Честно говоря, не боюсь, что моя тайна откроется. Я ее хорошо спрятал. Уже не боюсь. Сначала боялся. Даже не так…  Сначала я просто не мог поверить. Во мне проявились способности псионика. Невозможно это. Неоткуда. Мой отец был обычным, простым человеком. Он служил на границе с Европейской автоономией, где благополучно отдал жизнь за сомнительные ценности этого нового, чтоб ему сдохнуть еще несколько раз, мира. Мать – всю жизнь работала на заводе по утилизации отходов. В нашем роду никогда, вообще никогда не рождались псионики. Даже если допустить, что способности удалось бы скрыть, ну уж близкие знали бы точно. Я сам прячу их семь лет, однако каждый день думаю, вдруг она поймет. Мать. Вдруг заметит. И тогда путь у нее лишь один – донести на собственного сына.

– А что Костырев? Вы же Рубцову приватную беседу назначили. – Придурок оглянулся на остальных одноклассников, – Ребят, кто хочет послушать страшные тайны Рубцова и Марины Леонидовны? Предлагаю проголосовать.

Естественно, первой рукой, взметнувшейся вверх, оказалась конечность самого Никиты.

Настя снова раздраженно оглянулась на своего любимчика. Потом посмотрела на меня. Прямо в глаза. Взгляд у нее был такой…  Она словно мысленно спрашивала: Зачем? Что ты творишь, Боря? Перестань!

– Костырев! – Марина Леонидовна стукнула кулаком по столу. – Ты забываешься!

– Ой, да что Вы? – Никита, усмехнувшись, откинулся на спинку стула, руки сложил на груди. – Может, Вы забываетесь? На всякий случай, напомню. Мой отец – председатель попечительского совета. Школа у нас – частная. Муниципалитет оплачивает два места из жалости…

Костырев покосился на Настю. Поморщился. А потом добавил.

– Ну, еще потому, что кое-кто берет первые места на всех олимпиадах по всем возможным предметам. Ладно…  Признаю. А вот Рубцов, уж извините, он – дебил. И я, например, хочу знать, о чем Вы будете с ним говорить. Он же что-то натворил. Так? А это опасная штука, когда всякие отбросы из заводского района что-то творят.

Марина Леонидовна возмущённо хватала воздух открытым ртом. Думаю, причина столь бурной реакции вовсе не в том, что меня назвали отбросами. Думаю, училку добило напоминание о реальном положении вещей. Она в школе – никто и звать ее никак. Если этот придурок Косырев нажалуется папочке, то Марину Леонидовну выкинут на улицу без малейших сомнений. А экология – далеко не самый востребованный предмет. Несмотря на то, что правительства всех стран топят за ее восстановление.

– Если вы закончили…  хотелось бы продолжить… – Я все с таким же невозмутимым лицом рассматривал и училку, и одноклассников. На слова Никиты, само собой, никак не отреагировал. Привык к его нападкам. Да и плевать на этого мудака. Одноклассники вообще были в восторге. Скучный урок по экологии становился все более занимательным. – Итак…  Завезли сахарный тростник. Его начал жрать местный жук. Чтобы уничтожить жука, завезли жабу-агу. Жаба не стала лазить по тростнику и искать твердых жуков. Ей хватало мягких слизней, червей, ящериц. Чтоб вы понимали, уточню, жаба весила три килограмма. Не меньше. То есть жуков не побороли, но жаба сожрала всю экосистему. И ладно бы она просто что-то жрала. Беда в том, что у нее ядовитая шкура. Апокалипсис для хищников. Они начали, в свою очередь, жрать жабу и тоже дохнуть. Вараны, змеи…  кучи хищных трупов. Отравить змею – это ж какой надо быть жабой! Кволы, местные сумчатые хищники, например, почти полностью вымерли, потравившись жабами. К чему я так подробно привел этот пример? Ровно для того, чтобы показать, человек, влезая в естественную среду, создает кучу проблем. Но еще больше проблем он создает, когда героически начинает решать проблемы, явившиеся результатом его первого вмешательства. Все. Тема раскрыта полностью. Считаю нужным поставить точку.

Я отставил ногу назад и слегка поклонился. Как актер, закончивший выступление.

