Звонили снизу. Портье, немного говоривший по-русски сказал:
- К вам гость...
- Какой? Мы гостей не ждем?
- Мистер Джон Леннон!
Я усмехнулся. Ну ребята! Ну шутники!
- Пусть заходит. И передайте, чтоб пиво захватили.
Так и не погасив улыбки я повернулся к друзьям.
- Что улыбаешься?
- Кто звонил?
- Да наши немцы идут. Из «Пудиса». Прикалываются...
- Будем пиво пить? - Оживился Сергей.
- Будем, конечно же!
Перспективы открывалась настолько приятные, что Сергей растроганно сказал:
- Хорошие они ребята. Душевные...
В дверь постучали.
- И вежливые...- одобрил я.- Входите!
Дверь открылась... Этого никто не ждал. Сергей отчетливо сказал:
- Перебор....
И тут же, вслед за ним Никита добавил:
- Очко!
Чудо это было? Возможно, но это наверняка был шок. В проеме дверей действительно стоял Леннон! Волосаты, в очочках и с упаковкой пива в правой руке. Я несколько раз моргнул. В голове вроде как мелькнула мысль о происках Мироздания, но мысль испарилась. Не мираж. Не галлюцинация. Сам. Лично. «Один из легендарной четверки»...
Юношеская часть наших мозгов ахнула и отключилась, но та, в которой жил наш стариковский жизненный опыт осталась на ногах и в сознании. Ну Леннон. Ну один их... И что? Это же не Ленин? Это же не Брежнев с Андроповым, которых мы вообще видели на расстоянии вытянутой руки... И все-таки...
Мы смотрели на него, а он – на нас. Мы с восторгом, а он как-то иначе. В его взгляде восторга не было. Было что-то иное.
Он переводил взгляд с одного на другого. Очевидно было, что мы, по каким-то его внутренним параметрам, не соответствовали его пониманию прекрасного.
- Это вы вчера выступали на Восточногерманском ТВ? – наконец сказал он. Это вроде бы был вопрос, а вроде бы и обвиненье. Таким тоном его мог бы занять и прокурор. В нем жило и недоумение и обида...
-Там были не только мы,- сказал Никита, хотя все мы поняли, что наш гость прошел по адресу и следующий его вопрос могли бы задать сами себе сами. Он-то был очевиден.
- Там еще и новости передают.
- «Пестрый котел», - уточнил нас гость.
- Были,- согласился Сергей. - И что?
- Песня «Мечта номер девять»... ваша?
Перед словом «ваша» он нам мгновение замешкался. Мы благоразумно промолчали.
- Объясните, как это получилось? - сказал он так и не дождавшись ответа. - Я услышал вашу песню и понял, что несколько дней назад сочинил туже мелодию.
Мы переглянулись. Вот и свершилось....
Я поднялся и указал ему на кресло около окна.
- Присаживайтесь, мистер Леннон.
Он поставил пиво на стол, уселся.
- Честно говоря эту песню сочинили вы...
Он вздёрнул голову, собираясь что-то сказать, но я остановил его вопросом:
- Вы в Бога верите?
- У меня сложные отношения с Господом, - усмехнулся Джон, показывая, что не хочет говорить на эту тему.
Никита покивал, показывая, что понял и готов уважать точку зрения собеседника.
- Тогда ответим так.
Он побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
- Мы можем объяснить, как это произошло, но это будет очень странное объяснение... Непонятно как, но нам стали известны подробности некоторых еще не произошедших событий... Не важно, как это называть: чудом или научным предвидением... Мы и сами не знаем, как это получилось, но вот уже почти год мы знаем...
Это прозвучало как-то самоуверенно и я поправил друга.
- Точнее вспоминаем время от времени.
- Да. Вспоминаем, что должно случиться.
- Вы не забыли письмо из СССР, в котором вас предостерегали от неприятностей в будущем?
Он посмотрел на нас внимательно.
- Это были вы?
- Это были мы.
- Именно таким вот образом мы «вспомнили» о вашей смерти.
Леннон молчал, и Сергей попробовал поправить то впечатление, которые мы произвели на него.
- Лично у меня такое впечатление, что мы уже этот отрезок жизни бы уже разок прожили и отчего-то вернулись назад...
