– Невесёлая Веселина тебе помочь ничем не может! – наконец, рявкнула Лина и вывернулась из хватки. – Из меня боец слабый. Я только ворожить умею с помощью рун, но это так, безделица.
– А ты мне не для боя нужна, – ухмыльнулся Ян и легонько дёрнул её за торчащее ухо. – Хочу, чтоб ты помогла мне разузнать кое-что. Кем была первая заболевшая девушка?
– Цвета, дочка охотника нашего местного, – сказала Веселина. – Я её знала, хорошая девица была. Слова дурного о ней не скажу.
– О ней и не надо. В окружении у неё был кто-нибудь странный? Может быть, в видениях тебе что-нибудь являлось?
Лина задумчиво склонила голову к плечу – и вдруг вспомнила. За ночь до того, как о неведомой хвори стало известно жителям Берёзовки, она видела сон. Он был нечётким, мутным и грязным, как болотная жижа, но в нём она ясно видела мужскую оголённую спину, исполосованную шрамами, и сгорбленную фигурку на снегу. Только теперь Веселина поняла – эта светловолосая девица из сна была Цветой. Её видение накладывалось на реальность с удивительной точностью – и было почти неотличимо. Неужели и правда она во снах она будущее узреть могла?..
– Я видела. Видела! – распахнув в удивлении глаза, сказала Лина. – Я видела Цвету в своём сне за ночь до того, как она заболела. А ещё там был мужчина… Но его лица не помню, не разглядела. Помню только, что он обнимал её, а на загривке у него…
Она запнулась, но Ян понял её без слов.
– Значит, всё-таки «Велесово братство» постаралось, – он устало вздохнул, и в серых глазах мелькнуло отчаяние. – Когда же это кровавый цикл прервётся? Люди истребляют волхвов, волхвы истребляют людей. Неужели это никогда не прекратится…
Веселина робко взглянула на него, и впервые за эту ночь не захотела язвить и огрызаться. Ян выглядел утомлённым, уставшим от вечной охоты и борьбы. Его лицо принадлежало юноше и было необычайно красивым, но сейчас казалось старше своих годов. За свою жизнь он, пожалуй, видел столько ужаса и крови, сколько ей не снилось даже в самых страшных кошмарах. Раньше она считала Громовой взвод предателями, которые отринули своих братьев и сестёр, променяв их на княжеское покровительство. Но, быть может, всё было не так однозначно, как ей сперва казалось…
Сон, вызванный тяжёлыми размышлениями, сморил её, и Лина, незаметно для себя, уснула. Уставшая голова накренилась и уткнулась в чужое крепкое плечо. В обычной ситуации это непременно смутило бы её, но уж точно не сейчас. О собственном бесстыдстве она, пожалуй, подумает, когда солнце взойдёт на небосклон.
Глава 5
Этой ночью Ян спал тревожно, а во сне видел лишь обрывки воспоминаний. Они были мутными, как стоячая вода, и смердели кровью, как вся его жизнь. Ему снился Сорочий лес, тёмный и пугающий, снился мёртвый мальчишка с опустевшими голубыми глазами, снилось морщинистое лицо старейшего, который ласково гладил его по светловолосой макушке. И снился он сам, покрытый грязью с ног до головы, с окровавленным мечом в ладони.
Ян открыл глаза, когда занимался рассвет, и лучи холодного зимнего солнца ласково коснулись деревянного изваяния берегини. Он судорожно выдохнул и провёл ладонью по лицу, стряхивая с себя остатки кошмара. Сны он видел редко, а вспоминал о былом – и того реже. Но в эту ночь всё смешалось в нечто неясное, угрожающе-реалистичное. Быть может, всезнающая Макошь, прядильщица чужих судеб, хотела что-то сказать ему, раз послала эти видения подле своего идола? Его великие предки-волхвы бы поняли её знак, но Яну уже давно были неведомы неясные и размытые божьи промыслы.
Зато сладко сопевшая на его плече Веселина, судя по всему, ведала больше, чем говорила. Он скосил на неё взгляд и вгляделся в девичьи черты, пытаясь найти в них ответ на все свои вопросы. Девочка-полукровка, девочка-ведающая… Разумеется, он верил лишь половине. О своём происхождении она вполне могла и соврать, уж слишком маловероятным и неправдоподобным был такой расклад. Человек и волхв – звучало странно, даже глупо. Но, быть может, чувства и веление сердца не всегда подчинялись голосу разума. Такую вероятность отметать он не смел.