На Марину Леонидовну было жалко смотреть. Вернее, кому-то, наверное, и было жалко. Например, Насте. Настя вообще всех жалеет. Мне – нет. У каждого есть выбор. У этой женщины – тоже. Сама пошла в частную школу работать. Пусть жрет теперь все то дерьмо, которое ей отвешивают «благодарные» ученики.

– Рубцов… – Марина Леонидовна моргнула несколько раз, потом провела ладонью по своему лбу. – А теперь я жду признаний. Ты взломал мой планшет?

Я мысленно усмехнулся. Ну, да…  Сейчас ее прилюдно опустил Костырев, и она пытается компенсировать раненое самолюбие за мой счёт. Решила все-таки устроить показательную «порку» того, кто точно не пожалуется папочке. Папочки-то нет. И мамочка – пустое место. И эти люди говорят, что они взрослые…  Что они учат нас быть настоящими гражданами…

Отвечать на вопрос училки не стал. Молча направился к своей парте. Класс оживился еще больше. То есть занимательный урок теперь медленно, но верно переходит к открытому конфликту с учителем. Кайф…

– Рубцов! Немедленно вернись к доске и ответь! – Марина Леонидовна повысила голос.

А вот орать на меня не надо. Страсть, как этого не люблю. Я потянулся сознанием назад. Туда, где стояла училка. Осторожно осмотрел ее. Пощупал. Очень осторожно. Чтоб не осталось ни единого отголоска способностей псионика. А потом резко дернул застежку на бюстгальтере. Она удачно располагалась впереди. Как раз там, где грудь.

Вещичка с громким щелчком разлетелась в стороны. Ее будто реально рванули рукой. Естественно, грудь Марины Леонидовны, а скажем прямо, училка по экологии у нас еще весьма интересная дамочка, в одно мгновение оказалась «на свободе». И скрыть данный факт было невозможно. Во-первых, у Марины Леонидовны достаточно тонкая блузка. А во-вторых, у Марины Леонидовны достаточно приличные формы.

Пацаны восхищённо поисвистнули. Мне кажется, все, разом. Даже девчонки захихикали. Естественно, кроме Насти.

Училка испуганно посмотрела вниз, не сразу поняв, что произошло. Потом вскрикнула и прикрыла грудь руками. Ее лицо не просто покраснело. Оно стало пунцовым. Такое чувство, будто вся кровь в теле Марины Леонидовны прилила к ее щекам.

– Вы… Вы… – Она всхлипнула. Хотя слез не было. А потом выскочила из кабинета.

– Ну, вот… – Костырев разочарованно нахмурился. – Такое интересное было зрелище…

– Заткнись, мудак. – Бросил я в его сторону мимоходом, а затем подошёл к своей парте и плюхнулся рядом с Настей.

– Тебя выгонят из школы. Что ты творишь? – Прошептала он мне еле слышно.

– А может я хочу, чтоб выгнали…

Продолжит свою мысль не успел. Рядом уже стоял Никита. После «мудака» он одним прыжком сорвался с места, перескочил через несколько столов и теперь замер прямо возле меня.

– Слышь ты, чмо нищебродское…

Он сжал руки в кулаки, собираясь, видимо, дать мне в морду. Прикол в том, что лишь собираясь. Золотой мальчик знает, если затеет драку, я разобью ему рожу в одну секунду. Мы уже это проходили. Около года назад. Несмотря на то, что Костырев таскается на индивидуальные тренировки ко всем возможным тренерам, я один хрен смог один раз поставить его на место. Чисто физически, да. Но смог. Чего не ожидал сам, если честно.

– Ребят, ну хватит вам… – Настя вскочила со стула, обежала парту и попыталась плечом оттеснить Костырева.

Не знаю, к чему привела бы сложившаяся ситуация. Наверное, мы бы все же сцепились с придурком Никитой. Однако, в этот момент, крайне неожиданно, вдруг раздался характерный вой сирены, означающей общий сбор.

– Как так? – Настя испуганно посмотрела на меня.

Сирену во время уроков могли включить лишь по двум поводам. Внеплановая проверка или война. Второй вариант исключен. А вот первый…  Если это он, то я капитально встрял.

– Черт, черт, черт…  Придурок! Рубцов, какой же ты придурок!

Настя быстрым, мелким шагом семенила рядом со мной, при этом без конца повторяя одно и то же. Просто как заведенная, честное слово. Девчонка нервничала, это понятно. Она частенько нервничает из-за меня. Но сейчас уровень ее переживаний зашкаливал.