Но она здесь сегодня не ради меня. Даже и близко. Она может выглядеть как из банка фантазий, но мой член все еще тверд для девушки на кухне, которая сейчас выкрикивает мое имя.

— Кто это? — спрашиваю. — Вы, девочки, теперь в команде?

Черноволосая девушка посылает мне воздушный поцелуй, а затем соблазнительно кружится на месте. Я смотрю вниз по чистой привычке, а потом жалею, что сделал это. На ее заднице теми же серебряными бриллиантами вышито слово «Настоящее».

Мне не терпится увидеть, какую сволочь они собираются повесить на меня в следующий раз.

Настоящее манит меня к себе еще одним поцелуем.

Я одариваю ее кривой ухмылкой.

— Прости, милая, ты не в моем вкусе.

— О, я всем нравлюсь, — хрипло произносит она, походя на Кэтлин Тернер, и делает шаг ко мне… А потом она сильно бьет меня по яйцам кончиком своей черной шпильки.

Я в агонии падаю на колени, со свистом выдавливая слово «сука» сквозь стиснутые зубы.

Последнее, что я чувствую — это еще большую боль, когда та же самая шпилька вонзается мне в живот.

Глава 9

Джонас

Два года назад

— Твоя подруга пинается, как девчонка, — говорю я со стоном.

Лежу на спине, чувствуя себя так, словно только что провел десять раундов с Майком Тайсоном.

Прошлое прикладывает палец к своим накрашенным губам и заставляет меня замолчать. Настоящее, похоже, временно прекратило наше приключение с прыжками во времени. Слава Богу. Мне не нравится мысль о том, чтобы проснуться Рождественским утром со сломанной челюстью.

— Где она? — спрашиваю я, поднимаясь на ноги и хватаясь за лицо.

— Еще одно, а потом ты весь ее, — говорит Прошлое. — Посмотри.

Следую взглядом за ее протянутой рукой. Мы находимся в пустом коридоре офиса. Стены выцветшего бирюзового цвета, а ковер серый и потертый. Ночь вливается в комнату в дальнем конце через окно от пола до потолка, и кто-то оставил включенной стереосистему в приемной. Из нее доносятся рождественские мелодии, но меня гораздо больше интересует открытая дверь передо мной.

Все в этом месте знакомо, но это не самая приятная часть моего прошлого. У меня такое ощущение от леденящего кровь в жилах предчувствия. Каждый нерв кричит мне убираться отсюда к чертовой матери, но Прошлое слишком быстрая. Она хватает меня за руку, когда я пытаюсь вырваться, и тянет обратно к открытому дверному проему.

Внутри говорит тихий голос, и он пронизан болью и замешательством.

— Он покончил с этим, Трина… Кто разбивает сердца в канун Рождества? Джонас «Ублюдок» Фарли, вот кто.

Грейс.

Повисает долгая пауза. Она, должно быть, разговаривает по телефону.

— Он отправил электронное письмо на мой рабочий адрес… Ты можешь в это поверить? Насколько больным и извращенным можно быть?

Нет, я этого не делал.

— Два года, и у него даже не хватило смелости сказать это мне в лицо.

Она все это выдумывает.

Грейс яростно шмыгает носом.

— Что я могу сделать? Я перепробовала все, чтобы заставить его увидеть, какой у него манипулирующий мудак-отец. В конце концов, все свелось к нему и ко мне… Ты свободна сегодня вечером? — наступает еще одна пауза. — Его не будет в стране до завтрашнего дня. Я хочу, чтобы мои вещи исчезли из нашей квартиры до его возвращения… Нет, Трина! Я ни за что на свете не отвечу на это письмо! Он совершенно ясно дал понять, что между нами все кончено, и я не собираюсь торчать здесь в ожидании оправданий. Я слишком горда, чтобы умолять.

И упрямая. Не забудь эту маленькую жемчужину, злючка.

— Что, черт возьми, происходит? — говорю я, повернувшись к Прошлое. — Ты что, бракованная, милая? Ты потеряла свои мозговые клетки, вместе с одеждой? Я никогда не отправлял ей электронное письмо о разрыве отношений.

Прошлое пожимает плечами.

— Она порвала со мной! Это просто запутанный рассказ Грейс Паркер; способ оправдать ее решение перед друзьями, но я знаю правду. Она чертова лгунья, вот кто она такая!

