– Я только сейчас поняла одну вещь: я тебя встретила, и ты мне показал, что я могу течь дальше. Если бы не встретила, может и не узнала бы. Но если я покину эту долину, направлюсь новым руслом… Я очень быстро двигаюсь, это в моей природе. Я тогда не увижу тебя больше, да? Мне грустно думать об этом. Грустно ничего не менять. Я очень хочу дальше, очень хочу стать больше. И теперь мне еще грустно остаться без твоего тепла.

Элгемни ответил не сразу. Он смотрел в звездное небо, но не видел мерцание далеких светил. Перед его взором стояла прекрасная река, текущая под огромным небом целого мира, и прекрасная гибкая девушка, сидящая на огибаемом струями воды черном камне, укутанная в свои длинные зеленые волосы. Ему хотелось, чтобы она при этом держала в руке чашку приготовленного им отвара и улыбалась.

– Не переживай. Я что-нибудь придумаю. Догоню тебя.

***

Потом было утро. Они сидели молча, уже привычно потягивая горячий терпкий напиток. Затем Элгемни встал, обнял Хунатму, посмотрел серьезно ей в глаза и сказал:

– Помни обо мне. У тебя все получится.

Девушка, отступая назад и не отводя взгляда от его глаз, вошла в реку. На секунду задержалась. Робко улыбнусь, помахала рукой и растворилась в глубине. Поначалу ничего не происходило: так же дышала спокойствием зеркало тихой заводи. Затем река пришла в видимое волнение: даже в этом месте закрутились завихрения потоков, гладкая до этого поверхность зашевелилась косами мощного течения. «Что ж тогда в стремнине творится?» – мелькнула тревожная мысль и путник поспешил к месту начала нового русла.

Хунатму, уйдя в глубину, почувствовала все свое прильнувшее к земле тело, что раскинулось на обширном пространстве упругой массой воды. Она ощутила мощь своих струй, неудержимость своего движения, свою возможность просочиться в мельчайшие щели, заполнить собой любые неровности. В таком виде она не могла думать и анализировать, только чувствовать. И чувствовала она слишком много и сразу: не хватало зацепки и так рассеянному вниманию. Если и существовали какие-то отличия в месте, где Хунатму сама удерживала себя, они терялись в общей массе ощущений. Тем более, что были уже давно привычными, как и все остальное, что сводило на нет все усилия. В попытке нащупать увиденное вчера глазами, она невольно напряглась: усилила водные струи, ускорила течение. В результате терзая берега и еще больше теряясь в поисках.

Элгемни, смотря, как развиваются события, в отчаянии застыл на каменистом гребне, под которым начиналось новое русло. Он видел, что усилившееся течение грозит подмыть берег и вызвать обрушение породы, похоронив тем самым свободный сейчас путь: в голове его созрело отчаянное решение.

Почти не касаясь выступов, он слетел вниз и проскочил через пролом. Интуитивно прихваченной в этот раз веревкой привязал себя к большому камню на берегу. Встал в пока еще сухом русле перед толщей неистово несущейся воды и прижался всем телом к ее прохладной поверхности. Зашептал, почти касаясь губами, как молитву:

– Услышь меня, прекрасная. Вот тепло мое – вспомни его, пусть маяком будет, дорогу покажет. Услышь меня. Вспомни руки мои, мягкость шкуры, тепло огня. Терпкий вкус на губах. Мой вкус – я твой помню. Услышь меня. Приди ко мне. Здесь я.

Отголоском воспоминаний отозвалось новое чувство в большом теле Хунатму: памятью ощущений потянулась она к нему, приостановила бег, вслушалась. Запах дыма, тепло рук, обжигающая влага новым вкусом касается губ и проходит согревающей струйкой внутрь. Тепло огня отзывается негой. Тепло губ и тела растворяет все барьеры полностью. Расслабившись, она еще больше прильнула к опоре земли и потянулась всей своей сутью к месту, вызвавшему эту память ощущений.

Элгемни увидел: бег воды успокоился – она затихла. И спустя миг всей массой обрушилась на него, сметая с пути и вколачивая в прибрежные камни!

