В момент отчаянной нужды к нему на улице подошел незнакомец. Карикатурный шпион, укутанный в плащ, и со шляпой. Так никто в двадцать третьем году не одевался.

Кинематографичный мужчина с тонкими усами должен был привлечь много внимания. Должен был, вот только кроме Павла на него никто не обращал внимания. Тогда подумалось, что общество давно перешагнуло порог даже потребительского равнодушия, но теперь все казалось иначе…

Мужчина предложил поучаствовать в игре. Выигрыш обещал вернуть все утраченное!

Павел, отдаленно знакомый с современной кинокультурой, предположил, что речь идет о каких-то запрещенных играх с кальмарами, и прочими морскими тварями.

Нужда и отсутствие того, что страшно потерять, заставили согласиться без особых раздумий.

В принципе, он оказался прав.

Игра проводилась в загородном доме. Десятерых побитых жизнью бедолаг запустили в изысканно обставленную комнату, с круглым столом по центру. На шероховатой деревянной поверхности лежал револьвер, с шестью патронами, а голос из громкоговорителя сообщил условия: победитель тот, кто выберется из комнаты живым… выбрался Павел…

Тяжелораненый ударом табуретки по голове, он выполз из дверей, и встретил мутнеющим взглядом лакированные туфли того самого мужчины.

— Жалеешь о времени, которое не вернуть? Оно у тебя будет. Скорбишь об упущенных деньгах? Не проблема. И постарайся не умереть слишком рано. Тот мир чрезвычайно опасен для букашек… — Мужчина, голос которого становился все ниже, будто он разговаривал грудью, достал из кармана пиджака черную карточку. Он вложил артефакт меж слабеющих пальцев Павла, оставив истекать кровью на холодном полу.

Все это время Павел думал, что новая жизнь в СССР — предсмертный берд. И он наслаждался им. Проводил время с давно ушедшими родителями — настоящей семьей, которой он действительно нужен.

Павел был счастлив каждую прожитую в этом бреду минуту. Именно поэтому он не воспринимал всерьез карточку и все, что с ней связано. Даже заказ сделал, чтобы развлечься. Однако доставка товара сквозь пространство-время заставила переосмыслить новообретенную жизнь.

Глава 2

Школа

— Бать, есть бритва⁈ — Склонившись перед небольшим зеркалом, висевшим над умывальником, Паша прокричал за дверь.

Он придирчиво осматривал вздернутый подбородок, вертя его рукой из стороны в сторону. Ни волоска на нижней челюсти, так почему же усы как у гусара?

Еще вчера он не сильно заботился о внешности. Зачем? Паша искренне считал происходящее вокруг предсмертным бредом. Пусть местные радуются, что голышом не бегал.

Теперь же, придя в чувства после полученного заказа, он впервые по-настоящему посмотрелся в зеркало.

Семнадцатилетний худой парень, ростом метр девяносто три, с конечностями, одинаково толстыми у основания, и в середине. Дрыщ. Да и явно не красавец. Хотя…

Отпустить челку до подбородка, накачаться мрачным осознанием тленности жизни, и можно вскрывать девственниц как шампанское. Онли дед инсайд. Жаль, это не будущее. В СССР ценили мясистых, бравых парней, с румяными щечками и улыбкой тимуровца.

Впрочем, и там, и тут, усики — пропуск в трусики только для своей руки и в свои же семейники. От них необходимо избавиться.

— Сдалась тебе эта бритва, сынок. Смотри как у отца красиво. — В ванную комнату вошел высокий худощавый мужчина.

Сергей — отец Паши, носил пышные усы, и внешне напоминал торговца арбузами… Глубоко посаженные карие глаза, густые черные брови, со следами срастания, и выражение лица «Бери дорогой, не пожалеешь».

Хулиганку сверху, акцент в голос, и можно смело запускать в рынок, как диверсанта.

По иронии судьбы, у отца, с ближневосточной внешностью, фамилия Коновалов, отчество Анатольевич, и имя Сергей. А вот у матери, которую зовут Карина, и по происхождению она — татарка, внешность настолько европейская, что диву даешься: русые волосы, глаза голубее озерной воды, а кожа напоминает первый снег.

