– В Порхов.
– И я! – радостно восклицает сосед. – Давай за знакомство, землячок!
Смотрю на фляжку, которую он только что прикладывал к губам, и морщусь.
Алкоголь бы мне сейчас не помешал. Так, чтобы вырубиться и не существовать на все время поездки. Но пить неизвестно какое пойло! После этого ханурика…
– Я не пью, – выдаю ему и отворачиваюсь.
– Трезвенник, что ли?
– Ага, и язвенник.
– Больной? – не понимая моей шутки, переспрашивает он.
Звездец! В этот автобус набирали пассажиров по принципу самых бесячих?!
– Слушай, мужик, пей свое бухло и меня не трогай.
Обидевшись, чувак отворачивается к окну, и я выдыхаю. Так-то лучше.
Автобус трогается и не спеша отправляется на выезд из города, а я пытаюсь не думать о том, какой длинный путь мне предстоит проделать в нем.
Если существует ад, то вот он. Бесконечно душно, шумно, тесно, неудобно… Маюсь всю дорогу, уговаривая себя поспать, но как это возможно, если сосед рядом вырубился, едва опустошив свой сосуд, и теперь бесит храпом. Вот и не знаешь, что было лучше: отвечать на его дурацкие вопросы или слушать это раздражающее звуковое сопровождение.
Спустя почти пять часов мучений, я приезжаю в Порхов и вытряхиваюсь на улицу, радуясь, что здесь мне предстоит потерять два часа своей жизни, болтаясь в богом забытом месте.
Кто бы мог подумать, что можно радоваться подобному!
4 глава. Дно
Посмотрев на старое здание автовокзала, я все-таки заглядываю внутрь. Затрапезное помещение в затрапезном городе – это ладно, но деревянные лавки для ожидания… Это вообще засада засад. Особо не перекантуешься!
Не желая снова испытывать свое тело на прочность, решаю поискать место поприличнее, а заодно наполнить ноющий от голода желудок.
Иду, как показывает навигатор: по улице Пушкина, разыскивая «Суши-фуд». Но, едва дойдя и взглянув на вывеску на старом фасаде, бьет обухом по голове открытие, что суши здесь тоже, скорее всего, а-ля провинция. И вообще, не удивлюсь, если вместо лосося – дешевая крашеная рыба, а вместо угря, в тех же целях экономии, угревидный кларий.
Вздыхаю. Идти искать что-то другое?! Но не факт, что найду что-то приличнее.
На свой страх и риск захожу внутрь и беру меню.
Не рискуя заказывать суши, все-таки это блюда с сырой рыбой, и неизвестно, насколько законопослушный шеф-повар и как относится к технологии хранения продуктов. К тому же непонятно, какая здесь проходка. Может, местные не любят экзотическую кухню и суши набираются аромата, ожидая экстремалов вроде меня, или превращаются в запеченные роллы.
В итоге выбираю меньшее из зол – гамбургер, надеясь, что не пронесет. Заглатываю вполне аппетитный на вид заморский бутерброд, как удав, и, осознав, что не наелся, прошу второй.
В три часа сажусь в автобус, еще допотопнее предыдущего.
Н-да, чем дальше от Питера, тем транспорт становится все допотопнее. Радует только одно: после пятичасового ада этот бочонок на колесах обещает довезти меня до Дна за тридцать пять минут.
Дно! Рукалицо. Вот кто вообще мог дать городу такое название?!
Где ты живешь? В Дне. Жуть!
Там депрессия от одного названия обеспечена.
Приехав в пресловутое Дно, отыскиваю нужную остановку и не верю своим глазам. Смаргиваю, снова таращусь на табличку с расписанием и обалдеваю. Мне реально не привиделось! Последний автобус в Поцелуево уехал полтора часа назад.
Зашибись!
А что, вечером туда ездить опасно для здоровья?!
С шумом вдыхаю в себя воздух. И что делать?
До гребаной деревни ехать почти час. Пешком я просто туда не дойду.
Не желая оставаться в Дне, решительно выхожу на дорогу и останавливаю первого попавшегося мужика с тачкой.
Маню водилу, вытаскивая тысячную купюру из кармана, и спрашиваю:
– До Поцелуево довезешь?
Деньги исчезают из моей руки в одно мгновение и звучит любезное:
– Со всеми удобствами.
Ну, с этим я бы, конечно, поспорил, было бы у меня нормальное настроение. А так – только желание поскорее переместить свое замученное тело в нужный пункт назначения.
