– Да… Это было зря, наверное. Я могла бы этого не делать, моя задача – управлять… Но я же не обучена торговым всем делам, у меня не было никакого представления, как все это выглядит изнутри. Вот я и решила все изучить, как следует, чтобы уж я точно знала, что можно требовать от людей, а что бесполезно. Когда на своей шкуре все узнаешь, своими ручками свои гранитные полы натрешь – другое дело, я тебе скажу, людей учить – совсем другое дело.

– Ох, жаль, я не работаю в рекламе! – я рассмеялась над ее гуманными соображениями. – А то бы сейчас написала заголовочек… Лайфхак от хозяйки премиум-гастронома! Очень полезно побывать в шкуре другого человека, чтобы потом эту шкуру с него и спустить!

– Ну, подожди… – Лариса начала оправдываться комсомольским голосочком. – Я ни с кого там шкуру не спускала. Просто… Ты понимаешь, магазин – это бабы. И тут хоть назначай проценты от продаж, плати им премию, не плати… Бабы руководствуются сиюминутными соображениями. Им денег мало, им кроме денег нужно еще подхалтурить, им нужно выместить свою обиду на коллег и на клиентов, да… Им очень приятно немножко стибрить, хоть несчастную конфетку, мелочь, а приятно… Поэтому контроль необходим, увы. Одну поругать, другую похвалить. Уволить кого-то время от времени тоже необходимо. И за меня это никто не сделает! Нужно знать ситуацию, ты понимаешь? Чтобы магазин был успешным, в нем нужно жить. Вот я и отселилась, дура, в магазин.

– Отличники все такие… Перфекционисты, трудоголики… – я ей кивнула. – Вы все ненормальные.

Лариса вздохнула и с неожиданной злостью добавила:

– Взорвать его надо было, этот магазин. К чертям собачьим!

Зачем ей было нужно это все? Просыпаться раненько, пиликать из теплой постельки к прилавкам, ради чего? Ради чего, ведь муж приносит кучу денег, и сын пристроен, и самой не так уж много надо? И в магазине без нее все было бы неплохо.

– Что ж ты себе директора не наняла? – я у нее, как умная, спросила.

– Не знаю… Дура я была. Наслушалась всех этих сказок, про бизнес-леди, которые в работе с головой. А кто такие, по сути дела, все эти бизнес-леди? Кобылы, которым некого любить. И я была такой. Уехал сын, муж вечно на работе… Я развлекалась в магазине. И отвлекалась. Дура… Мне надо было срочно бежать еще рожать, пока была возможность, а я вот потеряла целых пять лет…

Да, это правда, Лариса пряталась в своем гастрономе от своих женских проблем, поэтому и торчала там с утра до ночи. Я видела ее мельком, она появлялась в зале, всегда с бумажками, с каким-то ненормальным, совсем не женским, озабоченным лицом. Все контролировала! Поставщиков, логистику, персонал свой учила, чтобы продавщицы были вежливы, внимательны и расторопны. И вечером могла нагрянуть, в час пик, когда вся самая блатная клиентура вытаскивала свои золотые кредитки. И если вдруг какой-то мачо из мясного ряда забывал отрезать жилы и прочую фигню от говяжьего филе, и не дай бог он эту дрянь посмел кинуть в мясорубку на фарш, как делали обычно мясники в любимом вашем Советском союзе, на утро этого поганца не было в мясном отделе. Поэтому такие противные как я клиентки, сворачивали с трассы в самый лучший гастроном, ибо тут нам нервы не трепали, морды кривые не строили, «вам пакет нужен» не спрашивали, «еще что?» не говорили… Нам четко и аккуратно рассекали безупречную вырезку на гуляш, отбрасывая в сторону обрезки, и бутылки с вином ставили в высокий конвертик, улыбаясь.

Зачем же нам такие церемонии? К чему такая забота о потребителях? Уж мы бы потерпели, сходили бы на рынок, полезно побывать на шумном рынке или в дешевом универсаме во смирение души. А то попривыкали!.. Избалованные стали все! Готовить дома перестали. Заедешь к Лорику в кулинарию, берешь кебаб со спокойной душой. И никакого пережаренного масла! Лариска его чуяла издалека, потому что первый офис ее мужа был в одном здании с чебуречниками, с маленькой шоблой, которая жарила на продажу чебуреки. Все в этом офисе провоняло чем-то страшным, напоминающим мазут. А это было всего лишь пережаренное масло. Что такое вонь, Лариса прекрасно знала, поэтому свою кулинарию контролировала лично. Каждый вечер она забирала наугад, никого не предупреждая заранее, любое блюдо из меню и волокла его родному мужу на дегустацию. Вот тут как раз, со временем, не сразу, она заметила один волнующий нюанс – семейный ужин как культурное явление у них постепенно сошел на нет.

