Девушка привыкла к тому, что эта нахальная крестьянка врывается без стука в её комнату. Потому что частенько бывает так, что княжна сидя в своей комнате молча падает в обмороки или же у неё случаются приступы. От личной горничной Анна категорически отказывается. Эта настойчивая женщина, вполне удовлетворяла все требования княжны.

– Куда собрались, княжна?

– Акулина, выйди, не мешай!

– Я батюшке всё-всё расскажу! Там барыня с отцом Сергием вас ждут, а вы видите ли гулять изволите! Что это на вас нашло?

– Ненадолго в лес выйду, хоть посмотрю как крестьяне празднуют.

– Господи, боже! Чего удумали?! Невесть куда идти, так ещё и в день такой!

– Акулина, с отцом я сама договорюсь. Он против не будет.

– Будет, ещё как будет! Да можно ли вас хрупкую пускать в лес через болото. Сегодня день ужасный, черти пляшут на болотах! Не помните что-ли что вашу дворовую девку то год назад нечисть сгубила!

– Не помню. – пожав плечами ответила девушка.

– Ах, не помните?! А я помню как нашли её бедняжку истерзанную. Сожрали твари!

– Небось, просто волки загрызли.

– Все то вам просто! Сама видела, что не волки её так! На теле следы от зубов далеко не волчьих. Вот вы бы княжна в обморок упали, если увидели! Язык у вас острый и речь дерзкая слишком для юной девицы! Но не надо забывать чему вас учила мамзель Жаклин… – Акулина продолжила говорить.

Девушка склонила голову, устало вздохнув.

– Расскажи побольше про девку ту. – наконец прервала её Анна, только чтобы сменить тему. Настроение резко упало.

– А вы не пойдете никуда, если я расскажу?

– Не пойду.

– Смотрите мне! Слово свое держите. А то попадет мне старой кухарке. Батюшка то ваш не стал рассказывать вам этого. Я себя подставляю.

– Ох, да говори уже! – повысив голос сказала княжна.

Девушка села на кушетку, почувствовав лёгкое головокружение.

– Глафира имя её, кузнеца дочь. В ночь Ивана Купала вышла с ребятней в лес. Их много было, человек десять, пятнадцать, не сразу хватились, что одной нет. А потом искали-искали, не нашли. Только дудочка осталась её рядом с болотом. Жаль девку, молодая она была, вашего возраста. Уже и жениха нашли, и всё то у них ладно было.

– Скажи как она выглядела. – пробормотала Анна.

– Так вы её и не видели может никогда, она около ваших покоев не ошивалась. Высокая была девка, русые волосы и на лице две родинки под левым глазом. Голос приятный звонкий. Улыбалась часто…

Княжна по описанию смутно вспоминала, что таковая и правда была. Странно, что образ именно этой девушки всплыл в голове. Ведь Анна сама по себе пыталась не обращать внимание на крестьян. Их существование было ничтожно. Такое отторжение возможно было вызвано отрицательным примером матери. Сначала презрение распространялось на прислугу, а затем переросло во что-то более глобальное-мизантропию. Княжна терпела приступы отвращения к людям. Девушке казалось, что единственное, что в состоянии ощущать её тело это бесконечную усталость.

Анна чувствовала как каждое слово сказанное Акулиной резкой болью пульсировало в голове. Её голос слишком громкий. Настолько громкий, что невозможно разобрать смысл.

– Достаточно! – вдруг крикнула княжна.

На мгновение служанка замолкла от неожиданности.

– Мне надоело.– прошептала княжна, пытаясь скрыть свою злость.

– Ну, если вы не идете никуда, то я позову гувернантку.

Передай ей, что я плохо себя чувствую! – крикнула девушка

– Анна Федоровна, да вы обленились совсем!

– Мне нужно повторить дважды? Оставь меня! – закричала княжна.

Девушка уже перестала понимать происходящее, взгляд упал на канделябр. Страшная мысль промелькнула в голове.

«Одной меньше, одной больше.»-настойчиво шептал голос внутри. Почему-то ей показалась эта ситуация знакомой, как будто что-то подобное происходило раньше.

Княжна сжала кулаки так, что костяшки побелели. Анна схватила подсвечник со стола и поплелась к двери, чтобы закрыть её на засов. Одному богу известно, что могло произойти, если бы не вмешалась княгиня. Мария, услышав крики сразу поспешила к дочери в комнату.

Княжна остановилась, увидев мать на пороге.

– В чём дело? – строго спросила женщина, оглядывая комнату.

Канделябр выпал из рук девушки. Удар металла о деревянный пол вывел княжну из оцепенения.

– Кто разрешал тебе покидать кухню? – холодно спросила Мария, обращаясь к служанке.

– Простите, милостивая государыня! – заверещала испуганная крестьянка.

– Пошла прочь, с глаз моих. – буркнула женщина.

Акулина поклонилась несколько раз и вылетела из комнаты, как ошпаренная.

Мария ухмыльнулась, поглядев на дочь сверху вниз.

– Я так и знала, что ты снова проявишь себя.

Анна молча посмотрела на канделябр. От матери она почти ничего не могла скрыть, как бы не старалась. У княжны создавалось впечатление, что мать знает больше, чем все остальные люди. Её тяжелый взгляд прожигал душу. Мария тоже не была праведницей, несмотря на замечательную репутацию слухи о её гнилой натуре вскоре должны были распространиться, словно пламя.

– Позову священника. Уж он-то поможет тебе угомонится.

Анна понимала, что это глупость. Девушка с самого детства была вынуждена притворяться той, кем не является. Стоя на литургии перед иконами, и читая молитвы мысли её были далеко за пределами добродетели. Это всё ложь. И мать её точно такая же. Образ благочестивой дамы был всегда успешно отыгран на публике. Ханжа.

Княжна считала себя такой же прогнившей, как и вся их семья. Иногда было жутко осознавать это. Мысль о том, что со дня на день к ней придет её духовный наставник – отец Сергий, ещё больше разозлила девушку. Этот старик всегда пытался искать что-то хорошее и светлое. Его поучения не помогали.

– Сейчас же прими лекарство. – строго сказала Мария.

Княжна достала маленький пузырек и на глазах матери выпила содержимое. Оно служило и успокоительным и обезболивающим для девушки.

– Оно кончается – прошептала Анна, опустившись на кушетку.

Мать Анны только лишь кивнула и вполне довольная своей родительской опекой, ушла в свою комнату, заперев дочь.

Весь оставшийся день княжна провела в полном одиночестве, обдумывая произошедшее. Мысли путались, создавая какие то нереалистичные картинки в памяти.

На следующее утро Анна кое-как встала с кровати. Тело отказывалось двигаться. Она подошла к туалетному столику, взяв гребень. Собственное отражение не радовало её. В этой белой ночной рубашке она была похожа на привидение. В девять утра как обычно был завтрак. Ей совершенно не хотелось ни есть ни пить. Не было сил даже улыбаться. Девушка аккуратно расчесала и собрала волосы, затем надела зеленое платье, привезенное отцом из заграницы. Оно очень шло ей, но мысли девушки были с абсолютно противоположным значением. Ей почему-то было до крайности невыносимо находится в обществе своей родни. Княжна хотела, чтобы это всё закончилось, но в который раз молча вышла за дверь. Тяжелая поступь отца заставила девушку поднять глаза.

– Приветствую, батюшка. – пробормотала она, всё же выдавив из себя улыбку.