Вздохнув о том, что уродился он в папаню, Паша забрал из грубых рук однолезвийную металлическую бритву, смочил мыльной водой, и снял мерзопакостный пушок.

Так-то лучше. Может, и не красавец, но в плане антропометрии он выиграл генетическую лотерею.

Много спорта, много хорошего питания, и ни за что не будет той отдышки и отвращения к собственному телу, что скопились к пятидесяти годам прошлой жизни.

Позавтракав и поблагодарив удивленную маму за вкуснейший суп, Паша быстро собрал портфель с невыполненным ДЗ, и побежал в школу.

Мало того, что он не слишком серьезно относился к окружающей действительности, так еще и знания школьные подрастерял. Взять и выполнить программу одиннадцатого класса совсем непросто.

Вдруг с неба капля за каплей начал моросить дождь.

«Питером повеяло… Но соляных не наблюдаю».

В демисезонной куртке оказаться под дождем. Еще и без шапки и зонта — не самый приятный опыт.

Павел мчался вперед, с домиком из ладоней над головой.

Мощеные булыжником улицы древнего города стали скользкими как депутаты. Приходилось быть осторожным, чтобы не поскользнуться и не распластаться посреди дороги.

Несмотря на ранний час и ненастную погоду, вокруг кипела жизнь. Люди всех возрастов и слоев социума суетились по своим делам, спеша из одного места в другое.

«Да… Давненько я не поднимал глаза выше тротуара».

Неожиданно для себя оглядываясь по сторонам, Паша впечатлился древним городом:

Здания невысокие, но внушительные, монументальные, выложенные из камня и кирпича. Железобетонные новостройки, разбавляющие античность, не могли скрыть свидетельство стойкости и отваги тех древних времен, когда каждая постройка была крепостью, не просто домом.

Это действительно настоящий мир. Далекое прошлое, странные люди, живые близкие, но все же это реальность, а не бред.

— Как же чудесно! — Остановившись под проливным дождем, Паша раскинул руки и закричал изо всех сил. Прохожие останавливались, и те, что повежливее, просто странно косились. Более смелые уже нашли среди незнакомцев собеседника, чтобы обсудить странного юношу. Последний, не обращая внимания на всеобщее внимание и ненастье, счастливый продолжил путь.

Паша поспел в школу как раз к звонку. Он быстро занял свое место в конце класса, почти двухметровой шпалой глядя на расписанную красивым подчерком доску из-за спин одноклассников.

— Снова опоздал. — Тучная фигура соседа по парте — Мишани, склонилась к нему с тихим шепотом. — И вечером гулять не вышел. Что с тобой, заболел? Или витаешь в облаках из-за любви к Катьке?

Идиотский тон толстяка заставил довольную физиономию Павла скиснуть.

Они дружили с детства, жили в одном подъезде, ходили в один детский сад, и вот, сидят рядом.

Два неразлучных бездаря, с не самой благонадежной репутацией.

Мишу называли Репчатым, а Павла — Пореем. Луковицы, на успеваемость которых без слез не взглянешь.

Павел, покосившись на неблагонадежного друга детства, вдруг понял, что искал оправдания невыполненному заданию совсем не там, где надо. Именно этот хряк постоянно отвлекал от занятий. Да еще и втягивая во всякие неразумные авантюры.

Ох, и сколько же раз по вине Мишани он огребал… Не счесть ни раз, ни переломов. Но даже с такой травматической предысторией Паша всегда с теплотой вспоминал друга, которого не стало в двадцать семь лет.

Инфаркт миокарда забрал, пожалуй, единственного человека, помимо родных, кто бы вызвался помочь в трудную минуту.

— Не городи чушь. Любовь? — Паша усмехнулся, проклятая любовь стоила ему всего. — Человек разумный предпочитает не ее, а то, на что эту любовь можно купить.

Потерев друг о друга указательный и большой пальцы, Паша улыбнулся. Хоть он раньше и относился к этой реальности как к бреду, наушники заказаны не случайно.

У двух одноклассников появились модные кассетные плееры. Если удастся втюхать к ним главный аксессуар, который стоил в это время каких-то неразумных двадцать рублей, можно быстро приумножить скромный капитал.