На самом деле, Паша не был серьезным экспертом в биологии, химии, и уж тем более генетике. Так, прочел несколько интересных книжек. И он вообще не понимал, каким образом появилась могущественнее сверхсилы. Не говоря уже о том, что вообще подвигло к этому, в смысле, какие изменения среды вынудили НАСТОЛКО приспосабливаться, огромная проблема лежала и в самих способностях.

«Чтобы поддерживать новый гомеостаз, и ненормальный расход энергии при контроле кремния, мне приходится не только жрать как не в себя, но и каждый день закидываться новыми порциями титанида. Боюсь, таблетки, даже если не будут использоваться для тренировок, со мною на всю жизнь, как дополнение к питанию. Иначе я попросту окочусь с голоду. Но откуда у естественных эволюционистов столько энергии? Из чего она берется, не понимаю».

На все эти вопросы он не мог ни дать, ни получить ответа. Хотя насчет последнего точно неизвестно.

Когда эволюционисты перестали использовать способности, раскаленная докрасна атмосфера немного остыла. Тревожность сохранилась, но уже не такая интенсивная, как раньше.

Обе стороны начали избавляться от пятен на одежде салфетками, а Василиса, как ни в чем не бывало, начала прибирать на столе. Кажется, вспышки силы в этом семействе не редкость.

— У нас разные взгляды на то, кто является животным, а кто нет. Но даже в твоем понимании эволюционисты — более приспособленные и совершенные существа, нежели простые люди, верно? — Увидев силу и решительную безжалостность Павла, Юлиан проявил гораздо больше уважения. — Справедливо ли будет сказать, что мы по праву рождения должны занимать более высокую «экологическую нишу».

Раньше это была просто вежливость и учтивость к представителю своего вида, который, потенциально, мог бы стать зятем семьи. Но после вспышки силы статус Павла мгновенно вырос на несколько пунктов.

— Мне сейчас кричать зих хайль? — Паша усмехнулся, откидывая испачканную салфетку.

Он не относился с предубеждением к нацизму… он относился с предубеждением к любым идеологиям, коверкающим объективную действительность в угоду собственным желаниям. То есть к ЛЮБЫМ идеологиям. И приобщаться к ним не имел ни малейшего желания.

— Не путай нас с идиотами, верившими в фантомные грезы Гитлера и Муссолини. Они делили людей на правильных и неправильных, при том, что отличия между ними, как на генетическом, так и на физиологическом уровне, меньше одного процента. — Юлиан стал гораздо более эмоциональным, чем в начале. Набирая обороты в попытке убедить Павла, или, может, перетянуть на свою сторону? — Мы лучше, и это не выдумка. Это можно увидеть глазами, ощутить кожей, услышать, и почувствовать запах. Просто представь страну, где на вершине находится именно те, кто должен быть, а не фальшивые акулы, доплывшие до верхних слоев в результате искусственного разделения. Мы — высшая ступень эволюции, по праву рождения нам уготован престол, и власть над простыми смертными.

Как говорится: «Начали за здравие, закончили за упокой». Юлиан распалился настолько, что встал из-за стола, и начал активно жестикулировать, едва не выпустив негативную энергию. Однако припомнив об опасных осколках, мгновенно передумал.

Катя слушала и смотрела на все это с нескрываемым отвращением. Она то и дело бросала взгляд на взгляд Павла, сохранявшего равнодушие, и не выражавшего какое-либо отношение к речам сумасшедшего отца.

Глава 110

Не выйдет

После пламенной речи Юлиана, Павел, не обращая внимания на эмоциональную девушку, долго молчал. Он почесывал квадратный подбородок, из-под кожи которого пробивалась грубая щетина, размышляя обо всем, что услышал. В конце концов, он ответил:

— Если при всех своих способностях, вы до сих пор не на той вершине, на которой хотите находиться, то расслоение не искусственное. Оно вполне естественное. — От слов Павла, сказанных отрешенным тоном, у собеседника дернулось веко. А вот Катя едва заметно улыбнулась. — Хомо сапиенс и правда, не самое совершенное существо. Отправьте человека голышом в лес, его загрызут все кому не лень. От блох до тигров. Значит ли это, что блохи и тигры совершеннее? В некотором смысле да, однако, преимущество людей вовсе не в оборонительных, или атакующих способностях. Преимущество заключается в комплексе факторов, вроде социальности, компоновки нейромедиаторов в мозгах, мысленно-языковой модели мира, креативности, как ни странно, удобных конечностях, и некоторых других не менее важных вещах.

