Глава 2

В этом году весна была ранняя для здешних мест. Еще была только середина апреля, а небольшие кучки посеревшего снега остались только там, куда его складировали зимой при очистке дорожек, да и то в особо затененных местах. Марья Никифоровна прохаживалась по огороду, оценивая, как просохла земля – прикидывала, когда можно было приступить к устройству грядок. Скрипнула калитка. Марья Никифоровна обернулась и увидела, как в нее проходит Нюра. «Ух, как вымахала да налилась, совсем девицей стала» – мелькнула первая мысль при взгляде на выросшую внучку. Хотя чему удивляться: восемнадцать годков уже набежало дитятке, идет время не остановишь.

– Ну здравствуй, внученька! Никак в гости пожаловала? Давай, пойдем в дом, буду тебя пирогами кормить, как раз сегодня с утра свеженьких напекла, как знала. Чуяло сердце: приедет моя красавица. Вон какая уже вымахала – не наглядеться, – обрадовалась Марья Никифоровна.

– Привет, бабуль, – разулыбалась Нюра.

Пока грели и заваривали чай, счастливая от приезда внучки бабушка разглядывала ее да задавала извечные вопросы о делах да здоровье. Поинтересовалась конечно и на счет возможных женихов.

– Да есть один, – ответила Нюра. – Ухаживает, цветы дарит, в кино водит.

– Нравится тебе? – спросила Марья Никифоровна.

– Ну, вроде да, бесит только часто. Бывает скучно так, сил нет, а он пропадет – дела у него, видите ли, семейные. И сиди жди, когда он с ними разберется, деловой. Или кино какое-нибудь интересное идет, а он все билеты не покупает. И тоже все дела, дела. Иногда ждешь, ждешь, изведешься вся – так и треснула бы ему в лоб. Но в то же время и терпит все. Как я только не издеваюсь над ним, когда настроение плохое, – эмоционально поделилась Нюра. – Но и бесит. Вот как с этим жить?

Марья Никифоровна слушала да посмеивалась про себя этой молодой горячности. Вида, конечно, не подавала: любой мудрости свое время.

– На вот, внученька чаек тебе, пироги вот, еще теплые, сметанка, вареньице – кушай, – пододвигала она тарелочки и блюдца Нюре. – А пока кушаешь, я тебе давай сказку одну поведаю. Я-то уж поела, не хочу пока. Тебя поразвлекаю.

Нюра радостно согласилась – очень уж любила, когда бабушка принимается разные истории вспоминать, – взяла румяный пирог, обмакнула его в сметану и приготовилась слушать. Ну а Марья Никифоровна начала свой рассказ.

Лесная девица

Заблудился Яшка, вконец заплутал. И по солнцу уже выйти пробовал, и по мху стороны света искал. Так и не распутались блудливые тропинки, не стали прямой дороженькой. В очередной вышел он все к той же низко нависшей толстой ветке, но в прошлые разы на ней никто не сидел, в отличии от данного момента. Этот кто-то сильно походил на молодую гибкую девицу, если бы не покрытое легкой шерсткой тело, прикрытое только на груди и бедрах повязками из странного вида ткани, да ещё несколько деталей, выдававших в ней не человека. Хвост, например: хороший такой, цепкий – вон как ветку обмотал. Сидит чудо непринуждённо, как на лавке.

– Ты кто? – удивился парнишка.

Лесная девица посмотрела на него несколько свысока, и не в ветке было дело.

– Я Злыдня. Вообще-то надо говорить Злыдня Тёмного Бора, но мне лень. Поэтому просто Злыдня. Ты не против? Э-э? – И она многозначительно прищурилась, скривив рот и показав при этом не сильно большие, но отчётливо острые зубы.

– Ну-у-у… Эта-а-а… Нет конечно. А что такое злыдня? – несколько оторопело ответил Яшка.

– Злыдня, это не что, а кто. И это я. Тебе этого должно быть достаточно. И вообще – ты кто такой? Что забыл в моем лесу? – заносчиво ответила лесная девица.

– Да заблудился я. Не хотел тебя потревожить. Но раз уж так, то может, подскажешь дорогу? Хотя для начала поесть бы чего…

– Поесть? – как-то уж очень живо отреагировала Злыдня, ловко вскочила на ветку и, шустро перебирая всеми конечностями, юркнула к стволу дерева, вниз и куда-то в подлесок.

