Я всегда любила путешествовать. Считала, что в любом месте и в любое время можно найти что-то уникальное и захватывающее. Хоть за свои тридцать в моём туристическом списке было не так много мест, я искренне надеялась, что с каждым годом их будет становится всё больше. К счастью, у нас с Андреем на этот счёт сходились мнения. Он тоже любил изучать новые места. С появление Вадима в нашей семейной жизни пришлось пересмотреть область путешествий. Так начался наш тур по городам России. Первым стал Ростов с его белокаменным Кремлем с потрясающим внутренним двором. Неудивительно, что именно там часто снимали исторические фильмы. Потом Тула с её пряниками ручной работы. Я была уверенна, что не почувствую разницу между магазинными и теми, что продавались в лавках. Как же я ошибалась. Больше половины нашего бюджета на поездку было оставлено в одной из лавочек, где мы скупили около десяти килограммов пряников. Вадиму они тоже понравились, хоть есть ему их было много нельзя. Андрей в своих эмоциях оказался более сдержанным, как, впрочем, и всегда, но два пряника, ещё до отъезда в Москву он всё же съел. Калязин, Коломна, Муром, Ярославль – города менялись один за другим. Когда Вадиму было семь мы проехали уже почти всё «Золотое кольцо», но не планировали на этом останавливаться.

– Что ищешь? – поинтересовался Андрей, бросив в мою сторону заинтересованный взгляд.

За окнами проносились яркие зелёные леса и едва тронутые золотом поля. Май был одним из лучших месяцев, для поездки в Санкт-Петербург. Город уже отошёл от зимней стужи, Невские ветра не так сильно задували под пуховые куртки, а солнце становилось частым гостем. Совсем скоро должны были начаться дни «Белых ночей», на которые у нас, к сожалению, не было возможности попасть. Наши с Андреем отпуска наконец-то совпали больше, чем на неделю, и теперь можно было ехать отдыхать в более отдалённые места, на длительный срок. В Питере мы планировали задержаться не менее, чем на полторы недели. Хотели осмотреть не только весь город, но и ближайшие к нему места, в особенности «Царское село».

– Смотрю, что бы такое нетривиальное привезти родителям.

Мой палец скользил по экрану мобильного, а глаза шустро бегали по строчкам, чтобы не вчитываться досконально, но выхватывать необходимую информацию. За годы работы в строительной фирмы, пришлось научиться быстро анализировать информацию.

– Может книги? – пожал плечами Андрей, устремляя взгляд в зеркало заднего вида.

Вадим спал, уткнувшись виском в левую часть подголовника и сладко причмокивал. Скоро нужно было делать остановку, чтобы Андрей передохнул, да и мы все поели.

– Моя мама оценит, а вот твоя, думаю нет.

Мои губы искривились от разочарования. Я открывала уже третью ссылку и ни в одной из них не было ни одного достойного предложения. Всё слишком обыденно: магнитики, колокольчики, фигурки.

– Магнитики?

Мой взгляд сказал всё за меня. Губы Андрея исказились в довольной усмешке, и он легко пожал плечами.

– Твоим можно что-то из фарфора привести, – скривила задумчиво губы я, находя наконец-то что-то интересное. – Предлагают ещё что-то из Финляндских магазинов.

– Неплохо, – хмыкнул Андрей, кивая головой. – Съездили в Питер, а как будто бы заграницу.

Сдержать рвущийся наружу смешок не получилось. Цокнув и покачав игриво головой, я убрала мобильный в карман лёгкой весенней куртки. Поверх зимнего свитера она должна была уберечь от промозглых ветров.

– Хочешь, можешь тоже подремать немного, – кивнул назад в сторону Вадима Андрей.

– И оставить тебя одного?

– Ох, – картинно удручённо выдохнул Андрей, – а я-то надеялся, что посижу хоть немного в тишине.

В ярких зелёных глазах блеснул игривый огонёк, а счастливая улыбка тронула уголки тонких, слегка обветренных губ.

– Ну, ты и засранец, конечно.

