При виде появившегося на пороге капитана Вашингтон стал белым, как его парик; он не сразу пришел в себя от потрясения. Наконец, радостно улыбнувшись, генерал встал из-за стола и пожал руку Трейгеру.

– Я думал, что мы потеряли вас. Готов поклясться, Грейсон, вам отпущено девять жизней. Сколько из них вы уже использовали? После доклада вашего брата о засаде все решили, что вы погибли. Слава Богу, мы несколько поторопились. – Широкая улыбка осветила его бледное лицо. – Вам бы понравился прощальный панегирик, кото­рый я произнес в вашу честь.

– Жаль, меня здесь не было, чтобы оценить его по достоинству.

Трейгер провел много времени в седле, торопясь добрать­ся в ставку, и ему не терпелось перейти к делу. К тому же о своей смерти он наслышался более чем достаточно.

– Я привез важную информацию из Нью-Йорка. Ду­маю, вы будете рады узнать, что задумали британцы.

Вашингтон пригласил его сесть.

– Как я понимаю, ваша поездка оказалась весьма ус­пешной.

Трейгер коротко кивнул:

– Пожалуй, так.

Подробно рассказав о стратегии весенней кампании бри­танцев, он сообщил, что сведения добыла Сирена, которой удалось проникнуть в штаб-квартиру противника под видом матери Митчела Уоррена и войти в доверие к генералу Хау.

В усталых глазах Вашингтона появились веселые искорки.

– В таком случае ваша очаровательная жена заслужи­вает награду. Признаться, она произвела на меня сильное впечатление. Я даже сказал ей как-то, что хотел бы иметь отряд удальцов, похожих на нее. – И затем уже серьезно добавил: – Вы оказали огромную услугу делу патриотов, собрав столь ценную информацию. Но у меня есть для вас еще одно важное поручение. Уверен, что вы справитесь с ним наилучшим образом.

Трейгер слушал генерала, излагавшего свои планы, но мысли его были заняты Сиреной. Теперь пути их совсем разойдутся. Возможно, что со временем он забудет выражение муки в ее взгляде в минуту расставания. Наступит день, и ангельское лицо жены перестанет являться ему в сновидениях. Сирена – прирожденный борец. Он ей не нужен, как бы ни уверял его Роджер в обратном. Сирена – умная женщина со сверхъес­тественной способностью выбираться из любой передряги бла­гоухая, как утренняя роза. Конечно, они не раз вспомнят сладостные минуты их любви, но с наступлением дня призра­ки прошлого растают. Что ни делается – все к лучшему…

Предпринятое путешествие из Велли-Фордж было да­леко от завершения, однако он решил переночевать здесь, недоумевая, что заставило его выбрать такой маршрут к пункту своего назначения. Капитан не собирался ехать че­рез эти места и тем не менее оказался здесь. Из-под низко опущенных полей шляпы Трейгер смотрел на заросшее щетиной лицо человека, сидевшего напротив него.

– Говорю вам, это правда, – заявил хозяин гостини­цы Брейден и решительно кивнул в подтверждение своих слов. – Я и сам как-то ночью видел привидение. Дело было аккурат в полнолуние. Ветер, помнится, завывал, как душа грешника в аду. Тут, значит, оно и показалось на дальнем холме. То появится, то исчезнет. Да и не один я здесь его видел. Как стемнеет, так нечистая сила и выби­рается из всех щелей, чтобы побродить по окрестностям, пугая честных христиан.

Трейгер молчал, но хозяин гостиницы все-таки поймал его недоверчивый взгляд.

– Видно, Митчел Уоррен вернулся с того света, что­бы охранять свое имущество от мятежников. Возле дома живой души не сыщешь, особенно теперь, когда там обо­сновалась его мать. Старуха с норовом и держится особня­ком. Уорренам здорово досталось, и не мудрено, что вдова на весь свет в обиде. Бедолагу, что к ней сунулся, отходила тростью да еще спустила своего волкодава. – Брейден печально покачал головой. – Слышал я, будто генерал Хау простил дочку Уоррена, только здесь о ней ни слуху ни духу. Я вот что скажу, померла бедная, как и ее папа­ша. Это ж надо! А старуха всех пережила. Ходят слухи, что вдова – ведьма и, как заскучает, вызывает духов, потому богобоязненные горожане туда ни ногой. Никто ее лица не видел, вот некоторые и говорят, что под вуалью ничего нет, а сама она тоже привидение.

