Он пытался, правда пытался разобраться с логарифмами. Но без надлежащей базы, все это бессмысленно. Просидев урок с низко опущенной головой, все равно выделяющейся из-за роста, Паша еще сильнее возненавидел себя.

«Какой позор. Полтинник на вековых кольцах сфинктера, а до сих пор дубоголовый. Права была ведьма, я так и не повзрослел…»

Урок закончился.

До того, как Паша успел подобраться к очередной жертве торговых нападок, в дверях класса возникли трое парней.

Все с красными галстуками, выглаженными пиджачками, высокие и широкоплечие. Бравые ребята прямиком с агитационного плаката. Вот только не улыбались они…

— Коновалов, выйди на минуту. — Голос одиннадцатиклассника с параллели, Игоря Савельева — чемпиона области по боксу среди юниоров, явно намекал на то, что минутой дело не обойдется.

Миша рядом немного поник, однако, когда друг встал, он тоже поднялся.

— Я сам. — Паша за плечо усадил пухляша обратно, после чего вышел в коридор.

Дел со спортивной иконой школы он общих не имел, а значит вариант один — это связано с Витей.

Ничего, что заслуживало бы избиения, вроде как не произошло, так что волноваться не о чем.

Как же он ошибался…

Стоило только оказаться на лестничной площадке, двое не менее спортивных дружков Игоря выстроились живой изгородью. А сам чемпион резким, почти неуловимым, ударом поддых заставил Павла согнуться пополам.

Дыхание сперло, лишь сиплый хрип вырывался из плотно стиснутых зубов.

— Слабых обижаем, Пашка? Непорядок… — Игорь вещал назидательным тоном, смотря на скрючившегося переростка с нескрываемым презрением. — Еще раз тронешь кого-нибудь, легко не отделаешься.

В подтверждение слов Игорь скрутился на носочках, и всадил левый кулак в печень без того страдающего подростка, неспособного объясниться.

— Ребят, вы чего творите⁈ — К лестничной площадке подбежал Витька Фомин. — Он мне ничего не сделал! Правда.

Объяснения отличника явно запоздали. Как казненному притащить грамоту о помиловании.

— Да и мы тоже ничего не сделали. — Дружок Игоря, Антон из секции вольной борьбы, громко хохотнул, заражая веселым настроением друзей. — Он… шнурки завязывает.

Тут парни вовсю рассмеялись, а Игорь, пошлепав согнувшегося Пашу по затылку, развернулся и отправился восвояси.

Он не заметил, как избитый стискивает кулаки в бессильной злобе.

«Ну и членоглот же ты, Игорь… Щас сдохну… башка кружится… Мля, какой же я слабак…».

Тело трясло, Паша порывался догнать выродка, и напихать ему по самые кишки. Однако эмоциональный порыв был насильно подавлен.

Гнев гневом, но нарываться на настоящее избиение бессмысленной смелостью — чистый мазохизм.

Паша не собирался вялыми кулаками добиваться уважения противоположенной стороны, и признания «духа». Это можно расценить как победу в ментальной битве, но не в физической войне. А вот содранная с урода плоть и пара сломанных костей — вполне себе результат. Не казнь через тысячу порезов, но хоть что-то существенное против урода, с учетом ограничений полицейского государства.

Да, урода, ратующему за правопорядок и справедливость, но кого это волнует? Только у детей мир делится на краски: черные, белые, серые, и с оттенками.

Взрослые играют в другие, куда более жестокие игры.

Что касается подставления другой щеки, принятия, и милосердия… К черту. Одна жизнь уже прожита на уступках, в этой им места нет.

— Паш, извини, что так вышло. — Отличник поддержал избитого за плечи, и помог облокотиться на лестничные перила. — Только узнал, что Алена побежала жаловаться Игорю на тебя с прошлой перемены. Я сейчас пойду и все объясню.

Хоть поведение Коновалова и пугало Витьку, он не мог смотреть как зазря избивают невиновного.

— Забудь. Мы с тобой знаем, что все ровно. А с чемпионом сам поквитаюсь. Попозже… Когда подкачаюсь, удар отработаю, и пару бросков. Ты Рокки смотрел? — Неожиданный вопрос Паши озадачил Витю настолько, что тот остался стоять глупо хлопая глазками. — Короче, с такой мотивацией, не Порей я больше, а Бальбоа, Рокки Бальбоа, запомни.

