Литмир - Электронная Библиотека

– Им ты не нужен был, – сказал следователь, – охота велась, в первую очередь за смутьянами Барсом и Пилой. Не будь их на зоне, не было бы столько крови. Но мне – то известно, что главной фигурой у воров являлся ты. Барс и Пила были пушечным мясом, как и другие воры. Молоды они, чтобы среди таких воров, как ты правилу качать. – Неверно вы говорите, гражданин начальник, – ответил ему Глеб, – не было бы этого противного казаха Джамбула, – отчаянного вояки и орденоносца, которого упрятали в тюрьму, за кражу утят из аула, а также Салюта, Спицы, Гвоздя и Кочубея, все бы живыми остались, и моя нога была бы цела.

У Глеба на этот вопрос давно был готов ответ, и он не задумываясь, произнёс:– Вот относительно вашей ноги я и хочу снять с вас показания, – сказал следователь, – мне нужно кто и при каких обстоятельствах решился «отгрызть» вам ногу? – Хирурги суки, кто же ещё? Они волки вместо того, чтобы заняться правильным лечением, – ржавой ножовкой и отпилили мне конечность.

– Вы, что не понимаете, какие показания я хочу с вас снять? – въедливо спросил следователь.

– Вы прямо говорите, как великий налётчик, будто у меня на плечах сидит соболья шуба, которую вы намерены снять, – засмеялся Глеб, – и какие показания начальник? Я то, что помню из того дня, только как в столовой крикнули: – «Режь воров», – тут такая круговерть началась. Столами начали и скамейками кидаться. Я тоже, конечно, запустил в кого – то своей ложкой. И тут мне рубанули чем – то по голове, а потом по ноге, что я память потерял. Помню, только Пётр Рябинин склонился надо мной и всё.

– Ты мне левака заправляешь Кузьмин, – сверкал он своими стёклами очков. – Рябинин – Барс был замечен в третьем отряде, где были зарезаны четыре отошедших вора, и в столовой за ужином его не видал никто.

– Как же он не был в столовой, если сидел около меня, – сбивал с толку следователя Глеб. – А ногу он мне поварским халатом перебинтовывал или повара? Спросите у них, они – то точно знают. И сами подумайте, как он четверых прирежет. Тем более, таких вояк как Кочубей. Этот сам сделает с десяток как Пётр. Вы же ни у одного вора не нашли ножей, зато у сук, два ведра набрали. Они готовились к этому делу. Вот с них и спрашивайте, – весомо заявил Глеб.

– К сожалению, не с кого спрашивать, – сказал следователь, – всех порешили, а кто под шумок копыта из зоны нарезал. Один только Чуваш живым остался, но ему язык отрезали и руки отрубили. Превратили в кусок мяса бывшего авторитетного вора.

Сурков изобразил, кислую мину на лице, затем достал из кармана носовой платок, и обильно высморкавшись, сказал:– Этот, как вы говорите, вор Чуваш, никогда в авторитете не был, – возмутился Глеб. – Крысой по жизни был, крысой и помрёт. Он в войну карточки у блокадников воровал в Питере. Присосался как пиявка к сукам, думал, они задавят воров, не понимая, что все битвы в истории выигрывали уверенные в себе люди твёрдо решившие одолеть врага. Любая война случайностей не приемлет, – это не рулетка, и воры в этом глубоко убеждены. Разве мало из них кровь проливали за Родину во время войны в штрафных батальонах? – Нам, откровенно говоря, не жалко ни той, ни другой стороны. Все вы сволочи! Жалко Сталин не дожил до этих времён. Он бы вас всех погрузил на баржу да в Северный ледовитый океан вывез и утопил, как слепых щенков. Как ты Кузьмин снизошёл до законников? Ты ведь Родину защищал, фашиста стрелял. Дважды Кавалер ордена Славы и Красной звезды! Не пойму я тебя, на что ты надеешься, как жить думаешь дальше?

– Да вы за меня не беспокойтесь, – спокойно ответил Глеб, – я и с культей не пропаду. Я человек жгучий и верен своим законам, а вера всегда душу греет. Значит, буду целым и невредимым, до конца срока. А зло вам надо искать не у зэков, а у администрации. Они натравили сук на воров. Хозяина и кума Бойко, – их подлюг надо к стенке ставить, а не нас. Суров, тяжело вздохнул и, порывшись в карманах, достал оттуда спичечный коробок. Вытащив оттуда не спичку, а большую таблетку, засунул её себе в рот. Было отчётливо видно, что он занервничал, когда услышал их фамилии:

– Бойко тоже попал в эту мясорубку, но заколот был около вахты, – пробурчал следователь, – а начальник отстранён от работы и находится под домашним арестом. Так же пострадали и автоматчики в тот день. Пятерых затоптала до смерти толпа. Им – то, за что такая участь? – сорвался на нервный кашель следователь. – В чём они виноваты?

– Это вы у меня спрашиваете? – перекосил губы, Глеб. – Вы лучше задайте вопрос начальнику, что они делали в зоне с автоматами вечером? Ответ тут сам напрашивается. Автоматчиков вывели, те, кто этот бунт организовал.

– Будь уверен, спросим, – проскрипел зубами Сурков, – и ещё, как спросим! Ну, ничего мы всё равно найдём зачинщиков этой Куликовской битвы. Никита Сергеевич Хрущев лично на контроль взял воровские войны. Скоро на зонах не будет ни одного вора в законе. В каменные мешки вас спрячем, чтобы вы воду не мутили, среди заключённых твёрдо надумавших встать на путь исправления. Глеб тогда понимал, почему так выразился следователь, фамилия хозяина зоны была Куликов. Он хитро улыбнулся и сказал следователю:

– Не пойму вас начальник, кому вы преклоняетесь, Хрущёву или Сталину? Или вы не слышали, как Никита Сергеевич на двадцатом съезде прошёлся по его культу личности?

– Я преклоняюсь в первую очередь закону, а не отдельным личностям, – повысил голос следователь. – При Сталине вы бы не творили таких побоищ. Сразу бы к стенке поставили. А Никита Сергеевич распустил вас. Глеб внимательно посмотрел на Суркова: – Плохо вы знаете, что было в тюрьмах при Сталине, а то бы не мели так языком. Вы, наверное, и Лаврентия Павловича Берия жалеете начальник? Пенсне не от него случайно унаследовали? – с издёвкой процедил сквозь губы Глеб, после чего заразительно засмеялся. У следователя от, брошенной Таганом фразы выступила испарина на лбу. Он попытался, что – то сказать ему, но у него вместо слов из груди вырвался хрип. Выплюнув таблетку изо рта, Сурков привстал со стула. Запустил свою дрожащую руку в карман брюк, извлёк оттуда помятый носовой платок. Вытерев им, лоб и шею, сел опять на стул:

– Ты давай Таган не заговаривайся? – постучал он пальцем по папке. – А то я тебе сюда такой наваристый студень накатаю, что пойдёшь у меня на раскрутку, если тебе мало одного срока.

– Хрен тебе кочет очкастый, я в другой войне участвовал, но не в этой, – тут я пострадавший. У меня свидетелей полная зона. Так что порожняк не гони, а бери за жопу хозяина или списывай всё на волчару Бойко. Ему уже всё равно ничем не поможешь. Но я рад, что его замочили. Туда ему змею и дорога. Сурков поднялся резко со стула и зло, погрозив Глебу пальцем, бросил:

– Я десять раз, а если понадобится и больше, лично перепроверю твоё алиби. Переволновавшись, он покинул тюремную палату. К счастью Глеба, этого следователя прямо в тюремной больнице, через десять минут после их разговора разобьёт паралич. Там в тюремной больнице Таган и узнает от врачей, что следователь был тестем покойного кума Бойко. После этого случая больше Тагана никто не тревожил допросами, а за устроенный заключёнными мятеж вину на себя взяли несколько «кроликов», имевшие предельные сроки двадцать пять лет, но отсидевшие всего несколько месяцев. Для них никакие прибавки к их большим срокам, в сущности, не имели большого значения. Просто срок их начинался с первого листка календаря. На самом же деле всё было не так, как рассказывал Глеб следователю. Отголоски бунтов в зонах страны отдавались повсюду, дошёл слух и до их лагеря. Хозяин и Бойко вызвали к себе нарядчика Кочубея и конкретно без излишних намёков предупредили его, что война не минует и их зоны.

– Надо вам сплачиваться и нанести удар первым, – сказал Бойко, – ты фронтовой офицер Кочубей, не мне тебя учить. Только внезапностью вы можете сломать воров. Мочить можно всех, кроме Тагана. Его разрешаю немного просто проучить и попугать. Он человек ещё не потерянный. Может после хорошей взбучки одумается?

9
{"b":"882960","o":1}