Трейгер поперхнулся элем. Ну нет! Лицо есть и совсем не похоже на бледный лик привидения. Сирена спрятала ото всех свою изысканную красоту и наверняка ожесточилась. Впрочем, не ему судить – он и сам стал довольно раздражительным.

Трейгер поднялся из-за стола и кивнул хозяину.

– Спасибо за выпивку. – И исчез во мраке ночи.

Сирена отложила недописанное письмо и перечитала записку генерала Хау, который желал ей всяческих благ и приносил извинения за все, что случилось по вине Брендона и Оливии. Он также заверял, что подписал документы, снимавшие обвинения с дочери Митчела, восстановив тем самым доброе имя Уорренов.

Сирена огорченно вздохнула. Какая жалость, что при­ходится обманывать генерала! Мятежница прониклась сим­патией к Уильяму Хау, невзирая на тот факт, что он мог подавить сопротивление мятежников, если бы действовал более последовательно. Ведь всякий раз, разгромив по­встанцев, генерал ослаблял хватку, давая им возможность перегруппировать свои силы. Сирена была признательна ему за этот недостаток, благодаря которому патриоты по­лучали драгоценную передышку.

С грустной улыбкой она коснулась подаренной генера­лом броши, напоминавшей ей о единственном светлом мо­менте за последний месяц. Склонившись над письмом, Сирена уведомила генерала, что предполагает отплыть в Англию. Она надеялась, что к весне Хау двинется на Филадельфию и не придется ему лгать. Лучше расстаться друзьями, а не врагами, как вышло у нее с Трейгером.

Стук в дверь вывел ее из задумчивости.

Сирена схватила трость и опустила на лицо вуаль, не­доумевая, кто мог явиться в столь поздний час. Она прило­жила немало усилий, чтобы отвадить не в меру любопытных горожан, изводивших ее бесконечными вопросами. Несколь­ко жутких минут ей доставили дикие звери, забредавшие к дверям особняка. Но верный Барон неизменно выходил победителем из жестоких схваток, после которых незваные гости разбегались, поджав хвосты.

Приоткрыв дверь, Сирена с опаской посмотрела в щель и увидела грузного мужчину с окладистой бородой, от которого так несло перегаром и потом, будто он не мылся по меньшей мере полгода. Незнакомец пребывал в состоянии крайнего возбуждения, как перебродившее пиво, ревностным поклон­ником которого, судя по всему, являлся. Содрогнувшись от отвращения, Сирена попыталась захлопнуть дверь, но он по­ставил ногу на порог и отшвырнул хозяйку к стене.

– Не очень-то вы гостеприимны, – заметил он и вдруг расхохотался.

– Вон из моего дома! – приказала Сирена, угрожаю­ще подняв трость и буравя его свирепым взглядом.

– Я тут пришел поглядеть, есть ли у вас лицо. По городу насчет этого дела гуляют всякие слухи. Одни гово­рят, будто вы ведьма. А другие клянутся, что привидение. Так кто же вы будете, вдова Уоррен?

– Уверяю вас, что ни то и ни другое, – прошипела Сирена и проворно увернулась от его руки. – Барон, взять его!

Низкое угрожающее рычание, как предвестник грозы, прокатилось по выложенному кафелем холлу, и Барон появился в дверях кабинета. Пара черных блестящих глаз сузилась, когда мужчина по недомыслию сделал еще один шаг к его хозяйке. Пес, не тратя времени на пустые угро­зы, прыгнул на чужака, и мощные челюсти сомкнулись вокруг его руки, между тем как Сирена охаживала неза­дачливого бродягу тростью. Мужчина попятился к двери, испуская хриплые вопли. Оказавшись на крыльце, он раз­вернулся на сто восемьдесят градусов и кинулся прочь, преследуемый по пятам Бароном.

Сирена вздохнула и привела в порядок одежду, ожидая возвращения пса. Ласково улыбнувшись, она потрепала своего верного товарища по голове.

– Не знаю, что бы я без тебя делала, Барон. Спасибо, мой хороший.

При виде лоскута ткани, зажатого в пасти собаки, ее улыбка стала шире, превратившись в озорную усмешку. Грязному недоумку еще повезло, что Барон ограничился бриджами, а не добрался до его костей. Иначе ему до конца жизни пришлось бы ковылять на деревянной ноге.