В момент, когда должна была заиграть музыка: «Ту-ду-тууу» из-за проема показалось утонченное личико блондинки с серыми глазами. Она ненароком подслушала одноклассников, когда собиралась спуститься на первый этаж.

— Держи. — Протянув носовой платок Паше, одной рукой держащегося за живот, Катя удостоилась удивленного взгляда.

— Меня вроде по лицу не били. Крови нет, сопли и слюни на месте, блевать не тянет… Хочешь, чтобы прикрыл свое уродливое лицо? — Паша состроил жалостливую гримасу, а когда собеседница убрала платок, и с безразличным выражением собиралась продолжить спуск по лестнице, поспешно схватил ее за запястье. — Погоди-погоди, ну не умею я в юмор. Извини. Кать, тебя-то я и искал всю жизнь… Если брать ее в разрезе этой перемены.

Быстро пошарив по карманам, Паша достал вторую пару наушников.

Перед ним — последний обладатель кассетного плеера в классе. Если бы не Игорь с дружками, он уже вовсю обхаживал бы эту клиентку.

Глава 5

Катя Димченко

Екатерина Димченко — жестокая сердцем и умом, будто выбравшаяся из сказки про Морозко, девушка.

Несмотря на то, что Паша, после многих прожитых лет, забыл почти всех одноклассников, ее помнил прекрасно. И дело тут не в симпатии. Хотя чье сердце не украла ледяная королева?

Катя — одна из немногих одноклассников, кто после школы добился успеха.

Злые языки говорят «связи», и они действительно были, учитывая статус семьи. Однако те, кто с ней учился, прекрасно понимали, насколько умна и находчива королева разбитых сердец.

Последнее, что помнил о бывшей однокласснице Павел — не самые приятные новости. Она проходила лечение в психиатрической клинике.

Ходили слухи, что из-за социопатии, развившейся с раннего детства, Екатерина довела до самоубийства ассистентку. Что же касается личного мнения Павла… тут как с лесбиянками. Одним не хватило ответственных парней, а Кате не досталось верных друзей.

— Кать, свет влюбленных очей моих… — Паша все не отпускал запястье девушки, не оставлявшей попыток выдернуть руку. — Краем уха услышал, что у тебя есть плеер заморский. А вот наушники к нему совсем неприглядные. Злые языки молвят, будто бы выглядят как стетоскоп потрепанный. Да-да, так и говорят, представляешь? Я из-за этих слухов чуть не подрался кое с кем, расстроился, но выход нашел. На этой ангельской головке должен висеть как минимум нимб, или…

Распаковывая наушники, Паша отпустил тоненькую ручку девушки, глядевшей на него, как на будущий труп.

— Очень аккуратные и удобные, незаметные под распущенными, да хоть собранными волосами, вкладыши. — Всучив гарнитуру девушке, неосознанно принявшей товар из-за скорости разворачивающихся событий, Паша продолжил расхваливать: — Взгляни на них: белые, как перистые облака, выглядят изысканно. Украшение, а не электронное устройство.

Витя, стоявший рядом, наконец смог понять, как он выглядел со стороны при разговоре со странным одноклассником. Ошеломление, желание поскорее выбраться из ситуации, растерянность… все это вырисовывалось на бесстрастном лице Кати.

— Понимаю, подозрительно, но ты послушай. Просто достань плеер и послушай. — Паша распрямился, встав позу категорического убеждения с раскинутыми руками. — Если звук ни о чем, буду шлепать себя по щекам в такт играющей мелодии.

Когда речь зашла о причинении телесного, но больше морального вреда, девушка явно оживилась.

Нездоровый огонек заставил спину Паши покрыться холодным потом. Но как торговец он должен хоть с рогатым плясать, лишь бы толкнуть товар.

— Сколько? — Поддавшись уговорам и прослушав всего одну мелодию, Катя с легким удивлением в серых глазах оглядела одноклассника.

Неожиданно тот достал действительно интересную вещь.

— Девять рублей. — Быстрый ответ Паши оставил на лбу молчаливого Витьки глубокие черные морщины.