Чернело небо, грозовые тучи
Толпились над безлюдной мостовой,
И мрачный призрак тишины тягучей
Укутал все накидкой боевой.
Младые деревца и великаны
Поникли у больницы на виду,
Держа прямолинейно свои станы
И утопая в горе тяжких дум.
И серое дремучее ненастье,
Как перед долгим беспробудным сном,
Пораскидав смирительное счастье,
Надвинулось громоздким полотном.
Вдруг полоснуло. Грохота раскатом
Ударил в землю яростный Перун.
Задребезжали в доме стекла и палаты,
Умолк в углу приятель говорун,
Притух ночник на сиротливой стенке,
Скакнуло сердце в приступе нытья,
И рефлекторным откликом коленки
Сомкнулись от разгула бытия.
Затем уже прямой шумливый ливень
Пошел хлестать деревья и мосты…
Тогда-то и пропал ты на заливе
За три отсюда чертовы версты.
Был вечер. Темень. Грохот канонады.
Такой же натиск ужаса в бреду.
Разрывы прилетающих снарядов,
Как перекрестье для прощальных дум.
Земля стелилась кашицею зыбкой.
Молился каждый, кто остался цел.
Но добрая, веселая улыбка
Светилась счастьем на твоем лице.
Ты уходил назад, на переправу,
Держать ее гранатой и штыком
С командой самых стойких, самых бравых
И страхом не объятых целиком.
И так же дикий ливень, как с панели
Смывающий заветные черты,
Хлестал по размахнувшим лапам ели
За три отсюда чертовы версты.
Какое-то блаженное искусство
Таилось в твоих воинских плечах,
И легкое волнующее чувство
Предстало, как проказница, в очах.
Там был задор – не скучное унынье,
Не божий лик, светящийся во мгле,
Там было то, что вечностью отныне
Терзает часто мое сердце, Глеб.
Мы будто вместе были в этот вечер.
Я в пятый раз, сорвавшись за тобой,
С пробитой грудью и с тяжелой речью
Пытался за тебя увидеть бой.
Совсем чуть-чуть осталось мне добраться,
Протиснуться, пролезть и проползти.
Тогда бы уже точно, может статься,
Должно было обоим повезти.
Но ты один в тягчайший этот случай,
В каких-то километрах от меня,
Всегда такой увертливый, везучий,
Пропал во взрыворубковости дня.
И вот теперь в беснующихся мигах,
Сверканьем молний осветляя боль,
Взошла твоя волнующая лига,
Большая героическая роль.
Стою у окон, весь такой суровый,
Расправив широко свою судьбу,
Влюбленный в жизнь, започитаем, новый,
Христосов сын, аллахов всяких, будд.
Мне видятся их светлые мотивы,
Но ни один не трогает, как ты,
Ушедший в темь, веселенький, ретивый,
За три отсюда чертовы версты.