Ларискин муж обедал в ресторанах, с партнерами, с коллегами, и часто с ними же он ужинал, а если не ужинал, то уходил в спортзал, и после спорта нажираться на ночь было ни к чему. По вечерам дома на кухне им обоим давно уже нечего было делать, а все эти деликатесы надоели обоим жутко, обычной гречневой каши Ларискиному мужу было вполне достаточно для счастья. И уж тем более!.. тем более всех этих глупостей при свечах после двадцати с лишним лет брака Лариса, слава богу, не устраивала. Два взрослых человека, уставших за день, знающих друг друга до такой степени, что разговаривать уже не нужно, а даже и наоборот, совсем нежелательно разговаривать, потому что каждый лишний звук в конце дня утомляет ужасно и раздражает ответственного человека, который целый день крутился среди народа.

Супруги Репины собирались иногда смотреть кино у камина в гостиной перед большим телевизором, но в последнее время и у камина они садились каждый в свое кресло и молчали, им было лень включать телевизор, а проще было завалиться в спальне, каждый у себя, раскрыть ноутбук… Нет, на кино тоже не оставалось сил, да и вообще художественный мир уже давно обоим был неинтересен. И потом… У нас ведь давно не снимают такого кино, которым можно зацепить одновременно и мужа, и жену, имеющих высшее образование, проживших вместе кучу лет и просмотревших сотню фильмов.

– Так странно… – зевала Лариса, припоминая последние супружеские дни. – Я помню, раньше мы Рязанова всегда смотрели. Вот прям еще недавно, еще лет пять назад, мы с ним врубаем старое кино, и хоть уже сто раз смотрели, а все равно глядим, ложимся рядом на диване, дуем чего-нибудь и смотрим, смеемся. А в последнее время почему-то вдруг стало скучно. Что ни включаем – скучно и противно. Он на айфоне все глядит, какую-то политику включает… Я сразу в свою спальню ухожу, ставлю на ухо английские диалоги, чтобы в Лондоне не сильно позориться… Так успокаивает английский, усыпляет…

Лариса уставала, и ей это нравилось. Ей нравилось приходить домой с чувством выполненного долга, с результатом. Она чудесно пряталась в свои дела и не замечала никаких изменений в ее отношениях с мужем, хотя козе понятно было, что у каждого уже давно свой мир. Однажды только ей внезапно стало грустно, и беспокойство по поводу своей женской несостоятельности мелькнуло.

Сомнения посеял йог, муж каждый вечер начал слушать выступления известного йога, его на некоторый период очень заинтересовал этот йог, и вообще потянуло к духовному развитию. Он включил лекцию и уснул, а йог вещал. Лариса выключить хотела, но послушала, что там этот йог говорит.

– Он рассказывал такие гадости!.. – прошептала она с пионерским смущеньем, как будто пересказывала неприличный анекдот. – Этот йог считает, что будущего нет, еще не пришло. Прошлого тоже нет, оно промчалось. И человеку остается только настоящее, только мгновенья, как в песочных часах. Только здесь и сейчас. Сейчас это очень модно стало, все как попугаи заладили – «здесь и сейчас», «здесь и сейчас»… Я в принципе и раньше это знала, но тут вдруг как услышала… так страшно стало. Где мое «здесь и сейчас»? В магазине? И все? Какое у меня «здесь и сейчас»? Никакого. Сижу, пирог доедаю, растолстела. Сын далеко, муж спит. Или молчит. До меня и дошло тогда, что все самое лучшее осталось в прошлом. Так страшно! Я же еще не старая бабка, а все уже в прошлом…

Вот! Что и следовало доказать! Женщине, красивой молодой, не нужен магазин, точнее, одного только магазина ей ужасно мало. Не говорите больше мне про магазин! Жить договорами о поставках невозможно, женская душа живет любовью. Жить можно там, где маленькие дети, где солнце, воздух, музыка, где симпатичные мужчины, перед которыми приятно покрутить немножко жопой, где муж сам покупает для тебя подарок, а не сбрасывает это на секретаршу…