Алекс невольно прикинул, сколько может стоить сегодняшний обед. Выходило много. Вычтут из вознаграждения?

– Лаборатория питание оплатит, – будто прочитав мысли, ответил на незаданный вопрос Агатов.

– Почему здесь так мало людей? – Алекс окинул взглядом просторное помещение, в котором была занята едва ли десятая часть столов.

– Сотрудники приходят, когда им удобно, фиксированного времени нет. Исследования проводятся даже сейчас: наука не берет обеденных перерывов.

Он сказал это с какой-то гордостью. Алекс принялся за овощи, полив их странным белым соусом – было намного вкуснее рыбы.

– А сколько всего испытуемых в группе?

– Пять человек, включая вас, – Агатов слегка улыбнулся. – Наверняка хотите знать, сколько было претендентов? – Алекс кивнул, продолжая жевать, – полторы тысячи, даже чуть больше.

Алекс почти поперхнулся тыквенным семечком. Он прикинул, сколько человек приходилось на одно место в исследовании. Один человек к трем сотням? Снова всплыло предательское «Наверняка были более достойные претенденты, но выбрали тебя» и страх не оправдать ожиданий доктора. Аппетит резко пропал.

Избавятся ли они от него, если он окажется бесполезен? Найдут другого кандидата на его место? Наверняка. Потребуют ли обратно деньги? Выставят счет, который он не сможет покрыть. Руки начали мелко дрожать, и он зажал их между коленей, чтобы доктор Агатов этого не заметил. Но он заметил.

– Нет причин для волнения, – почти по-доброму улыбнулся мужчина, – вы же читали договор?

Алекс нервно выдохнул: не читал. Что там было? Надо все же прочесть, а то может он тело науке завещал, не зная об этом.

– Ладно вам, никто его не читает, – Агатов тихо рассмеялся, – вам платят за время. Не за результат. В конце концов, в науке отсутствие результата – тоже результат. Вы, можно сказать, первопроходцы. На вас мы проверим теорию, возможно ли вообще открыть доступ к ноосфере. А после, опираясь на данные, организуем масштабное исследование, – он отпил чай, слегка нахмурился, – кстати, один из подписанных вами документов – договор о неразглашении. Вы же понимаете, что это значит?

«Первое правило бойцовского клуба: не упоминать о бойцовском клубе» – Алекс подавил смешок.

– Никому не рассказывать об исследовании и своем участии в нем, – сказал он, стараясь сделать голос серьезным.

– Вот и славно, – Агатов улыбнулся, – а теперь поговорим немного о вас. О чем ваш роман?

Алекс отхлебнул чай, пытаясь хоть ненадолго оттянуть ответ. О чем его роман? Почему так сложно ответить на такой простой вопрос? Агатов терпеливо ждал.

– Это антиутопия, – неловко начал он, – абсолютная демократия, где все вопросы решаются голосованием: от выбора членов советов до судебных приговоров.

– По описанию больше похоже на утопию, – усмехнулся Агатов, – демократия, идеальное общество, равенство.

– Только на первый взгляд. Наверное, здесь была бы близка аналогия со «Скотным двором». Все равны, но некоторые равнее других.

– Любопытно, – кивнул собеседник, – давайте подробнее. Конфликт, испытания для главного героя… На чем строится сама история? Ну давайте, не стесняйтесь.

Агатов слегка подался вперед, поставив подбородок на сцепленные руки. Алекс отвел взгляд к окну: доктор смотрел слишком тяжело и пронзительно.

– Ну, – начал Алекс, рассматривая крыши высоток, – на самом деле, я пока только на этапе идеи. Готов лишь черновик первой главы, а чем закончится – понятия не имею, – он вздохнул и бросил взгляд на доктора, который продолжал на него смотреть.

В мыслях промелькнуло, что сейчас Агатов в нем разочаруется: он поставил совсем не на того человека. Как на зло, доктор продолжал молчать. Алекс судорожно вспоминал, о чем может рассказать, чем может заинтересовать. В его голове все было складно, логично: весь мир уже был продуман до мелочей, даже сюжетная линия вроде как маячила. Но облечь свои мысли в слова он не мог.

– Я уверен, когда я спрошу вас об этом завтра, вы сможете мне рассказать подробнее, – улыбнулся доктор, и у Алекса отлегло от сердца, – сейчас проведем тестирования, чтобы понимать, с чем имеем дело. Идемте, Алекс.

