– Ждем, когда обращаться начнут, – Ганс отложил в сторону бинокль и сел, вытягивая больную ногу и начиная разминать затекшие мышцы. – А еще ждем, когда уже зараженные пожалуют. Чтобы на перезагрузку такого кластера да орда не слетелась? Такого в принципе не бывает. Лучше уж подождать, да издалека относительно безопасный маршрут прикинуть, чем потом от элиты драпать.

– Кроме изменившихся, кто еще может на новый кластер пожаловать? – они лежали в этих кустах уже полдня. Медленно, но верно приближался вечер, а Грубер все никак не мог понять, чего они выжидают. Но использовал он это время не зря, завалив Ганса вопросами, ответы на которые позволяли ему более полно узнать об Улье.

– Рейдеры, конечно, – Ганс перестал разминать ногу и снова занял свой наблюдательный пост, вооружившись биноклем. – И хорошо если это будут приличные ребята, а не какие-нибудь муры. А не идем мы туда, чтобы не загреметь в полицейский участок, или еще куда, где будет гораздо хуже, чем в тюрьме.

Его рассуждения были прерваны сильным взрывом, раздавшимся совсем недалеко от того места, где они находились. А после этого город, выглядевший так, словно сошел со страниц фантастического романа, начало лихорадить.

Откуда-то из центра вверх понеслись летательные аппараты. Их было очень много, на седьмом десятке Грубер сбился за счета, и перестал считать количество полетевших куда-то шаттлов. Призирая все законы физики, эти аппараты летели по довольно странной траектории, и быстро скрывались в высших слоях атмосферы. До прячущихся рейдеров донесся звук еще одного взрыва, а потом громкий треск, словно неподалеку в трансформаторную будку попала молния.

– Там что-то происходит, – повинуясь какому-то странному импульсу, прошептал Грубер. – Что-то странное и явно не рядовое.

– Тише, сюда кто-то чешет, – Ганс пригнулся еще ниже, опустив голову.

Грубер же наоборот начал пристально смотреть в сторону города, от которого в их направлении бежала женщина, в обычном сарафане, без намека на костюм из латекса, обтягивающего тело, который так любили представлять на людях будущего режиссеры фантастических фильмов. Женщину было прекрасно видно на фоне фантасмагорической картины, которую сейчас представлял собой город, в котором бушевали пожары. То в одном месте, то в другом вспыхивали целые дома, словно они были сделаны из картона. Взрывы раздавались все чаще.

– Кристина, постой! – женщину быстро догнал молодой мужчина, схватил ее за обнаженное предплечье и рывком развернул к себе. Они стояли недалеко от кустов, в которых прятались невольные свидетели их разговора.

– Мне страшно, Тим, мне так страшно, – она прижалась к нему и всхлипнула.

– Мне тоже, – мужчина погладил ее по волосам. – Счастье, что детей успели эвакуировать.

– Но, нам говорили, что в этом проклятом мире много мест, где не могут летать даже дроны – вся электроника словно сходит с ума.

– На шаттлах с детьми, когда они выйдут на нижнюю орбиту, все отключится. Программа включит управление в тот момент, когда они будут проходить над Базой наших парней в этом чокнутом мире. Их переправят к моей маме. – Говорил все это мужчина на ходу, направляясь обратно в город и уводя с собой свою спутницу.

Жители обреченного города отошли довольно далеко, и их уже не было слышно, когда Грубер повернулся к Гансу и с удивлением увидел, с какой ненавистью тот смотрит вслед удаляющейся паре.

– Эй, ты чего? – тихо спросил он, для надежности тряхнув Ганса за плечо. Тот вздрогнул, словно очнулся, еще раз посмотрел на город и отвернулся, сплюнув на землю.

– Это, дружище, Грубер, не просто какой-то город нолдов. Это город, в котором знают о Стиксе. Это город, который принадлежит тому паршивому мирку, из которого приходят некоторые внешники. Сволочи, – он снова сплюнул. – Зря мы сюда пришли. Видишь, как они старательно все уничтожают, чтобы только иммунным ничего не досталось.

– Я не понял насчет детей, – Грубер посмотрел на город, который, казалось, полыхал в огне.

– Маленькие дети не могут перерождаться. Уж не знаю, какая причина, но, уверен, она есть. Вот они и отправили детишек на базы, с которых эти мрази на нас охотятся.

