Я узнаю ее фигуру, черты лица и главное — взгляд, который не могут замаскировать никакие контактные линзы, накладные ресницы и великолепный грим. Танцуя с гигантом Апраксиным в шаге от нас, она отклоняется назад в одном неуловимом взглядом движении, и я не вижу даже, а чувствую, что в тонкой, изящной руке — оружие.

Мысль пронзает понимание, что цель атаки — Романова, потому что мы находимся в слепой зоне камер наблюдения, и подозрение в убийстве Наследницы Престола в первую очередь падет на меня.

Мир замедляется, цвета меркнут и становятся черно-белыми, а музыка превращается в ржавый скрежет. Я резко ускоряю вращение, разворачиваюсь спиной к Мине, закрывая Цесаревну собой, и чувствую удар в броневую пластину.

Опускаю глаза и вижу, как на наборный паркет медленно падает тонкая стальная игла. Ловлю ее в воздухе и прячу в карман. Магия отступает, черно-белый мир наполняется цветами, безумное вращение танцующих пар ускоряется, и музыка начинает звучать с привычной скоростью.

Замечаю враждебный взгляд Мины, передаю Наследницу какому-то красноглазому и выхватываю свою бывшую у обалдевшего Апраксина. Фиксирую ее правую руку в своей, а левую прижимаю к ее же талии.

— Будь добра — исправь мою неловкость: медленно подними руку и положи ее мне на плечо, — говорю я, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Иначе сломаю обе твои!

Улыбаясь также открыто, Мина бьет мне в пах, мастерски маскируя движение в танцевальном пируэте. Отрицательно качаю головой и мысленно благодарю Якова Самуиловича за броню в трусах второй раз за вечер.

— Без глупостей! — сладко шепчу я, сжимая ее запястья. — Перемещаемся к выходу!

Мина повинуется и, кружась в танце, мы молча движемся в окружении других пар. Глаза в глаза, и пусть весь мир подождет. Красные контактные линзы и накладной нос с горбинкой придают лицу Мины хищное выражение, но ей идет — так лучше проявляется ее агрессивная сущность.

По мере кружения мы прижимаемся друг к другу все ближе, агрессия уступает место возбуждению, и котильон превращается в какой-то другой танец, откровенный и чувственный. Мина расслабляется и отдается мне без остатка: кладет голову на грудь и обнимает за шею. К счастью, гости вечера слишком заняты, чтобы обращать внимание на наши слишком тесные объятия.

Веду ее к распахнутым дверям зала и запоздало понимаю, что мой самоконтроль начисто проиграл острому животному возбуждению.

Мы вываливаемся в коридор, взявшись за руки, прячемся за колонну от любопытных глаз гвардейцев и сливаемся в страстном поцелуе. Мина притягивает меня к себе, вставляет ногу между моих и целует жадно, как раньше в Приюте. Мне хочется сорвать с нее коралловое платье и заняться сексом прямо здесь, в Большом Кремлевском Дворце.

И вдруг все заканчивается. Девушка отстраняется от меня, отводит взгляд и утирает глаза жестом, который знаком мне с раннего детства.

— Я не могу, Симпа! — сдавленно произносит Мина. — Я не могу с предателем…

Выражение ее лица меняется, взгляд наполняется решимостью, и я понимаю, что в отличие от меня она полностью взяла себя в руки.

— Приют нас обманывал и растил, чтобы использовать в качестве смертников, пойми это…

Мина хватает меня за лацканы фрака и впивается в губы яростным поцелуем, заставляя замолчать. Она прерывисто дышит через нос, по ее щекам текут слезы, растапливая густой слой грима, а я снова погружаюсь в нирвану.

— Прощай, Симпа! — тихо говорит она, прерывая поцелуй, когда воздуха в легких почти не остается. — Я нарушила главное правило Кодекса Агента и должна это исправить…

Я отчетливо понимаю, что последует за этими словами, но защищаться даже не пытаюсь. Иглы девушка прячет в высокой прическе — больше негде. Она молниеносно выхватывает их и бьет мне в грудь сразу с двух рук.

Острая сталь скользит по кевлару, разрезая тонкую шерсть, застревает в нем, ломается о бронированные пластины, и одновременно что-то ломается у меня внутри. Я медленно оседаю на пол, глядя сквозь слезы вслед убегающей девушке, и четко осознаю, что прежней Мины нет. Ее для меня больше не существует.

