- Вы, разумеется, не Джон Смит и дайкири вам неприятен. Вы каталонец, правда? Из интербригадовцев.

- Вы очень проницательный человек, мистер Хемингуэй. Я каталонец, но служил не в интернациональной бригаде, а в регулярной республиканской армии Каталонии. Впрочем, это дела давно минувших лет. Сейчас я Джон Смит, гражданин Республики Аляска и глава американского отдела советского издательства Правда. Вам знакома эта газета?

Вопрос, разумеется, был риторический, газету Правда знал каждый, умеющий читать, житель планеты Земля. Правда издавалась ежедневно на семи языках, а перепечатки из нее украшали первые полосы всех ведущих мировых изданий. В Правде вел еженедельную колонку сам Сталин. А еще ходили слухи, что именно издательству Правда теперь принадлежит киностудия «Уорнер Бразерс».

- Издеваетесь, мистер Смит? Правда известна всем. Но никому не известно, что вы являетесь главой американского отдела. Впрочем, раз вы угощаете, отчего бы мне вам и не поверить. Закажите еще дайкири, а то я, признаться, на мели.

- Гарсон! Дайкири сеньору и кофе для меня, - Джон Смит не оборачивался, и почти не повысил голос, но прозвучало в нем что-то такое, что полусонный кубинец буквально метнулся как ошпаренный, - Я с вашего позволения воздержусь. Что может вас убедить?

- Внятное объяснение - как такой важный господин мог оказаться в этой дыре?

- Я специально прибыл для этой встречи, мой недоверчивый друг. Издательство Правда заинтересовано в сотрудничестве с вами.

- У вас прекрасные репортеры, а про колумнистов я вообще молчу. Мне в лучшем случае удастся написать на седьмую-восьмую полосу. И ради этого вы приехали в Гавану? Чтобы проглотить такое, мне нужно еще раз выпить.

На этот раз мистер Смит просто щелкнул пальцами, дайкири образовалось почти мгновенно.

- Мы хотим заказать вам книгу, а возможно и киносценарий. Детали я готов оговорить немедленно, а если подпишем контракт – сразу получите задаток. Еще дайкири, мистер Хемингуэй?

- Нет! Мануэль! Кофе. Двойной и покрепче. Я весь внимание, мистер Смит.

Задание на книгу было довольно странным. Мистер Смит назвал только главного героя – какого-то никому не известного молодого аргентинского доктора, но поставил условие неразглашения этого пункта контракта. К группе этого аргентинца, Хемингуэя прикрепляли приказом из Москвы, как официального корреспондента Правды. Так что не исключалось и появление его материалов на первой полосе. Но главное книга!

* * *

Группа Эрнесто Гевары де ла Серна оказалась не много, ни мало – как боевым отрядом Нового Коминтерна, о котором во всем мире еще никто ни сном, ни духом. Это уже само по себе тянуло на мировую сенсацию, но раз эту информацию до сих пор держат в секрете, значит и ему в газету передавать репортаж пока рано. Хотели бы – и без него давно оповестили. Хемингуэй доверие оценил. «Главное книга!» Сенсации нужно подавать вовремя…

Аргентинец, которого за постоянное чекание так и прозвали «Че» был в отряде одним из самых молодых, но именно он официально числился командиром. Именно числился. Хотя власти его никто никогда не оспаривал, а дисциплина в отряде была просто идеальная, опытнейший журналист, повидавший уже три войны сразу определил, что паренька постоянно опекают и консультируют три наставника, а уж эти то… Этих Хемингуэй признал сразу. Не лично, нет – саму породу. Это такие волкодавы, которые в одиночку за стаями волков охотятся. Воспоминания прервал вернувшийся компаньон.

- Еще выпьешь, Гринго, или пойдем потихоньку? «Че» велел к восьми возвращаться.

- Пойдем, Начо. Мне нужно еще фотопленок купить, сделаем небольшой крюк.

* * *

21 июня 1953 года. Текирдаг, Турция, штаб Четвертого ударного корпуса Болгарской народной армии, полевая Ставка ВГК Болгарской Народной Армии.

- Мне кажется, или ты меня правда не понял?

