И.А. Соловьева

КТО МЫ НА САМОМ ДЕЛЕ?

О БЕССОЗНАТЕЛЬНОМ ОБРАЗЕ ТЕЛА

Моим родителям – с благодарностью за все.

За то хорошее, что было в моем детстве – и делало меня счастливой.

И за то трудное, что помогало развиваться.

Ирина Александровна Соловьева – практический психолог, сертифицированный специалист по телесно-ориентированной психотерапии, биосинтезу (диплом Института биосинтеза, Швейцария), бодинамике (диплом Института бодинамики, Дания), по психосинтезу, работе с аддикцией, арт-терапевт, сертифицированный хакоми-терапевт и практик (диплом Hakomi International Network), регрессолог. Преподаватель, супервизор. Автор книг.

Опыт работы 20 лет.

Сайт: https://solirina.ru

Youtube-канал: psychologist irina soloviova

Татьяна Самуиловна Леви, кандидат психологических наук, профессор Московского гуманитарного университета, автор научных работ, специалист по телесно-ориентированной психотерапии:

Приветствую появление книги, в которой описывается значимость и возможности практической работы с образом тела. Этой книги явно не хватало в библиотеках практических психологов, работающих с самосознанием личности.

Образ тела, являясь фундаментом самосознания, аккумулирует в себе значимые личностные характеристики и выступает в качестве лакмусовой бумажки психологического здоровья человека. Образ тела людей с той или иной психологической проблематикой имеет определенную специфику, и степень его деформации соответствует выраженности проблем. Улучшение контакта с собственным телом в телесно-ориентированном подходе – это первый и необходимый шаг к позитивным изменениям.

В телесной психотерапии существует множество направлений (вегетотерапия В. Райха, биоэнергетика А. Лоуэна, биосинтез Д. Боаделлы, бодинамика Л. Марчер и др.), имеющих не только общие основания, но и свои отличительные особенности в понимании телесных феноменов. В книге предпринята ценная попытка соотнести эти направления между собой и представить интегративную картину, которой может пользоваться практик. Подробно и четко автор представляет читателю смысловую карту телесности, которая поможет интерпретировать данные, полученные с помощью оригинальной, яркой и привлекательной для клиентов методики диагностики образа тела – «Промеры по М. Фельденкрайзу». Безусловно, полученные данные должны соотноситься с результатами других методов диагностики и осмысляться в контексте конкретного случая.

Упражнения, описанные в книге, очень эффективны для коррекции образа тела клиентов и в целом для улучшения их психологического самочувствия.

Думаю, что книга будет интересна не только психологам-практикам, но и психологам-исследователям: описанный диагностический инструментарий даст импульс новым исследованиям в области психологии личности.

Книга написана прекрасным ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ языком. С самых первых страниц читатель чувствует открытость автора, желание искренне поделиться накопленным опытом. Как ценны книги, в основе которых – большой опыт профессионала!

Наше настоящее определяется нашим прошлым, а будущее – настоящим. Специалист приходит к изучению той или иной темы не случайно. Возможно, я занимаюсь образом тела пятнадцать лет потому, что у меня самой достаточно сложные отношения с собственным телом.

Говорят, что психолог (психоаналитик, психотерапевт) изначально приходит в профессию, чтобы решить собственные проблемы – будь то бессознательно или осознаваемо. И лишь разобравшись с ними, может помогать другим. К.Г. Юнг обозначил это явление как комплементарные архетипы Раненого и Целителя: лишь имевший рану и залечивший ее может исцелять чужие раны. А значит, во-первых, некогда рана должна была присутствовать – только тогда можно чувствовать и понимать боль другого раненого. Во-вторых, эта рана должна быть более-менее залечена, иначе специалист попадает в так называемую компенсаторную ловушку: начинает работать «из компенсаторного механизма» – проецируя на других собственные раны и пытаясь лечить эти спроецированные раны в другом. Тогда он теряет контакт с реальностью: спроецированная рана не имеет отношения к реальной ситуации клиента. Представьте врача, который накладывает гипс на здоровую ногу пациента только потому, что у него самого сломана нога! И даже если раны совпадут, помощь будет искаженной – специалист окажется чрезмерно вовлечен в ситуацию. Возвращаясь к нашему примеру: в этом случае и у врача, и у больного сломана нога, врач накладывает больному гипс, но одновременно обливается слезами сострадания, а затем названивает каждый час, спрашивая, как у того самочувствие.

Обычно психолог (психотерапевт) работает с темами, которые так или иначе актуальны для него самого, связаны с его раной. Но эта рана должна быть подлечена.

В детстве я плохо чувствовала свое тело и отвергала его. Как я понимаю сейчас, это было связано с двумя причинами (хотя не исключаю, что потом придут и новые осознавания): с травмой и с травмой развития. Это два понятия, разграниченные в психологии по тому, как они протекают, и по их последствиям.

Травма развития – регулярное неправильное воздействие на ребенка в процессе воспитания, которое лепит структуру его характера (психологический тип). Так как мир не идеален и родители – тоже, то те или иные травмы развития есть у каждого из нас (например, нехватка внимания, приводящая к ощущению своей ненужности и незначимости; чрезмерная критика, вселяющая неуверенность в себе, или неуместная похвала, заставляющая переоценивать свои возможности). Травмы развития неприятны, но закономерны.

Травма – то, чего в идеале не должно быть, разовое негативное событие, имеющее сильные последствия на психологическом и телесном уровне. Спектр возможных травм широк: автокатастрофа, изнасилование, землетрясение… Травма может быть повторяющейся (несколько автокатастроф или изнасилований в анамнезе).

Травмы развития лепят структуру нашего характера в детстве – основной «рисунок» возникает к возрасту семи лет. Потом, до выхода человека из подросткового возраста, этот рисунок может несколько видоизменяться, но несущественно, а к 16–18 годам формируется окончательно. А вот травма может произойти в любом возрасте (детском, подростковом, взрослом), причем достаточно разового события, чтобы существенно поменять уже сформировавшийся характер.

В моем случае травма, повлиявшая на взаимоотношения с телом, произошла в возрасте примерно трех лет. Это была физическая травма, несерьезная, но напугавшая и меня, и взрослых – субъективно воспринятая как серьезная угроза. В момент травмы, связанной с угрозой для тела (реальной или только субъективно ощущаемой), наступает так называемая диссоциация – отчуждение от реальности и от собственного тела. Это защитная реакция: в ситуации негативного стресса инстинкт побуждает нас нападать или убегать, и диссоциация – разновидность убегания, убегания внутрь себя. Сокращая на время контакт с опасной реальностью или даже вовсе прерывая его, мы пытаемся себя сберечь. «Это происходит не со мной» – так мы защищаемся от душевной боли. Происходящее во время диссоциации замечательно отражено в стихотворении А.А. Ахматовой из цикла «Реквием», написанном в страшные 1930–1940-е (годы репрессий и войны). Ее муж, не менее известный поэт Николай Гумилев, был расстрелян, а их сын – Лев Гумилев, прославившийся впоследствии своей теорией пассионарности, – арестован.