Бал закончился час назад, почти в четыре утра. Автомобили и вертолеты Императорской Гвардии развезли гостей по имениям и домам, а меня и Трубецкую доставили прямиком на крышу Родовой Высотки. Несмотря на поздний час, Шувалов с Берестовым ожидали нашего возвращения, не сомкнув глаз.

Я без утайки доложил старикам обо всем, что произошло. Почти без утайки. Поцелуи Мины и наш с ней короткий разговор остались за кадром. Берестов покинул нас, чтобы дополнить картину покушения данными от «надежных источников», и мы ожидаем его в кабинете Главы Рода. После расставания с Миной на душе скребут кошки, и больше всего мне хочется остаться в одиночестве, выпить пару бокалов вина, посмотреть порно, расслабиться и как следует выспаться.

— Значит, ты спас Романову, выбросил изорванный пиджак и продолжил танцевать как ни в чем не бывало? — во взгляде Шувалова читается неподдельное удивление, а я размышляю: с какой долей искренности ему отвечать.

— Не хотелось портить бал, организованный в мою честь, — пожимаю плечами и натягиваю на лицо фальшивую улыбку.

— У тебя хорошо получилось! — Трубецкая одобрительно кивает. — Я ничего не подозревала до момента, когда ты передал мне иглы.

— Извини, что втянул тебя в это — у меня нет высокой прически, в которую смог бы их спрятать! — едко отвечаю я, не в силах удержаться от сарказма.

Трубецкая кривит губы и готовится ответить мне примерно в том же духе, но дверь кабинета распахивается, и на пороге возникает Берестов.

— Иглы отравлены! — уведомляет он, садится на свободное кресло и продолжает после небольшой паузы. — Яд Каратты. Через несколько дней после попадания в кровь проявляются первые симптомы — слабость и головокружения. Еще через неделю жертву ждет гарантированная смерть в результате отказа всех внутренних органов. Противоядия не существует, Целители тоже бессильны.

— Ты уверен, что на тебе ни единой царапины? — спрашивает у меня Шувалов, и я слышу в его голосе искреннее беспокойство.

— Уверен! — я киваю. — Могу раздеться до гола и продемонстрировать это прямо здесь…

— Ольга, внимательно его осмотри после окончания разговора! — приказывает Шувалов не терпящим возражения тоном, и очередная скабрезная шутка застревает у меня в горле. — Владислав Степанович, Императорской Гвардии уже доложили?

— Да, они просматривают записи камер и проверяют, под чьим именем убийца попала в Кремль…

— Пусть обратятся к Красным и уточнят: не исчезла ли после Бала очаровательная красноглазая аристо, — нехотя подсказываю я. — Уверен, что настоящую Юсупову найдут связанной в номере какой-нибудь гостиницы или в туалете торгового центра.

— Расследованием занимается Тайная Канцелярия, — поправляет меня Шувалов. — С Красными уже общаемся, но за совет спасибо! Как только получим новую информацию — обязательно обсудим!

— Как я и предполагал, инициатором бала в мою честь был Цесаревич! — сообщаю я, не в силах скрыть мелкое торжество.

— Ну да, чтобы свести тебя с сестрой! Как я и предполагала! — произносит Трубецкая, копируя мои интонации. — Шутка ли — она подарила тебе семь танцев! В Телеграфе брожение и пересуды — все называют вас тайными любовниками и обсуждают будущую помолвку.

— Музыка была слишком громкой, и мы почти не общались, — нехотя признаюсь я, и Ольга награждает меня недовольным взглядом. — Но я бы не отказался стать ее любовником!

Неужели ревнует? Я внимательно смотрю в синие глаза, но не вижу ничего, кроме скуки и усталости.

— Романова не знала убийцу в лицо: я уточнил во время танца, — сообщаю присутствующим, откидываюсь на спинку кресла и устало закрываю глаза. — Преступница явно действовала одна, после ее исчезновения никто из гостей не изменил поведения и не покинул бал в необъяснимой спешке!

— Это покушение — еще одна загадка, — произносит Шувалов, задумчиво глядя в темное панорамное окно. — Я не могу постичь логику Приюта, их действия носят хаотичный и несвязанный характер и не выстраиваются в стройную цепь событий. Пришла пора разобраться с ними окончательно!