***

Хунатму ликовала! Она чувствовала всей собой, как наконец вырвалась из заточения долины. Поняла, что при всем ее уюте, ей дико не хватала этого движения вперед, к большим просторам. Ощутила вливание новых ручьев, почуяла рост своей силы и своих возможностей. Весь мир раскинулся перед ней. В долине она была всем – насколько же мало это было в сравнении с открывшимся. Питаемая новыми течениями и обилием дождей на новых обширных пространствах, Хунатму стала более полноводной и спокойной – в большей своей части. Без порогов и водопадов тоже не обошлось: все-таки она была женщиной.

В один прекрасный день воды ее достигли скалистого гребня, встретив который, русло Хунатму благополучно разделилось на два рукава: один такой же полноводный – он, собственно, и остался самой Хунатму, – второй же, юный, игривый и весело журчащий. Хунатму почувствовала – вот оно! То самое, необходимость которого Дева Воды желала всей своей сутью. Эта юная ее часть одновременно и она, и в тоже время не совсем она – ее стало больше. Желания сбылись.

И тут Дева вспомнила о том, с кого начался этот путь. Волнуясь, в смятении вышла на берег: сколько времени она предавалась своим радостям? Может, целую вечность? С ним могло случится все, что угодно. В большом теле она могла вообще не заметить его появления. И даже гибели… Тут же отголоском мелькнуло воспоминание: она вырывается из долины, идя на зов теплоты, на грани уже неминуемого движения чувствует ее источник и, врываясь в новое русло, теряет его: все смывает нахлынувшая волна ликования и поглощающее чувство свободы.

Хунатму в отчаянии вперила взгляд вверх по своему течению: были видны только речные струи и бурление перекатываемой воды. Участок, ближайший к тому месту, где она вышла из большого тела, пестрел порогами и торчащими из воды черными рогами камней. Был даже средней величины водопад. Она с надеждой смотрела вдаль, долго смотрела. В конце концов грустно опустила глаза в землю и побрела в сторону воды: надежда угасла. Накрыло чувство, что вспомнила слишком поздно. А может и вообще непоправимое стряслось – еще там, в начале. Подошла к кромке берега, собираясь уйти в глубину, и, может, вообще больше никогда не выходить, чтобы не вспоминать, забыться в большом теле.

Вдруг что-то заставило ее обернуться: Элгемни мчался на утлой берестяной лодке, преодолевая бешенную кипень порога, весло в его руке порхало с борта на борт в яростной попытке удержать лодку в ее стремительном беге по коварной мешанине переката. Крепкое дерево нещадно гнулось, жилы на сильных руках Элгемни вздувались витыми веревками, лицо было предельно сосредоточено и искажено усилием, зубы ощерены борьбой. Но он справлялся, умел справляться.

Если бы еще не этот самый высокий порог впереди… Вода падала с десяти локтей в жадно оскаленные гранитные клыки: Хунатму поняла – это ему не преодолеть. Она бросилась одним движением в глубину и отчаянным напряжением воли остановила свое большое тело: осаженная одним махом полноводная река вспухла водяным горбом, выровняв участок порогов ровной гладью, и уже плавно возвратилась к прежнему течению, аккуратно опустив лодку Элгемни ниже водопада.

Тот, крайним усилием, парой ударов весла подогнал утлый челнок к берегу, вытащил и опустился на землю, загнано дыша. От воды к нему шла Хунатму: она тревожным взглядом ощупывала его тело, лицо, руки. На последних шагах, не выдержав, бросилась, упала рядом на колени. Элгемни приподнялся на локте, коснулся рукой ее лица. Хунатму схватила его ладонь своими.

– Теплая, – прошептала она, целуя сбитые в кровь пальцы. – Это я тебя так? – спросила, показывая на следы укусов камней, не прикрытые одеждой.

– Все хорошо, не переживай. Неловким бываю, оступился, – тепло ответил Элгемни.

Издалека кто-то звонко прокричал. Они обернулись: с вершины гребня, разделившего русло Хунатму, им махала детская фигурка.

Элгемни с улыбкой посмотрел на Хунатму:

– У тебя получилось.

– И у тебя, – ответила она.

– И у меня, – сказал он и обнял счастливо улыбающуюся девушку.

***

Сказка закончилась, Марья Никифоровна глянула на Нюру. Та сидела весьма задумчивая: в глазах ее мелькали, постепенно затухая, отголоски услышанной истории. Было видно: не прошла она мимо, что-то затронула в душе начинающей взрослеть девочки. «Растет внученька, растет» – с улыбкой подумала Марья Никифоровна и вернулась к вязанию.