Не был предпоследний генсек серым бюрократом. Он был человеком государственного подхода и искренне заботился об интересах страны. Не нужно забывать, что вторую половину своего руководства Андропов провел в больнице и страной, фактически, руководил Черненко. Поэтому ему не нужно было после смерти Андропова входить в курс дела. «Уже на первом заседании Политбюро ЦК 23 февраля 1984 г., которое Черненко вел в ранге генсека, – пишет Прибытков, – он призвал обратить внимание «на рост технического прогресса» и улучшение порядка и дисциплины». «Это были известные лозунги Андропова, – пишет далее Прибытков, – и обращение к ним Черненко свидетельствовало о его полной поддержке начатой линии и желании продолжить ее». Черненко, прежде всего продолжал курс на «всесторонне совершенствование в стране социализма, сохранение его завоеваний»[25].

Иными были устремления последнего Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева, который повел страну к развалу. Поэтому события 19 августа 1991 г. были последней попыткой спасти великую страну. Ее предприняли руководители Советского Союза, имея результаты референдума 17 марта 1991 г., на котором советские люди высказались за сохранение единой страны. Даже в тех шести республиках, где Верховные Советы высказались против проведения референдума, многие люди шли и голосовали за СССР вопреки сепаратистам, поставивших республиканские законы выше общесоюзных, что было грубейшим нарушением существовавших основных законов и воли участников мартовского референдума.

Возвращаясь к событиям августа 1991 г. обращаю внимание на недавнее интервью бывшего первого секретаря Московского горкома КПСС Ю.А. Прокофьева, где он прямо обвиняет в неудаче ГКЧП генералов КГБ[26]. И раньше писалось в литературе о той негативной роли которую сыграл Ф.Д. Бобков, вышедший в отставку в начале 1991 г. и наставником которого считают Е.П. Питовранова. Полковник А.М. Платонов в упомянутом в настоящей статье интервью называет фигуру Бобкова зловещей. Я ознакомился с книгой Э. Макаревича, специально посвященной Бобкову и пятому управлению КГБ. В ней генерал армии Бобков предстает чуть не как верный ленинец. И во всем обвиняется партия[27] Ни слова о том, что «пятерка» (служба Бобкова в КГБ) создавала народные фронты в республиках, возглавившие там националистические движения, ставшие чуть ли не главной силой в развале СССР. Не упоминается и о других сомнительных акциях этого учреждения[28] После развала СССР генерал Ф.Д. Бобков оказался востребован в «Юкосе» олигарха Ходарковского. Страну убили предатели из высшего её руководства и структур государственной безопасности. Есть в этом вина и правящей партии, и проявившего равнодушие к своей судьбе народа, не решившегося отстоять своё великое государство и позволившего беловежским преступникам попрать народное волеизъявление на сохранение единства Советского Союза.

Национальную политику в СССР необходимо рассматривать как целостное явление, которое обладало определённой логикой и содержанием. Следует выделить шесть основных периодов национальной политики в СССР, о каждом из которых будет сказано ниже. Эти шесть периодов укладываются в рамки единой модели (или концепции) «маятник», которая показывает наличие выбора властью между более мягкими или более жёсткими мерами в отношении проявлений национального самосознания отдельными народами СССР при осуществлении национальной политики в СССР. Данный аргумент основан на анализе данных советской официальной статистики по трём основным измерениям: административный статус союзных республик, кадровая политика союзных республик и культурно-языковая политика союзных республик. Результаты исследования позволяют проследить взаимосвязь между корректировками политического курса и изменениями фокусов в национальной политике в СССР.

Особенно важными являлись два аспекта анализа национальной политики в СССР: её периодизация и логика смены выделенных периодов. Применяется довольно популярная единая модель (или концепция) «маятник», которая отображает значительные колебания при осуществлении данного политического курса – от акцента на развитие национального самосознания народов до перехода к большей централизации с относительной русификацией. С другой стороны, «движения маятника» говорят о непростых методах и подходах при решении проблемы поиска равновесного состояния между проявлениями национального самосознания отдельных народов СССР и достижением стратегических интересов СССР, если исходить из генеральной цели образования и гармоничного развития новой исторической общности и гражданской идентичности в СССР – советского народа[29]. С.Т. Калтахчян в «Большой советской энциклопедии» определял советский народ как «историческую, социальную и интернациональную общность людей, имеющих единую территорию, экономику, социалистическую по содержанию культуру, союзное общенародное государство и общую цель – построение коммунизма; которая возникла … в результате социалистических преобразований и сближения трудящихся классов и слоёв, всех наций и народностей». Термин «советский народ» начал использоваться для обозначения населения СССР уже в 1920-е годы. Метафора «маятник» также отчасти улавливает реактивность осуществления национальной политики в СССР: корректировка политического курса часто определялась стремлением реагировать на итоги предыдущего периода.

Термин «национальность» используется в настоящей статье в значении этнической принадлежности. «Колебания маятника» при осуществлении национальной политики в СССР просматриваются через шесть выделенных периодов: 1) Великая Октябрьская социалистическая революция и Гражданская война (1917–1925 гг.); 2) Политика позитивного игнорирования проявлений национального самосознания отдельных народов СССР при социалистическом строительстве (1926–1939 гг.); 3) Политика поддержки великодержавного духа русского народа в Великую Отечественную войну и последующего возрождения социалистического строительства в послевоенное время (1940–1955 гг.); 4) Политика коренизации, или доверие местным кадрам (1956–1970 гг.); 5) Сохранение межнациональных противоречий и нарастание сепаратистских тенденций (1971–1985 гг.); 6) «Перестройка» и политическая мобилизация разрушительных сил (1986–1991 гг.).

Основная теоретическая парадигма для понимания национализма и национальной политики – это модернизм. Первоначально после Великой Октябрьской социалистической революции и образования РСФСР одним из ключевых элементов советской национальной политики было непротивление провозглашению новых национальных (этнических) идентичностей с формированием их национально-государственных и национально-территориальных образований в составе РСФСР, в связи с чем, важную роль стали играть культурно-языковая политика и образование на национальных языках. Возникновение в национально-государственных и национально-территориальных образованиях относительно децентрализованных (национально разобщённых) классовых прослоек национальной интеллигенции стало побочным продуктом осуществления данной политики, что с середины 1980-х годов привело их в состояние локомотивов национальных движений периода перестройки за большую самостоятельность.

Национальная политика в СССР рассматривается с двух позиций: в исторической перспективе и с содержательной точки зрения. В последнем случае концентрируется внимание на трёх её элементах: институциональном уровне, кадровой политике и культурно-языковой политике. Безусловно, набор этих элементов не исчерпывает весь репертуар инструментов национальной политики в СССР, тем не менее, все они довольно показательны. Под институциональным уровнем понимается изменение формального политико-правового статуса административно-территориальных единиц, населённых национальными (этническими) группами (меньшинствами), в официальной советской иерархии. Кадровая политика измеряется через национальность первых секретарей партийных организаций административно-территориальных единиц: интересно соотношение представителей титульной и не титульной национальностей (как правило, русских или централистски настроенных личностей других национальностей) на этой ключевой политической должности. Культурно-языковая политика измеряется через роль родного (титульного) языка в преподавании в школах, тиражи книг и печатной периодики на родном (титульном) языке.