– Я оторвала тебя от чего-то важного, да?

Артамон рыкнул. Похоже, это было «да».

– Дело не в том, что происходит дома прямо сейчас, – снизошёл до пояснений он. Причём, снизошёл в буквальном смысле, так как вытянул лапы вперёд и улёгся на них, глядя на меня. – Дело в том, что произойдёт, если я не вернусь в скором времени. У меня, знаешь ли, много обязанностей.

Его речи оказались мне болезненно знакомы и вызывали отторжение.

– Знаешь, ты звучишь, как человек, который помешан на контроле над ситуацией. Что случится, если ты задержишься со мной, ну, скажем, на месяц? Рухнет пара-тройка государств?

– Да, – ни на секунду не задумавшись над ответом, не усомнившись, ответил он.

– Ой, да брось! – раздражённо подняла ладонь, как бы демонстрируя знак «Стоп!». – Твой мир уж точно не вертится вокруг тебя одного и не на одном тебе держится! Иначе бы я не сумела тебя призвать…

– То, что ты безответственная девчонка, не значит, что все должны тебе соответствовать! – добродушие дракона решило удалиться. Мы снова ругались.

– То, что ты помешанный и переживающий обо всём малолетний дракон, возомнивший себя стариком, не значит, что ты не преувеличиваешь свою роль в жизнях других! – кричала и распалялась я. – И вообще, фамильяры похожи на тех, кто их призывает! Так что успокойся и расслабься хоть ненадолго, потому что я именно это и делаю по жизни! Толку всяко больше, чем постоянно быть в обязательствах!

Как выяснилось, в одном мы с моим новым другом совсем не сходились.

– Что значит, я должен притвориться кем-то менее существенным? – обдал меня дымом из ноздрей Артамон. И если драконий огонь не жёг мои вещи и конечности, то от жара и едкого запаха мне спасения не было.

В конце концов, в нашей ругани мы дошли и до данной животрепещущей темы. Пока что в библиотеку никто не нагрянул, но с проверкой пожалуют и обнаружат, что я выполнила, что от меня требовалось. Да ещё и с невероятным успехом – ни жаба, ни сова, ни кот, а сразу высшее существо в фамильяры призвала! Какой плюс в мои учебные успехи, который мне будет очень трудно перекрыть минусами!

– То и значит! Ты можешь сделаться хотя бы поменьше? Чтобы походить не на дракона, а хотя бы… не знаю, в природе твоего мира водятся летающие ящерицы? В природе моего вроде водились…

– Летучие драконы крошечные! Я не стану унижаться больше, чем сейчас, притворяясь какой-то букашкой! – он упёрто скрестил лапы перед собой, постучал когтями по полу и посмотрел на меня злым взглядом.

– Глазами пока не прожигаешь, не старайся! – я храбрилась, но всё же отступила немного. – Слушай, вот ты вроде такой умный-заумный, а ради собственной безопасности прикинуться кем-то слабым не можешь.

– Мне не нужно притворяться слабым, чтобы быть в безопасности! – обозлённо пояснил дракон. – Я не могу устранить тебя, призывательница-недоучка, но вполне могу других.

– Устранить? Меня не можешь? Имеешь в виду… – кажется, недостаток сна на мне сказывался гораздо сильнее, чем я подозревала. Оно и понятно, ухода в мир сновидений после дожора ведь не последовало. – Так, стой! Давай пока не будем никого устранять!

Впрочем, жизнь без наставника меня весьма привлекала… Только, пожалуй, всё же не в том случае, где я несу ответственность за его безвременную кончину!

– А как же мировое господство? – усмехнулся этот… умный дракон.

– Ты сказал, что тебе это не интересно – я уважаю это твоё желание.

– Я сказал, что не стану притворяться каким-то слабаком – уважай!

– Кошмарик, что-то ты оборзел! Я сказала, что уважаю это, то есть одно желание, а не все, что ты озвучиваешь! – пара шагов вперёд – и вот я снова в опасной близости от драконьих зубов. Впрочем, такой ли опасной, когда он проболтался, что не может мене, хе-хе, устранить?

– В таком случае, я не уважаю ни одного твоего желания и исполнять их не собираюсь, – он отвернулся от меня и, расталкивая книжные шкафы, пошёл в дальний конец библиотеки, махнув хвостом на прощание. Меня, в отличие от всего остального, не задел, но ясно дал понять, что обиделся и сотрудничать не хочет.

И всё-таки правду в книгах пишут, что призвать, как фамильяра, можно только то существо, которое схоже с тобой по духу.