Спустя миг она вынырнула совсем с другой стороны и с широкой улыбкой, немного жутковатой из-за острых зубов, предложила обоими руками по большому грибу. Глаза её аж лучились радостью. Будто только и мечтала, как путника случайного накормить. Яшка не узнал предложенное: съедобное – нет. Нерешительно протянул руку. Злыдня с оживление закивала и подвинула ближайший гриб к нему. Парнишка отдёрнул ладонь, сам непоняв почему. Лесная девица, изобразив огорчение, выбросила это угощение и сказала:

– Ну-у-у, да-а-а. Пра-а-а-вильно. Ядовитый он. Этот на.

Яшка смотрел с сомнением, тянуться уже не спешил.

– Ну-у, да-а-а. Э-э-этот то-о-о-же ядовитый, – гримасничая, изобразила разные оттенки досады Злыдня.

– Ты меня, что ли, отравить хотела? – удивился Яшка.

– Ну, хотела, не хотела. Может да, а может нет: я ещё не решила, – и гибко потянулась телом, цветом как платан, покрытым пятнами различных коричнево-зеленых оттенков. – Вообще, конечно, отравить тебя интересно было бы. Посмотреть, как ты корчиться будешь, пену пускать, посинеешь весь. Красота! Но я обещала бабушке, что стану хорошей. Поэтому давай, вот, бери орехи. Они нормальные. – И как в подтверждении закинула себе в рот горсть.

Яшка подуспокоился, начал жевать новое угощение. Вдруг Злыдня схватилась за горло, выпучила глаза и захрипела. У Яшки челюсть отвисла, чуть не сел, где стоял. С ужасом посмотрел на орехи в ладони. Хрип Злыдни перешёл в сдавленный хохот:

– Ты бы себя видел! Ааа-ха-ха-а! Умора! – похрюкивала от восторга лесная девица. – Ладно, пошли уже, выведу тебя, раз травить нельзя. – И двинулась по тропинке вихляющей походкой, вырисовывая кончиком хвоста сложные узоры в воздухе.

Яшка покорно поплелся следом. Девица его малость пугала, но в целом нравилась. Хотя юморок у неё был еще тот. Правда, шутила ли она? Об этом Яшка решил не задумываться.

Идя следом за Злыдней, он попробовал поддержать разговор:

– А у меня тоже есть бабушка. Вот как раз ей за лекарством ходил. На обратном пути срезать хотел, чтоб быстрей и вот…

Злыдня заинтересованно обернулась на ходу:

– И что за лекарство, что далеко так ходить надо?

– Дак это, настойка корпун-травы. Редкая, говорят, и чудодейственная.

– Ну-ка, дай гляну.

Злыдня понюхала пузырёк с лекарством, который Яшка бережно нёс в мешочке на шее.

– Ха-а, ну ты простофиля. Обманули тебя. С этого разве что понос случится. Чудодейственный, конечно.

– Как же так-то? – расстроился парнишка. – Что ж делать теперь? Болеет бабушка. А деньги последние отдал за это…

– Ладно уж. Завернем на поляну одну. Есть такая трава в моем бору, – успокоила его Злыдня и свернула на неприметную тропинку.

Яшка поспешил следом. Не сделав десятка шагов, весь в мыслях о оплошке с лекарством, он чуть не уткнулся в слегка притормозившую Злыдню: посреди тропинки валялось огромное дерево, по сторонам все было забито колючим кустарником. Только подумал Яшка, как должно быть неприятно будет сквозь него продираться, Злыдня двинулись дальше – прямо на дерево.

– Сломайся, – сказала, не сбавляя шаг.

Ствол, лежащий, будто топором гигантским рубануло – только щепа полетела, – освободился путь.

– Че, вот так просто? – удивился Яшка.

– Ты про что? А, это… Ну ты же не напрягаешься, чтобы воздуху вдохнуть. Ну, разве что я бы тебя малость за горло пальчиками прихватил бы так, со вкусом. М-м-м-м… Блин! Этот путь добра такой утомительный!

Немного пропетляв, тропка вывела к болоту. Невдалеке виднелся островок. К нему вели реденькие кочки.

– Тебе туда. Травка такая – с ярко-красными листиками. Не ошибёшься, – махнула рукой Злыдня.

– М-мне? А ты? – испугался Яшка.

– А мне туда нельзя – дядька Болотник запретил.

Что делать, надо добывать лекарство бабушке. Раз уж сам оплошал с покупкой, придётся сейчас с духом собраться: Яшка подтянул штаны и начал примериваться к первому прыжку. Сперва дело пошло неплохо: без проблем преодолел полпути до острова. Приободрился, расслабился. Вышло так, что зря: очередная, на вид большая и очень устойчивая кочка рассыпалась под ногами, и Яшка с ужасом ощутил, как он погружается в жадно расступающуюся грязь. Провалившись по пояс, запаниковал, стал дёргаться и крутится, вопить: