– Пойдем же! – настойчиво повторила она, и девочка пошла с ней.

Держась за руки, они прошли через поля к домику тетушки Мох. Один или два раза Терру даже заставила себя поднять глаза от земли.

Тетушка Мох вовсе не удивилась, увидев их, однако выглядела она грустной и усталой. Она велела Терру сбегать в дом и полюбоваться юными цыплятами, которых только что вывела ее несушка с ожерельем на шейке, а потом выбрать и для себя парочку; Терру точно ветром сдуло.

– Она все время была в доме, – сказала Тенар. – Пряталась.

– Ну что ж, хорошо, что она умеет прятаться, – сказала ведьма.

– Почему? – резко спросила Тенар. Ей не хотелось сейчас скрывать свое настроение и быть покладистой.

– Да… всякие тут ходят… – сказала ведьма, однако совсем не важничая, а скорее с неохотой.

– Негодяи всякие тут ходят! – заявила Тенар, и тетушка Мох, глянув на нее, даже немножко отодвинулась.

– Ну-ну, успокойся, – сказала она. – Успокойся, милая. Ты вся прямо-таки огнем горишь, вокруг головы свет сияет. Я сотворила заклятие, чтобы отыскать девочку, однако оно не подействовало. Почему-то все шло не так, как хотела я, и я так и не поняла, кончилось ли действие этого заклятия. Что-то я растерялась совсем. Я видела Великих. Искала нашу девочку, а видела Великих, что парили над вершинами гор, среди облаков. А теперь и ты на них похожа, и волосы твои будто пламенем охвачены. Что случилось, что не так?

– Да есть тут один, в кожаной шапке, – сказала Тенар. – Такой молодой… Ну хватит так на меня смотреть! У него, кажется, куртка на плече разорвана. Ты его, случайно, тут не видела?

Тетушка Мох кивнула:

– Его в усадьбе на сенокос наняли.

– Я же рассказывала тебе, что она… – Тенар глянула в сторону дома, – что она была тогда с женщиной и двумя мужчинами. Он – один из тех двоих.

– Ты хочешь сказать, один из тех, что…

– Да.

Старуха застыла, словно деревянная статуя.

– Не знаю, – проговорила она наконец. – Мне казалось, что я знаю достаточно. Но это не так. А что… Что будет… А он что же… захочет прийти и повидать ее?

– Если он ее отец, то, возможно, просто потребует вернуть ее.

– Потребует вернуть?

– Она же его собственность.

Тенар говорила довольно спокойно. И при этом смотрела на вершину горы Гонт.

– Но я думаю, что отец все-таки не он. Я думаю, тот, другой. Тот, что пришел тогда в деревню и сказал моей подруге, что девочка «поранилась».

Тетушка Мох еще не совсем пришла в себя, она по-прежнему была во власти собственных чар и видений, ее испугала и ярость Тенар, и то, что неизбежное зло где-то рядом. Старуха в отчаянии потрясла головой.

– Я не знаю, – повторила она. – Хотя считала, что знаю достаточно. Как же он может вернуться сюда?

– Чтобы совсем уничтожить ее, – сказала Тенар. – Уничтожить, поглотить, пожрать. Я больше ее одну не оставлю! Вот толь ко завтра, с самого утра, я, возможно, попрошу тебя, тетушка Мох, посторожить ее. С часок примерно. Сделаешь это для меня? А я пока схожу в усадьбу лорда.

– Конечно, милая. Конечно. Я могу наложить укрывающее от чужих глаз заклятие, если хочешь… Однако… Они-то ведь сейчас как раз там, те посланцы короля из Хавнора…

– Ну так что ж, пусть и они посмотрят, какова здесь жизнь у простых людей, – сказала Тенар так, что тетушка Мох снова отшатнулась от нее: ей показалось, что сноп искр разлетелся от Тенар – словно от костра на ветру.

Они заготавливали сено на лугу лорда, вытянувшемся вдоль всего склона; луг перерезали четкие утренние тени. Косцов было пятеро – три женщины и двое мужчин, один совсем юный, насколько Тенар могла догадаться издали, а второй – седой и сутулый. Она поднялась к ним, ступая меж скошенных валков, и спросила одну из женщин о человеке в кожаной шапке.

– Это тот, что с Вальмута будет, иль нет? – переспросила та. – Ума не приложу, куда он подевался.

К ним подошли остальные. Ни один не знал, куда вдруг исчез человек из Срединной Долины и почему он не косит с ними вместе.

– Такие бездельники нипочем работать не станут, – сказал сутулый. – Неумеха. А ты что ж, госпожа, знаешь его?

– Случайно видела, – ответила Тенар. – Он все что-то возле нашего дома вынюхивал… девочку мою испугал. Я даже не знаю, как его зовут.

– Сам-то он себя Ловкачом называет, – удалось вставить мальчишке.

Остальные смотрели на нее молча или старались не смотреть вообще. Они уже начинали догадываться, что она та самая женщина с Каргадских островов, что живет в доме старого мага. Все они были вассалами лорда Ре Альби, а потому подозрительно относились к тем, кто живет в деревне, не говоря уж о тех, кто имел дело с Огионом. Они поточили свои косы и пошли от нее прочь, разбрелись по лугу, вновь принявшись за работу. Тенар по краю поля, мимо посаженных там ореховых деревьев, спустилась к дороге.

Там, словно поджидая ее, стоял какой-то человек. Сердце у нее упало. Она поспешила навстречу.

То был Аспен, волшебник из усадьбы. Он стоял в тени придорожного дерева, изящно опершись о свой длинный сосновый посох. Когда Тенар наконец вышла неподалеку от него на дорогу, он сказал:

– Что, работу ищешь?

– Нет.

– Господину моему на поле нужны рабочие руки. Жара вот-вот кончится, так что сено необходимо поскорее убрать.

Для Гохи, вдовы Флинта, слова его звучали вполне нормально, так что Гоха и ответила ему тоже вежливо:

– Но ведь твое искусство, без сомнения, сможет справиться с дождевыми тучами, пока все сено не уберут.

Однако он прекрасно знал, что Тенар – та самая женщина, с которой перед смертью говорил Огион и которой старый маг назвал свое подлинное имя; и если учитывать, что он это знал, то слова его звучали в высшей степени оскорбительно и на редкость фальшиво – словно скрытая угроза или предупреждение. Она уже собралась спросить, не знает ли он, где теперь человек по проз вищу Ловкач. Но вместо этого сказала:

– Я просто пришла сообщить вашему управляющему, что человек, которого он нанял на сенокос, беглый вор и даже хуже. Он ведь совсем не такого хотел нанять, правда? Хотя и этот, кажется, уже куда-то исчез?

Она спокойно смотрела на Аспена, не отводя глаз до тех пор, пока он с трудом не проговорил ей в ответ:

– Я ничего не знаю об этих людях.

В ту ночь, когда умер Огион, волшебник этот показался ей высоким, молодым и даже довольно привлекательным в своем сером плаще с украшенным серебряным набалдашником посохом. Но он был совсем не так уж молод и вообще как будто высох, съежился с тех пор. Во взгляде его и голосе теперь отчетливо чувствовалось презрение, и она ответила ему так, как ответила бы Гоха:

– Да я просто так спросила. И прошу прощения. – Ей вовсе не хотелось еще и здесь неприятностей. Она уже повернула назад, когда Аспен вдруг крикнул:

– Погоди!

Она остановилась.

– Вор и даже хуже, ты говоришь, да только клевета недорого стоит, а женский язычок пострашнее иного ворюги будет. Ты ведь сюда нарочно пришла, чтобы среди косцов воду мутить, чтобы порядочных людей оговаривать да ложью опутывать, – вот они, драконовы семена, что каждая колдунья сеет. Неужели думала, я не догадаюсь, что ты ведьма? Да я как только увидел это чертово отродье, что вечно к тебе липнет, так сразу и понял, где ты ее взяла и для какой надобности! И правильно сделали, что сжечь ее хотели! Только дело это надо было до конца довести. Ты уже один раз оскорбила меня у тела старого волшебника, но я тогда не стал тебя наказывать – ради покойного и в присутствии остальных. Но теперь ты зашла слишком далеко! Я предупреждаю тебя, женщина! Я не позволю тебе больше ходить по этой земле. Если же ты еще станешь мне перечить или снова осмелишься заговорить со мной, я сделаю так, что тебя вышвырнут из Ре Альби да еще и с собаками погонят. Ты меня поняла?

– Нет, – сказала Тенар. – Я никогда не понимала таких мужчин, как ты.

Она отвернулась и пошла по дороге.