Доктор встал и направился к выходу. Видимо, ожидать ответа собеседника не было в числе его привычек. Алекс двинулся следом, бросив взгляд на оставленный поднос. Персонал поспешил убрать его, едва они отошли от стола. «Не лаборатория, а санаторий какой-то» – промелькнуло в голове.

Пройдя по коридорам, дорогу по которым в этот раз Алекс даже не пытался запомнить, они вышли к какому-то кабинету. Агатов вошел без стука, и девушка, что сидела за столом, вздрогнула от неожиданного появления.

– Здравствуй, Алания, – широко улыбнувшись, поприветствовал ее Агатов.

– Добрый день, – ответная улыбка.

Алекс стоял за спиной доктора, и на него девушка, казалось, внимания не обращала. Не обратила даже тогда, когда Алекс ее поприветствовал. Они с Агатовым говорили о тестировании, вворачивали в разговор кучу каких-то малознакомых Алексу терминов, Алания что-то спешно записывала, помечала в бланках.

Она была почти болезненно худой, а кожа – едва ли ярче ее халата. Глаза большие, впалые, с темными кругами, и волосы – как мышиная шкурка: русые, но настолько ненасыщенные цветом, что еще тон – и уйдут в серый. В целом, весь ее образ – будто на фото красивой девушки наложили какой-то фильтр, который снижает яркость и контраст. Алекс определенно находил ее привлекательной, но при этом – совершенно бесцветной.

– Алекс, – Агатов легонько тронул его за плечо, – вы, верно, все прослушали? Ну, ничего, Алания все расскажет, покажет… вы в надежных руках, в общем.

На прощание еще раз широко улыбнувшись, Агатов покинул кабинет, а Алания наконец обратила на Алекса внимание.

– Добрый день, – на него улыбки не нашлось, – прошу, проходите. Все разрешения на обследования, как я понимаю, вы уже подписали. Так что можем начинать.

«Подписали, да. Еще и прочитали перед этим» – Алекс усмехнулся, в очередной раз пожалев, что не удостоил вниманием ту кипу, что ему дали на подпись. Алания собрала бумаги и пошла в небольшое помещение, которое располагалось сбоку. Алекс последовал за ней, удивившись, что от его внимания в принципе ускользнуло наличие этого самого помещения.

В нем стоял какой-то аппарат, небольшая тумба рядом с ним и большое кресло с высокой спинкой. У стены стоял стол с компьютером. Алекс огляделся – больше здесь ничего не было.

– Располагайтесь, – Алания кивнула на кресло.

Алекс послушался. Девушка засуетилась, надела перчатки, достала из тумбы лоток, наполненный чем-то, открыла бутыль – пахнуло спиртом. «Как перед операцией какой-то» – тревожно пронеслось в голове.

– А что вы собираетесь делать? – Алекс бросил на нее встревоженный взгляд.

– Просто снимем показатели электрической активности мозга, – ответила сухо и надела на него какого-то странного вида шапочку из силиконовых трубочек.

Смоченной в спирте ватной палочкой прошлась по коже головы в месте соприкосновения с ней электродов.

– Нужно обезжирить, чтобы контакт был лучше, – пояснила она.

Поводила мышью, чтобы вывести компьютер из спящего режима – на экране высветилась схема головы и расположенных электродов. Все, кроме одного, горели зеленым. Она снова вернулась к Алексу, прошлась спиртом еще раз, поставила электрод на место – на схеме желтый сменился зеленым цветом. Она закрыла плотные шторы, и комната погрузилась в полумрак.

– Посидите с открытыми глазами, когда скажу – закроете. Постарайтесь не уснуть, нужны показатели в состоянии бодрствования. И не двигайтесь.

И Алекс сидел. Невыносимо долго и неподвижно. Кресло, показавшееся таким удобным в начале, теперь причиняло дискомфорт. Ему хотелось сменить позу, вытянуть ноги, размять плечи – что угодно. Алания молчала. С закрытыми глазами Алекс пытался понять, что она делает – ни звука, который мог бы стать подсказкой. Не было ничего, на чем можно было бы сосредоточиться, чтобы не уснуть. Вроде Агатов говорил, что те же показатели будут фиксироваться и во время сна. Если ему придется провести так всю ночь, то тогда ясно, почему они столько за это платят. Это же мучения в чистом виде.