– Если дети не болеют, это не значит, что они не заражены.

– Не значит, – кивнул Ганс. – Ну зачем-то внешникам нужны наши органы. Может они научились для малых лекарства какие-нибудь бодяжить, мы же этого не знаем. Но раз они уверены, что это безопасно, значит, уже как-то испытали. Жалко только, что впустую сюда приперлись, а я-то все гадал, почему сюда орда не несется, а нас элита не обгоняет на поворотах.

– А вот я думаю, что не зря, – покачал головой Грубер. – Не успеют жители уничтожить абсолютно всё. А нам много и не надо, мы же не из крутого стаба. Ночь скоро, нужно где-то заночевать, а утром сюда вернуться и посмотреть, может быть, чем-нибудь и разживемся. Не знаю про тебя, а мне много чего в хозяйстве может пригодиться.

– Так, на улице оставаться – не вариант, – кивнул Ганс, принимая предложение Грубера. Да и самому было любопытно посмотреть, как живут нолды, даже если в обгоревших обломках ковыряться придется. – Вон туда в оптику глянь, она у тебя просветленная, мне показалось, что там недалеко граница другого кластера проходит, и что-то вроде хуторка маячит, – и Ганс указал рукой направление, левее от города.

Грубер долго всматривался вдаль, сначала невооруженным глазом, но ничего похожего на «хуторок» так и не увидел. Тогда он выставил сошки и приник к прицелу «Орсиса», оглядывая окрестности в направлении, указанном Гансом. Наконец он рассмотрел небольшое скопление невысоких приземистых строений, действительно похожих на хутор.

– Ну у тебя и зрение, – протянул он, укладывая винтовку на землю. – Прямо глаз, как у орла, – Грубер криво усмехнулся, разглядывая Ганса.

– Это мой дар Улья, далеко видеть, – вздохнул Ганс. – Только не слишком он полезный, да и развивать его надо, а нечем.

– А когда он может проявиться этот дар? – Грубер проигнорировал намек Ганса на горох, который лежал у него в одном из карманов.

– Обычно через сутки, может двое. У всех по-разному, – пожал плечами Ганс. – У меня часов через двадцать прорезался. Вот только не всегда он включается. Знахарь говорил, что любое умение тренировать надо, а как его тренировать-то? – он покачал головой и глотнул живчика. Грубер решил последовать его примеру и отпил из своей фляжки, потому что уже почти час ощущал, что у него что-то происходит со зрением. Картинка то плыла, то наоборот становилась слишком ясной. Живчик уже привычным теплом скользнул по пищеводу, в голове почти мгновенно прояснилось, а зрение вернулось в норму.

– Ну что пойдем? – спросил он у Ганса, возвращая фляжку в сумку.

– Поползем. Лучше перебдеть, чем обделаться, – проворчал Ганс и первым выполз из укрывавших их столько времени кустов.

До хутора добирались долго, в основном короткими перебежками, прячась за растущие вдоль дороги кусты. Правда, вначале попытались ползком, как советовал Ганс, вот только его идея потерпела полное фиаско. Если сам Ганс справлялся с этим делом довольно неплохо, то вот Грубер передвигаться таким образом не умел, и здорово тормозил их продвижение.

– Слышь, Грубер, ты что как беременный троглодит на одном месте возюкаешься? – не выдержал, в конце концов, Ганс. – Что ты пытаешься изобразить?

– Танец живота, в положении лежа, по пересеченной местности, – буркнул Грубер, прекратил извиваться на земле и сел, мрачно глядя на скалящегося Ганса.

– Это первое, чему в армии учат, – покачал головой Ганс. – Бегать в противогазе и передвигаться ползком, не поднимая задницы и головы.

– Ага, а еще траву красить, – огрызнулся Грубер. – Я не служил, ясно.

– Яснее некуда. А почему не служил? Откосил что ли?

– Ага, в универе восемь лет откашивал.

– Ну, даже если восемь, призыв-то до двадцати семи годков, или в твоей версии по-другому?

– Нет, не по-другому, так же, только когда ординатуру закончил, сам пошел сдаваться. Недаром же на военной кафедре учился. Не солдатом плац топтать, а офицером – это согласись, куда приятней. Только вот накануне нам какую-то хрень закупили, антисептик, мать его. И все, не взяли на службу, быстренько в запас определили и военник отдали.