Перечислив все то, что он запомнил из книг по биологии, Паша ковырнул мизинцем в носу, сводя на нет возвышенное впечатление от ранее сказанного.

«Животное…»

«Грязное животное!»

«Ну что за дикарь. Ах… каков же он без одежды?..».

Вся троица Димченко оказалась относительно солидарна в мыслях об австралопитекоподобном госте.

— Короче говоря, мы, как подвид, имеющий те же сильные стороны, но с плюсиком, можем быть лучше обычных людей… Но толпой нас все равно запинают. И это не будет типа: «ай-яй-яй, нельзя так». Мы таких пиздюляузеров выхватим, староверы перекрестятся. Система распознавания свой-чужой не зря сформировала расы, нации, религиозные и государственные противостояния, со всем остальным мироустройством. Эволюционисты че за типы ваще, спору нет, и поэтому отличаются, не вписываются, а значит, заслуживают истребления. Хотите поджечь запал? Ну, удачи. — Паша был бы лицемером, если бы сказал, что не понравились речи Димченко. Хоть он и не являлся природным эволюционистом, а получил силы в результате принятия препаратов, какое это имеет значение? Доминирование — стремление всего живого, и он — не исключение. Однако при всем при этом нежелание присоединяться к какой-либо идеологической группировке отрезвляло Павла. Он обладал достаточными средствами, чтобы попытаться самостоятельно взобраться на вершину. — Вот когда встанете у руля мирового господства, тогда и поговорим. А пока эти идеи звучат довольно садомазохично. Да и речь ведь не ведется о господстве в коммунистическом государстве. Подтекст явно империалистический. Возрождение Российской империи? Это не ко мне.

Паша не строил иллюзий по поводу государственностей. Власть всегда находилась в руках элиты, независимо от формы правления. Но империализм… Это наименее приемлемый из всех вариантов для достижения его целей. Даже коммунизм при всей своей нелюбви к «особенным», вполне себе комфортная среда. Идеи идеями, а люди, реализующие их, остаются людьми:

Взятки, угрозы, договоренности, все это прекрасно работает во взаимосвязанной, на всех уровнях, системе. Любой, кроме гребаной монархии. Там, если венценосному барану что-то взбредет в башку, он действительно может перевернуть стол. Разрушить все ступеньки и лазейки, по которым амбициозные люди карабкаются наверх, и даже элита может не справиться с регулированием ситуации.

— Российской, Римской, Английской, Испанской, есть ли между ними разница? Я говорю о настоящей империи, империи нас с тобой, империи, где разницу в сословиях не будут маскировать под демократию, и социализм, продолжая жить все в тех же абсолютно разных условиях. Нет, это будет расслоение, но справедливое, основанное хоть на чем-то действительно важном, а не на желании одних приматов, отличаться от других. И прежде чем ты скажешь, что мы — такие же приматы. Можешь в это и дальше верить, но мы — шимпанзе в сравнении с капуцинами, гориллы в сравнении с лемурами. Что плохого, что лес будет принадлежать нам? — На этот раз Юлиан разразился не крошечными белыми нитями, а колоссальным количеством негативной энергии, в мгновение ока заполнившей огромное пространство объединенных квартир.

Раздался оглушительный треск, трехэтажное здание задрожало. Стены и окна покрылись инеем, все жидкости застыли, белые нити разрушали все, чего касались: Мебель, произведения искусства, стены. Нити даже на бетонном полу оставляли глубокие борозды, и лишь потому не пробивали его насквозь, что контролировались Юлианом.