Я отстраняюсь и топаю обратно по коридору к стойке регистрации. Мы были идеальной нетронутой пещерой, она и я. Защищенные от всего мира, пока она не засунула динамит нам в задницы и не подожгла фитиль.

Помню, как на следующий вечер вошел через дверь и обнаружил, что она ушла. Помню, как наотрез отказался позвонить ей и спросить почему. Как сидел на полу полупустой квартиры и клялся никогда больше ни для кого так не рисковать своим гребаным сердцем.

Неделю спустя умер мой отец, и я безупречно перешел на его место.

Для меня это был естественный прогресс.

Глава 10

Грейс

Настоящее

— Вот, выпей это… Выстрой их в ряд. По одному за раз. Бам-бам-бам. Даже не думай об этом, просто сделай это.

Моя лучшая подруга Трина аккуратно расставляет шесть рюмок на барной стойке перед нами и пододвигает первую ко мне.

— Это действительно лучший способ справиться со смертью моей гордости? — с сомнением спрашиваю я.

— Да! — восклицает она, наполняя это слово такой уверенностью, что оно трещит по швам. — Это лучшие поминки для тебя. После этого ты ничего не почувствуешь, кроме матушки-похмелья. Джонас Фарли может заставить тебя ползать по его офису, как собаку, и тебе будет насрать.

— Правда? — я скорчиваю ей гримасу.

Подумай о финале, Грейс… Ты не можешь позволить этой компании разориться.

— На Манхэттене есть изюминка для каждого случая, — говорит она с усмешкой, убирая с глаз свою растрепанную каштановую челку. — А теперь пей. У тебя нет времени, чтобы достичь полного уничтожения, но эта партия даст тебе неплохую фору.

Я беру рюмку и нюхаю содержимое. Текила. После пары таких я буду без проблем лаять на него, как собака.

— Он все еще ненавидит меня, — внезапно размышляю я. — Даже спустя столько времени. Я слышала это по его голосу…

— У меня есть теория на этот счет, — Трина берет рюмку с противоположного конца очереди и чокается с моей. — Выпей это, и я поделюсь с тобой.

— Хорошо, хорошо.

Мы словно по щелчку морщимся, когда алкоголь попадает нам в глотку великолепным, беспорядочным тандемом.

— Который час? — хриплю я, со стуком ставя пустую рюмку на стойку и хватая свой сотовый. Бросаю взгляд на экран и заметно опускаюсь на свой барный стул. — О Боже… До казни осталось всего тридцать минут.

— Тогда выпей еще, и побыстрее, — Трина пододвигает ко мне вторую рюмку.

— Что насчет твоей теории?

— Альфа и бета, — понимающе говорит она. — Ты никогда не была для него легкой добычей. Ты была Рождественской новизной, как один из тех сезонных подарков в магазинах, вокруг которых люди толпятся в зачарованном изумлении.

— Как массажное кресло, — говорю я.

— Как массажное кресло, — соглашается она. — Или скачущая собака.

— Мы снова возвращаемся к собачьим разговорам?

— Проблема в том, что альфа-ген установлен по умолчанию. Он никогда по-настоящему не проходит. Джонас решил проверить тебя, отправив тебе это электронное письмо. Когда ты не прибежала и не стала умолять, он выпятил грудь и разозлился из-за этого.

— Достаточно, чтобы не разговаривать со мной два года?

Трина смеется.

— Ты, кажется, удивлена! Знаешь, ты такая же плохая, как и он.

Вот из-за чего мы с ним были так хороши вместе, а этот человек был чертовски хорош в том, чтобы быть плохим.

Чувствую, как при воспоминаниях у меня между ног разливается жар.

На мгновение между нами повисает тишина, заполненная несколькими тактами старой песни «Wham», доносящейся из музыкального автомата в углу.

— Ты думаешь, мне следовало позвонить ему, не так ли?

Трина вздыхает.

— Думаю, вам обоим следовало позвонить друг другу, но кто я такая, черт возьми, чтобы вмешиваться?

— Теперь уже слишком поздно, — говорю я со вздохом. — После сегодняшнего вечера у меня будет еще больше причин ненавидеть его. На этот раз даже нечто серьезное… Из тех, от которых никакое количество текилы не избавит.