Что уж говорить – Ян сам себя перестал понимать с тех пор, как встретил эту юродивую девчонку. Рядом с ней что-то спящее внутри него шевелилось потревоженным зверем и толкало на странные поступки. Впрочем, едва ли сейчас это было худшей из всех его проблем. Нужно было возвращаться в деревню, чтобы подробнее расспросить старосту о Цвете и, быть может, выяснить что-то о личности мужчины со Змеевиком на загривке. Хотя эту задачу он хотел поручить своей невольной ночной спутнице. Если она, конечно, согласится помочь.
Ян хитро усмехнулся. Несколько сонных воробьёв, усевшихся на колья ограды, почуяли неладное и торопливо улетели прежде, чем он прочистил горло и крикнул во всю мощь:
– Веселина, упыри! Бежим скорее!
Веселина подскочила на месте, перепуганная до смерти, и осоловело заозиралась, поднимая руки в защитном жесте. Видимо, выискивала тех самых упырей. Когда сон окончательно схлынул с неё, она медленно повернула голову в его сторону – и в карих глазах полыхнул совершенно праведный гнев.
– Совсем дурак, что ли?! – рявкнула девица и со всей силы ударила его в плечо. Впрочем, он даже не шевельнулся. – Нормально разбудить никак не мог? Разрази тебя Перун!
– Просто у тебя лицо смешное было во сне, – невинно улыбнулся Ян, поднимаясь со снега. – Вставай, в деревню пора возвращаться. Или хочешь, чтобы тебя потом родня с собаками по всему лесу искала?
Веселина на удивление спокойно пожала плечами и, поднявшись, равнодушно отозвалась:
– Дедушка знает, что если я не дома, то здесь. А матушка… Ну, побранит чуток, быть может. Но это ничего, – она вдруг поглядела на него внимательно и спросила: – А ты обещаешь не выдавать меня? Ну, когда в деревню вернёмся. Сам знаешь, люди не очень нас жалуют… Вам-то сказать в лицо не осмелятся, а меня и мою семью могут…
Веселина вдруг смолкла, не став доводить мысль до конца. Ян усмехнулся и, окинув взглядом священное изваяние, сказал:
– Перед ликом берегини Макошь клянусь. Пусть она накажет меня, если нарушу своё слово.
Она кивнула и слегка потёрла замёрзшие ладони друг об друга – утром мороз стал крепче, чем был ночью. Или же милостивая Макошь так демонстративно указывала им на выход. Всё-таки гостеприимством её злоупотреблять не стоило. Они двинулись к видневшимся вдалеке избам, утопая в сугробах. Ян едва сдерживал смех, с высоты своего роста поглядывая на кудрявую макушку, которая зло фыркала на снег и уходила в него чуть ли не по уши. Он, конечно, помогал ей всеми силами, но наблюдать за этим уморительным зрелищем было в разы интереснее. А казалось, он уже и забыл какого это – смеяться.
Окутанная дымкой траура деревня постепенно пробуждалась ото сна, и местные медленно вылезали наружу, неповоротливые и угрюмые, как сонные пчёлы. Таиться от них теперь было бесполезно. Они поглядывали в их сторону с подозрением, и Ян видел – Веселине страшно. Людские предрассудки – вещь жуткая. Особенно в то время, когда смерть ходила от дома к дому, выбирая тех, кто следующим отправится с ней в мир мёртвых. Он бросил раздражённый взгляд на молодца, который волком глядел на смущённую Веселину, и незаметно коснулся её спины.
– Жених твой? – спросил он с нарочитым пренебрежением.
– Сын соседский, – тихо отозвалась она. – Дурак тот ещё, ходит за мной вечно. Не нравится он мне.
Ян легонько подтолкнул её, уводя с дороги, и скрыл хрупкую фигуру от чужого взгляда спиной. Защищать девиц в беде ему было несвойственно, на самом-то деле, но для Веселины он мог ненадолго стать праведником. О причинах такого поведения ему, конечно, задумываться не хотелось.
– На этот счёт не переживай, я разберусь, – спокойно сказал Ян и добавил: – Помоги мне разузнать что-нибудь о том мужчине, которого ты видела во сне. Поспрашивай у подруг, бегала ли Цвета к кому-нибудь ночью? Или, может, влюблена была?