Цокнула я, прикусывая нижнюю губу, чтобы хоть немного изобразить обиду, но свет в карих глазах не позволил этого сделать. С Андреем мы были знакомы с университета. Он учился в соседнем здании на факультете инженерии. Если бы не моя забывчивость, и не оставленная тетрадка с конспектами по пропедевтике в холле второго этажа, где у группы Андрея всего раз в неделю были пары по истории, наши жизненные пути никогда бы не пересеклись. Он математик, я гуманитарий, умеющий красиво рисовать. Он коренной Москвич, я из Калужской области. Наши различия можно было перечислять часами, но, возможно, именно они стали причиной, почему мы до сих были вместе.

– Можешь подать воду. Она в бардачке, – кивнул в мою сторону Андрей. Нажав на нижнюю часть панели, я пригнулась вниз, но бутылку не увидела, зато заметила странный белый конверт. – Бери.

Нахмурив тёмные брови, я недоверчиво взглянула на мужа, а потом устремила взгляд вновь на конверт, медленно вытаскивая его из бардачка. Андрей не торопил, хоть по его постоянно метающемуся в мою сторону взгляду было понятно, что он жаждал, чтобы я побыстрее разобралась с конвертом. Поддев длинными ногтями указательного и среднего пальца язычок, у меня получилось его открыть, почти не оставив следы бумаги на липком слое.

– Это что?

Вопрос возможно глупый, но больше ничего другого я выдавить из себя не смогла. Андрей не стал отвечать, потому что знал, что ответ и так был очевиден. Это были два билета с фотографией Мариинского театра. Дрогнувшими пальцами, я вытащила их из конверта, медленно переворачивая. Это был «Щелкунчик». Партер. Центральная часть зала.

– Ты с ума сошёл, – дрожащим от восторга и трепета голоса прошептала я.

– Глупо съездить в Питер и не побывать в одном из красивейших театров мира.

Припав к его сильному крепкому плечу, я зашептала что-то неразборчивая, не видя, но чувствуя, как на лице Андрея расплывалась счастливая, тёплая улыбка, которая озаряла собой весь салон автомобиля.

Отстраняясь, чтобы не мешать ему вести, я почти откинулась на спинку кресла, прежде, чем в лицо ударил яркий холодный свет фар.

Пробуждение было резким и тяжёлым. Любому, кто когда-либо видел кошмар, знакомо это отвратительно чувство липкого страха, которое выкручивает внутренности наизнанку. Дважды ударив себя ладонь в грудь, чтобы откашляться и прийти хоть немного в себя, я сдавленно задышала, сцепляя зубы. Воздух через них вылетал со свистом, словно из-за плохо закрытой двери. Волосы тяжёлой копной спали на лицо. Дважды проведя рукой, с дрожащими, как колосья пшеницы, пальцами, я попыталась зачесать их назад, чтобы дать больше доступа к кислороду. Корни были настолько мокрыми, словно не успели высохнуть после мытья головы. По спине пробежались липкие капли пота. Приложив на поясницу руку, я чувствовала, как с каждой секундой моя пижамная рубашка намокала.

Спустить ноги на пол получилось лишь со второй попытки. Тело не слушалось. Жило своей жизнью, что было привычным. Говорят, привыкнуть можно ко всему, но лишь не к голоду. Не правда, человек не когда не сможет привыкнуть ещё и ко «Дню Сурка», который повторяется в его голову каждую ночь.

Опираясь ладонями на стул, у меня получилось встать. Шаркая ногами по паркету и опираясь руками на стену, я заставляла себя идти. Последовательность происходящего было известно мне до секунды. Запнувшись ногой о порог ванной, я рухнула на кафель, издав лишь сдавленный выдох. Со второй попытки получилось нащупать выключатель. В глаза ударил колючий жёлтый свет. Потянув дверную ручку на себя, получилось немного выдохнуть.

Дрожь вновь пробрала всё тело. Грудную клетку сжало железными прутьями. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Второй заход. Как обыденно. Скребя пальцами по кафелю, в попытке взять управлением своим телом на себя, получилось перевернуться на колени. Когда-то я ругалась с Андреем из-за длинного крана ванной, который он купил, не посоветовавшись со мной. Теперь же, я благодарила его каждое утро. Холодная вода хлынула на шею, словно водопад, тут же забирая в волосы и спускаясь тонкими струйками за шиворот. Пробило на кашель. Пальцы мёртвой хваткой вцепились в края белоснежной ванны. В голове пошёл медленный отсчёт. Говорят, это помогает, сбивает с навязчивых мыслей. Мне не помогало, но давало возможность понять, сколько времени осталось, до того, как это всё закончится.