- И что вы еще помните?
- Наша память специфична. Похоже, что мы и в прошлой жизни были музыкантами и мы помним массу музыки, которую в этом мире еще не сочинили.
- Кстати, для подтверждения моих слов можем наиграть парочку мелодий, которые в следующем году сочинит мистер Маккартни.
Я повернулся к Сергею.
- Как он будет называться его диск?
- «Венера и Марс»
- Помнишь что-нибудь из него?
Я несколько смущенно посмотрел на нашего гостя. Тот смотрелся немного ошарашенным.
- Сергей больше нас все это помнит. Кстати, музыкальный тренд в следующем году резко поменяется.
- На что?
- Станет модным направление «диско».
- Точно! Весь мир будет фанатеть! В Западном Берлине в следующем году появится группа «Бони М». Две чернокожих девочки и такой же черный мальчик. И песня у них будет «Распутин»...
- А что еще произойдет тут, у нас?
- Произойдет много чего, -ответил Никита. - Но самое главное, это то, что мир останется целым. Не будет большой войны. А про остальное знать не обязательно.
Он примирительно улыбнулся.
- Честное слово это будет лишнее знание...
Мы провели вместе больше двух часов. Большее часть времени мы играли на гитаре, пели песни и рассказывали ему о жизни в СССР. Кроме того, мы время от времени возвращались к тем советам, которые мы дали в том самом письме, которое он получил от нас в прошлом году.
Был, конечно соблазн, рассказать о будущем, но мы себя честно сдерживались, а от прямых вопросов уклонялись. Собственно, даже не потому что боялись за себя, а по потому, что мир уже начал меняться и перемены вполне изменить то, что мы о нем, будущем, знали. А это могло обесценить наши предсказания.
Мы пели, разговаривали, а в голове неотвязно вертелись мысль: «Ну это-то все для чего нужно Мирозданию?» Вопрос вертелся, а ответа на него не было....
Глава 32
32.
К обеду мы освободились...
Леннон отбыл в Западный Берлин, а мы, проводив его до пограничного перехода и помахав на прощание руками, пошли обратно... Не заходя в отель мы уселись в каком-то кафе, предлежавшим голодным посетителям весь спектр соблазнов- от кофе и пива до сосисок и круассанов. Есть-то хотелось не по детски. И было у меня странное ощущение, что какая-то внутренняя струна, ослабла. Ушло внутреннее напряжение.
Мы, остановив свой выбор на сосисках и жареном картофеле, ели, молча вспоминая только что состоявшийся разговор.
- Зачем это все? – вдруг спросил Никита. - Вот зачем он сюда приехал?
Вопрос прозвучал с таким философским подтекстом, что на него никто не взялся отвечать. Мы долго молчали и только Серега нашел что сказать в ответ. Ответил вопросом на вопрос.
- А мы чего сюда приперлись? Нам что, в Москве не сиделось? Что это мы, например, в Болгарию не поехали... Все-таки лето. Там хотя бы в море покупаться можно было бы....
- Вот и я про это, - сказал Никита. - Кажется мы что-то не то сделали...
- Не то что...?
- Не то, что нужно нам, а то, что нужно кому-то еще...
Я сидел лицом к двери и остановил начинавшийся спор. К нам шел сопровождающий группы. Выяснять отношение при нем не хотелось.
Без приглашения усевшись рядом он спросил несколько настороженно.
- Мне сказали, что у вас сегодня был гость? И вроде бы даже из Западного Берлина?
Отпираться было бесполезно.
- Да. Был.
- И кто это?
Ну как объяснить человеку кто это такой? Кто такой Джон Леннон? Я сказал коротко с легкой долей покровительственности.
- Джон Леннон.
- Это кто?
Никита пожал плечами.
- Понимаете... Все люди смертны.
Тот кивнул, соглашаясь к очевидным.
- Помрем мы, помрете вы, помрут наши начальники.
Никита показательно потыкал пальцем в небо.
- Все... Но нас позабудут все, кроме родственников. А вот его не забудут ...
Мне хотелось добавить «никогда», но я не знал в каких мы сейчас отношениях с Вечностью и ограничился более понятным.
