Но подружиться окончательно не вышло. Больше за одной партой они не сидели. После девятого класса параллель, очищенная от двоечников, выплюнула два класса старшеклассников: класс умников 11 “А” и класс для всяких разгильдяев – 11 “Б”. Верхозина пошла в “А”, а Петя к разгильдяям.
Вообще, сам бы он с радостью пошел после девятого в ПТУ с двоечниками. Но категорически против этого была мама. Она отчего-то была уверена, что Петя неожиданно для всех вдруг возьмется за голову, подтянется в учебе и замахнется на целый областной ВУЗ. И станет инженером-технологом – пойдет к отцу на завод уважаемым и образованным человеком. Батя говорил, что те, кто с высшим образованием, зашибают у них вполне неплохо – получше уж простых работяг. И советовал Пете выбиваться в люди изо всех сил.
Глава 8. Огурец в кобуре
А вот Олька Кошкина ничего в нем никогда не будила.
Кошкина не была похожа на Алису Селезневу. Она была просто обычной Кошкиной – самой высокой девочкой в классе, худой, как сельдь из жестяной банки. С бесцветными волосами и анемичной мордочкой. Платяная моль. Килька. У нее и прозвище было соответствующее – Доска-два соска.
И характер у Кошкиной был очень уж противным. Легко перебегала из одного девчоночьего лагеря в другой, вынюхивала чужие секреты и разбалтывала их по всему свету. Подлизывалась к учителям. Единственной ее подругой была Таня Малкина. Эта Малкина Кошкину буквально боготворила – смотрела ей в рот и подражала во всем: также закатывала глаза и противно морщилась. Кошкину недолюбливали, сторонились, но и не задевали. Не будили ее дремлющее лихо.
А Петя один раз все же это лихо разбудил – в пятом классе он неосмотрительно отвесил Ольке небольшой тычок. Причину отвешивания он не помнил. На скаку долбанул Кошкину по худой горбухе и понесся себе дальше. Наверное, спешил портфель Верхозиной припрятать в мужском туалете. Он и забыл даже о том тычке. Двинул и забыл. Но с рук ему это преступление, конечно, не сошло.
На следующий же день в школу заявился отец Кошкиной. Он был милиционер. Крупный и белобрысый дядька. С красным лицом, пудовыми кулачищами и взглядом настоящего убийцы. Кошкин батя пришел в милицейской форме и даже с табельным оружием – на ремне у него болталась кобура. Пахло от родителя каким-то едким одеколоном.
Он подкараулил Петю в темном углу за кабинетом трудового обучения. И внушительно сообщил, что повыдергает у него все ноги в случае, если он, эдакий поган
ец, хоть раз еще в своей жизни тронет пальцем Олю Кошкину.
Пятиклассник Петя, конечно, испугался тогда не на шутку. Кошкин отец смотрел сурово, сжимал кулаки и даже будто еле сдерживал себя – так ему хотелось повыдергивать Пете все ноги.
И Петя всю эту беседу, конечно же, испуганно молчал. Иногда, когда было особенно страшно, сопел и часто моргал. И изредка бросал взгляд на кобуру. Кто-то из пацанов рассказывал, что у милиционеров в кобуре на самом деле пистолетов нет. Там у них может быть все, что угодно, но не пистолет. Например, огурец вполне может быть. Или сосиска "Молочная".
Несмотря на непростую ситуацию, на Петю, ярко представившего огурец в пупырышках в кобуре Кошкина, вдруг напал смех. Он даже тихонько хрюкнул. Так бывает, когда смеяться совсем нельзя, а тебе приспичило. Тогда особенно делается смешно. И удержаться любому человеку в такой ситуации непросто.
Кошкин папа, услышав хрюк, удивленно крякнул. Он покрепче ухватил Петю за рукав и громким шепотом пообещал, что засунет его в тюремную камеру на расправу к настоящим уркам. А в тюрьме хулиганы, наподобие вот Пети, определяются жить рядом с отхожим местом и подвергаются выдергиванию ног чуть не ежечасно. “Ты слышишь, маленький мерзавец?!” – спросил папа Кошкин и потрогал себя за кобуру.
Пете было так страшно, как никогда ранее. Он боялся сразу всего – и свирепых урок, и родителя Кошкиной, и кобуры. И отхожего места. И еле слышно выдавил из себя Петя честную клятву о том, что с головы Оли Кошкиной более ни одного волоска не упадет. Буквально ни единого.
Кошкин папа тяжело смотрел на Петю. И тоже поклялся в том, что уроет этого рыжего Короедова, если клятвы он своей не сдержит. “А еще пионер”, – сказал на прощание Кошкин. И ушел своей тяжелой поступью.
Такой вот разговор у них тогда состоялся – целых шесть лет назад.
И Петя слово свое держал крепко – Кошкину он все оставшиеся школьные годы чудесные никогда не трогал. И волосы с ее головы по Петиной вине не падали. Даже когда она выпрашивала специально. Дразнила его, как тигренка в зоопарке. Он держался (помнил об огурце) и лишь прятал руки поглубже в карманы.
Держался до самого выпускного, а потом вдруг натворил дел!
Прощай, дорогая Селезнева Алиса. Прощайте, несчастные ноги!
Глава 9. Неуверенный жизненный маршрут
Дальнейшие события в жизни Петра развивались стремительно и будто в дурном сновидении. Жизненный путь его – доселе довольно предсказуемый – выкинул неожиданный кульбит. Но Петя какое-то время еще не знал об этом коварном кульбите. И жил себе по накатанной дорожке.
Ни в какой институт он, конечно, не поперся. Он что, Кузякин? Еще пять лет штаны протирать! Увольте. Но его бы, конечно, и не взяли.
Да и школу Петя закончил серенько – на слабые тройки. И двинулся в местное ПТУ. Это учебное заведение выпускало городской бомонд – машинистов локомотивов и их помощников. Профессии эти были очень уважаемы в Козюхинске. Не хуже даже, чем на заводе инженером сидеть. И даже, если разобраться, куда лучше: сплошная тебе романтика дорог. Едешь на электропоезде, на разбегающиеся деревья да поля пялишься. Иногда гудишь в гудок. Разве ж плохо? А Петя поступил на газосварщика – тоже нормальная профессия.
И мама Пети тоже не сильно расстроилась. Хоть и не институт. Вон, некоторые дети ее знакомых даже в ПТУ не пошли. А пошли ванек валять по подъездам, пить там пиво и гоготать глупыми гусями – ждать призыва в армию. А в армии нынче страшно! Не дай Бог.
А кто-то – из числа приличных детей, из тех, кем можно с полным правом гордиться – таки поступал во всевозможные институты облцентра. Но жили эти счастливчики в грязных общагах: голодая и подвергаясь многочисленным тараканьим набегам. Или набегам тех, кто крал у студентов меховые шапки на улицах. Крали много и средь бела дня: шапки, куртки, сережки из ушей, кольца с пальцев, сумки и любые деньги. У одного несчастного ребенка, сына коллеги Ольги Борисовны, даже ботинки сняли. В самом центре города. В трескучем январе. Несчастный этот сын коллеги тогда босиком еле добрался до общежития и скоропостижно слег с пневмонией. Милиция через газету советовала гражданам привязывать шапки к голове. И покрепче.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.