Чувак же, не теряя времени зря, распахивает пассажирскую дверь своей развалюхи и улыбается в тридцать два зуба. Здесь я, конечно, сильно приукрасил действительность, у него в помине половины зубов нет.
Сажусь на сиденье, констатируя: лучше бы он этого не делал.
Тачка оказывается не просто старой, но еще и грязной. Брезгливо оглядываюсь по сторонам. После моего идеально чистого «Мустанга» ощущение, что я попал в контейнер с мусором.
А когда водила, не щадя свой драндулет, давит на газ, и тот, истошно вопя, трогается с места, а внутри начинает что-то дребезжать, в голову приходит мысль, что вариант пойти пешком был не такой уж и плохой.
Проехав перекресток, гребаный таксист отворачивается от дороги и интересуется:
– К родственникам, али как?
– К родственникам, – отвечаю, за него смотря, куда мы несемся.
– С какой целью?
На ощупь вытаскиваю пятисотку и. протягивая ему, выдаю желание:
– Заткнись и смотри на дорогу.
– Понял. Конспирация.
Хочется закатить глаза, но я вздыхаю и отворачиваюсь к окну.
Дорого мне обошелся секс с Элей.
Съехав с трассы, мы выезжаем на дорогу, ведущую в деревню. Смотрю по сторонам на место своего временного заключения и все больше унываю. Одна улица, через дом заколоченные избы. Здесь действительно одни пенсионерки живут. Отец не шутил. Треш!
– Где тебе остановить? – отмирает мой таксист.
– Давай здесь.
Выхожу, смотрю по сторонам. И куда идти?
Замечаю в соседнем дворе зависшую кверху пятой точкой бабку. Посмотрели бы питерские девицы на местную йогу, офигели бы.
Делаю шаг в сторону, чтобы подойти к забору и, чувствую, что нога едет. «Ловлю» тело, восстанавливаю равновесие, но буквально теряю нижнюю челюсть.
Это что? Навоз?!
Отхожу в сторону и, кривясь, смотрю на фирменный кроссовок, перепачканный в экскрементах коровы.
Да е-мое!
Видел бы Брюс Килгор, разработчик «Найк Аир», в каком дерьме оказалась его брендовая вещь!
И что теперь? Кроссы на помойку и мне выдадут лапти?!
Как могу вытираю подошву об траву и продолжаю путь к забору, теперь уже внимательно смотря под ноги, чтобы не вступить в еще одну мину, и задаю вопрос пятой точке:
– Женщина, подскажите, где дом Анны Васильевны?
Бабка разгибается и смотрит на меня, как на инопланетянина.
– Это ж кто?
Звездец! Она у меня это спрашивает?! Для полного счастья не хватает, чтобы сейчас эта Тортилла сказала, что здесь такой нет, и я целый день убивался зря!
Стою, пялюсь на нее и жду приговора.
Йогша, несмотря на пышные формы, довольно шустро подходит к крыльцу и кричит:
– Михалыч! Михалыч!
Поднимается по ступеням и добавляет:
– Откликнись, старый!
На крыльце появляется новый персонаж этого захолустья – тощий зачуханный дед в потасканной одеже. Дуремар – тут же окрещаю его я.
– Чё тебе?
– Анна Васильевна у нас имеется?
Тот, морща лоб, чешет затылок и, с интересом разглядывая меня, сообщает:
– Васильевна имеется. Нюрка. А Анны нету.
Напрягаюсь, выжимая свою память. Нюрка… Точно. Отец говорил же как-то: баба Нюра.
– Она! – выдыхаю с облегчением.
– Дёмина?
– Ага! – веселею я.
– Иди туды, – махает он, показывая направление. – Еёный дом самый крайний.
– Спасибо!
Выдыхаю. Какое счастье! Пройти улицу, и я добрался!
5 глава. Засада
Отправляюсь вперед по улице без приключений, но через два дома дорогу неожиданно преграждают птицы. Если не ошибаюсь, гуси.
Идти по обочине, где в траве могут поджидать вонючие неприятности, не хочу, и я шугаю несанкционированный митинг. Часть птиц сваливает в сторону, часть остается, но я шагаю вперед, рассчитывая, что со следующим устрашающим действием и остальные тоже свалят и дадут пройти. Вот только неожиданно мои планы нарушает здоровенный гусяра. Расправив крылья и издавая устрашающие вопли, он оказывается напротив, всем своим видом показывая, что за беспредел, который я устроил, мне придется иметь дело с ним.
