился второй ребенок (мальчик, которого назвали Сережей), Виталик пошел в первый класс. Мы жили обычной и размеренной жизнью, забыв о том, что горе, как и радость всегда ходят рядом.

Мне было тринадцать лет, десять дней до моего четырнадцатилетия, мы только отметили новый год и первого января поехали с бабушкой навестить Петю и его беременную жену. Мама с папой остались дома, отпустив нас вдвоем.

Тогда уже стали появляться первые мобильные телефоны. Один из таких был мне подарен как раз на Новый год. Второй телефон в нашей семье был у родителей, общий один на двоих.

Встав утром второго числа, я сразу полезла в свой новенький мобильный телефон, чтобы написать смс своим старшим двоюродным сестре Ксюше, по папиной линии. Но сестра меня опередила и прислала уже пару сообщений.

«Лера, я с тобой, мы завтра приедем» и второе: «Ты как сама, держишься?»

Странно – подумала я, – конечно я держусь, ведь мы же в гостях у родных людей, а не у чужих.

«Все хорошо, сегодня едем в театр на новогоднее представление» -ответила я ей, положила телефон на столик и пошла завтракать.

На кухне уже сидела бабушка, Петя и Света-его жена.

– Лера, давай присядь и покушай, нам надо будет с тобой поговорить – серьезным тоном обратился ко мне дядя.

Я посмотрела на бабушку.

«Неужели я уже успела опять в чем-то провиниться?» – подумалось мне.

Закидав в себя пару бутербродов и выпив чаю, я с замиранием сердца ждала что же мне скажут.

Света погладила меня по голове, тяжело вздохнула и вышла из кухни в комнату, закрыв за собой дверь.

– Милая, нас Петя сейчас повезет обратно в поселок. Там кое-что случилось. – бабушка говорила медленно и тихо, проговаривая каждое слово. Ее глаза вдруг заблестели, и я увидела, как слезы начинают катиться по ее щекам. Она закрыла глаза и отвернулась к окну. – Ой, сынок, я не могу, давай ты.

– Лера, твой папа – и он сделал небольшую паузу, казалось для того чтобы перевести дух – он умер сегодня ночью, нам Лариса позвонила. Послезавтра похороны. Надо ехать.

– Нет, ты врешь, – прошептала я – я вчера его утром видела, он был здоров. Как же он мог умереть? Нет, нет, он дома, он с мамой. Позвони ему, позвони.

Бабушка подошла ко мне и крепко меня обняла. Я почувствовала, как дрожь начинает пробирать меня и как слезы текут по моему лицу. Я закричала и хотела убежать, но бабуля так крепко меня держала, что было не вырваться.

– Вы врете! Врете! Ясно?! – кричала я, но понимала, что каждое слово было правдой.

Мне не хотелось такой правды, как и такого мира, где больше нет отца. Мной овладела сильная истерика и я отключилась.

Придя в себя, я поняла, что лежу на кровати. Голова страшно гудела, мне очень хотелось спать. Я вспомнила недавний разговор и тихонько заплакала.

– Поплачь, дочк, поплачь, полегчает – бабушка сидела рядом и гладила мои волосы.

– Бабушка, как же так? Ведь папа ничем не болел, мы же так с ним весело катались на горках перед праздником. – и новый град слез обрушился из моих глаз при этих счастливых воспоминаниях.

– Тромб оторвался. Никто не знал, никто даже подумать не мог.

Я не помню, как мы вернулись домой, как и не особо помню день похорон. Мне не верилось, что все это правда. Что человек, который был рядом с первого моего дня отныне и навсегда покинул меня. Я вспоминала как умер дедушка и говорила себе, что раз Петя смог справится с этой потерей, то значит и я смогу. Я должна, ради мамы, ради бабушки Тамары и дедушки Лени, ради отца, его памяти.

Меня поразили слова Пети. Он подошел ко мне на следующий день после похорон, положил на стол большую шоколадку и тихонько мне сказал:

–Ты будешь сильной и все выдержишь, я обещаю. В твоей жизни было столько отцовской любви, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Он всегда будет рядом, всегда будет стоять за твоим плечом, поверь мне. Отца не заменить и его всегда будет не хватать, но у тебя есть мы – я и Гриша. Если ты позволишь, то мы почтем за честь заботится о тебе и оберегать. – он обнял меня, потом добавил, улыбаясь: – Ну и ругать, если придётся.

Я впервые за три дня улыбнулась тогда и поняла, что за этими его словами скрывался иной смысл, нежели обычные слова поддержки. Нельзя закрываться в своем горе и жалеть себя целыми днями. Боль станет легче, если ее разделить с теми, кому ты дорог. Я поняла это, потому как сам Петя однажды закрылся ото всех и держал все в себе, от чего пострадали его отношения с близкими людьми, он отдалился ото всех и страдал в одиночестве.

Мне резко захотелось маминых объятий, ведь за все это время я предпочитала отстраняться ото всех. Мы встретились на кухне. Она с бабушкой и папиной сестрой, пили чай и тихонько болтали. Мама сидела с красными глазами и казалось очень худой и уставшей.

– А можно я тоже с вами посижу? – спросила я, стоя в дверном проеме.

Ее глаза заметно оживились, она вытерла нос платочком и похлопала по коленкам.

– Конечно, моя ягодка, садись, садись с нами. Вон бабушка достала варенье клубничное, давайте чаевничать.

– Да я на стульчике, ведь большая уже для твоих коленок то – и я улыбнулась ей, так, словно все было в порядке, но мы все понимали прекрасно, что сейчас каждый делает вид, что все хорошо и каждый старается делать вид будто этому верит.

Так мы и остались жить втроем, три одинокие женщины: бабушка, мама и я. Со временем мы продали нашу квартиру и переехали к бабушке, ведь втроем все веселее. Лида с Гришей все чаще стали у нас бывать и оставлять моих братьев с ночевкой, чему я была несказанно рада. Петя со Светой стали родителями, у них родилась девочка, назвали ее Дарья. Они редко приезжали, но когда навещали нас, то я с удовольствием брала обязанности няни. Я очень любила своих братьев и сестренку, они заполнили во мне ту пустоту, которая образовалась после смерти папы.

Спустя пару лет не стало и бабушки Тамары с дедушкой Леней. Их дом продали папины сестры. И все что мне осталось от некогда таких близких и родных людей это лишь память. И она была светлой, доброй и полной любви.