Представитель Генерального штаба объединенных сил социалистического содружества (ГШСС), при БНА, маршал Советского Союза и член ЦК КПСС, Семен Михайлович Буденный, упер тяжёлый взгляд в переносицу своему визави, и, добавив в голос металла, повторил.

- Наступление остановить! Стамбул не брать! Все резервы направить под Салоники! Совместно с Албанской Народной Армией наступать на Тирану! Мне это третий раз повторить? Ты кем себя говнюк возомнил? В Царя поиграть решил, или уже вообще крылья проросли?

Верховный главнокомандующий Болгарской Народной Армии и Генеральный секретарь ЦК КПБ, товарищ Вылко Червенков перебодать взглядом советского маршала не смог. Он отвел глаза и заговорил примиряющим тоном.

- Я же не приказ оспариваю, Семен Михайлович, а идею озвучиваю. Сама ведь в руки плывет – вековая мечта славянских народов.

- Опять ты, Вылко, считаешь себя самым умным. Один ты все видишь, а в штабах дураки сидят. Там пять миллионов бездельников, ты чем их кормить собираешься? Они гражданские, кормить их будешь обязан.

Болгарский лидер хотел было рубануть нечто совсем не гуманное, но вовремя спохватился и только тяжело вздохнул.

* * *

Идея послать «стариков» комиссарами, с полномочиями представителей ГШСС, во все горячие точки, принадлежала товарищу Сталину. Он для формальности и себе подобные полномочия запросил, и для Андрея Януарьевича Вышинского. Город Жуков, бывший Харбин, после прибытия туда поезда «Красный Коммунар» де-факто превратился в столицу Азии. Повидаться с товарищем Сталиным пожелал даже семилетний король Таиланда - Пхумипон Адульядет, он почему-то уверился, что товарищ Сталин и есть новое воплощение Будды. Отказать мальчику не смогли, а из его детского вопроса – «Как узнать настоящего коммуниста?» и родилось впоследствии знаменитое – «У настоящего коммуниста все личные вещи помещаются в тревожный чемодан.» Ну а товарищи Ким Ир Сен и Мао Цзэдун вообще расположились в подобных поездах по соседству. В Азии как раз начались Цусимская и Тайваньская десантные операции.

Молотов сейчас комиссарил в Первом ударном израильско-добровольческом корпусе, Каганович во Втором, а Клим Ефремович Ворошилов вообще партизанил с албанской армией Энвера Ходжи по горам между Грецией и Албанией. Но старики реально были счастливы, несмотря на все тяготы и лишения. На расстроенного в лучших чувствах болгарского Главковерха, Буденный отреагировал без сочувствия.

- Потом повздыхаешь, тилиген хренов. Немедленно шестую механизированную отправь под Салоники. И не забывай, что я тебе буду писать характеристику на переаттестацию в коммунистической партии. Эти драматические вздохи оставь для внуков. Им будешь рассказывать про «вековую мечту» и вот так вздыхать. Я тебе тут не это…

* * *

24 июня 1953 года. Мексика. латифундия «Трес лагос» Примерно пятьдесят километров юго-восточнее Мехико.

Эрнст Хемингуэй отложил блокнот и отхлебнул текилы прямо из горлышка. Наконец-то, товарищ «Че» разрешил ему отправить репортаж. И этот материал, несомненно, окажется на первой полосе. А дело оказывается еще даже не началось, вчера была проведена только самая первая в большом спектакле сцена. Писать Че разрешил, но имена упоминать запретил, даже позывные, кроме, разумеется, главного героя вчерашней истории – легендарного Рамона Меркадера. Того самого ликвидатора Лейбы Бронштейна, при жизни прозванного Львом Троцким.

К сожалению, сам Меркадер от интервью наотрез отказался. Он похоже до конца не доверяет никому, из освободившего его отряда, хоть и всячески демонстрирует благодарность. Что не удивительно для человека так и не назвавшего даже своего настоящего имени. Даже под пытками. Про пытки Хемингуэй уже узнал из личного дела, прихваченного из тюрьмы вместе с освобожденным героем.

Разумеется, непосредственного участия в освобождении Меркадера, «Гринго» не принимал. Когда им разрешили пройти в здание, уже захваченной городской тюрьмы Мехико, все уже было закончено. Коминтерновцы вооружали бывших заключенных из арсенала гарнизона охраны, а товарищ Че раздавал команды группам отхода.