– Ну, может, ты хотя бы иногда облик менять можешь? В таком виде ты не поместишься у меня в комнате при всём желании, и мне придётся выгнать тебя спать на улицу! – не то чтобы я собиралась успокаиваться.

Птички пели снаружи весёленькие песенки, пока не наступила тьма и не вылетели из укрытий их более печальные ночные собратья. Ночные летуны нравились мне больше: их песни иногда напоминали басы и крики. Ветерок пробирался в дыру, оставленную в потолке лучом призыва. Потрескивали поленья в камине. Я знала, что их докинул туда Артамон ловкой когтистой лапой.

– Хэээээй… – уныло протянула, покачивая свешенной с высоты рукой. Нога, согнутая в колене, неприятно ныла.

Дракон действительно не мог причинить мне вреда, с той только поправочкой, что лишь прямого физического. Непрямой физический и психический вред он мне причинять приспособился, в результате чего несколько часов спустя я воспринимала себя не иначе, как выжатым лимоном.

– Ну, поговори со мной! – канючила я. – Или спусти со шкафа!

Никакого ответа. Я глядела в свод, находящийся от меня на расстоянии вытянутой руки в положении стоя, и умирала со скуки.

– Не хочешь спускать, подними мне сюда какую-нибудь книгу! – предложила, так как переговоры с чудовищем пока что были моим единственным вариантом побега со шкафа. Ха, побег со шкафа – звучит, как начало очень тупой шутки. – Уверена, когда ты хвостом махал, разрушил защиту на полках. Ты ведь гораздо сильнее здешних колдунов, да? Такой могучий дракон, наверное, их магию даже не заметил.

Увы, но даже откровенная лесть, приправленная восхищением сквозь усталость, не проняла Артамона Жестокого: он продолжил лежать в дальнем тёмном углу, свернувшись калачиком, и игнорировать меня. Более того, он смел сладко посапывать, когда я расстаралась быть с ним любезной!

– Я есть хочу, – завыла так, что сама уже не различала, была искренна или нет. – Я пить хочу! Я домой хочу! Я… хочу справить нужду!

Из угла донеслось громкое обречённое рычание, побудив меня с надеждой приподнять голову и принять такое лежачее положение, при котором будет удобно смотреть на дракона.

– Ты когда-нибудь затыкаешься? – заспанно поинтересовался Артамон.

– Когда сплю – точно, – поразмыслив, кивнула я.

– Вообще-то я положил тебя на шкаф именно для того, чтобы ты заснула, – медово-карамельные глаза открылись так медленно, что я увидела, как смыкались-размыкались вторые вертикальные веки под горизонтальными. Мне нестерпимо захотелось потыкать в это чудо драконьих глаз пальцем.

Не подозревая о моих бессовестных желаниях, Артамон продолжил:

– Тем более что в данном мире как раз время сна.

– Откуда знаешь? – полюбопытствовала.

– Уже успел прощупать грани пространства после перемещения. Кстати, приземление здесь ты мне обеспечила жёсткое.

– Я, правда-правда, не хотела тебя призывать, – пустилась в извинения. – Сними меня уже отсюда, пожалуйста.

– Сейчас, подожди немного, – прорычал дракон. – Я, наконец, привык к здешнему ощущению магии.

Что означали его слова мне довелось узнать довольно скоро: когда золотое тело поднялось, изогнулось, насколько позволяло маленькое для него пространство библиотеки, и преобразилось в…

– Ох, ты ж мать честная! – воскликнула я, подскочив на шкафу. – А ты сможешь сделать мне массаж?

Язык мой – враг мой… Потому что едва мне удалось разговорить Артамона, как он снова затих, разве что теперь мне было чем заняться: рассмотреть его новый горячий облик. Только горячий не в прямом драконьем смысле, а в переносном – знакомом человеческом. Потому что дракон перевоплотился в человека!

Внизу, на том месте, где дремало величественное создание, стоял молодой мужчина в красных одеждах. С высоты моего положения, не имея возможности прикоснуться к ткани, я всё равно оценила дороговизну его рубашки, ткань которой выглядела плотной, как бархат, и блеск пуговиц, на которые должны были цепляться пришитые петельки. Рукава рубашки были закатаны, как если бы ему было жарко, и открывали бледные руки с длинными пальцами. Не слишком накачанные, как мне и нравилось. Волосы у Артамона были золотые и длинные, собранные в косу. Послушанием они не отличались: пряди спадали на лицо, выбивались из плетения и вились.