— Отослать его прочь, ради богини. Он нас погубит.

— Объяснить надо…

— Да как еще с ним разговаривать?

— Не справляются вельхедиловые путы.

— Может, что Рихан Рыба скажет?

Только теперь Юти заметила, что руки Фальга пусть и не связаны, но облачены в странные предплечные доспехи с вкраплениями оранжевого минерала. Таким же образом блокировали способности Вельды. Только в случае с сиел это оказалось бесполезным.

Рихан Рыба на мгновение отмер, оглядев собрание с самым скорбным и отсутствующим видом, словно у него смертельно разболелся зуб.

— Решайте сами, — тихо ответил он. — Я не пойду против воли Вальтага.

Тинг вновь пробудился россыпью советов и выкриков, которые разнились друг друга, как отличается белоснежное дитя севера и загорелый старец пустыни. Одни сходились на том, что наказание должно быть таким жестоким, каким только может быть. Другие сомневались и думали, как пощадить талантливого сиел, но и преподать ему урок.

И тогда поднялась Юти. Деве почудилось, что теперь ее ноги заковали в железные штаны, так тяжел казался каждый шаг. Но все же Одаренная подошла к сыну Рихана Рыбы и тронула его за плечо.

— Фальг.

Непонятно, что привело в чувство сиел — звук собственного имени или прикосновение. Но юноша вздрогнул, поднял взгляд и на его лице расцвела смущенная улыбка.

— Я видел тебя. Только тогда ты была меньше.

— Расскажи о драконах, Фальг.

В одно мгновение тело сиел наполнилось силой, он будто стал выше, крепче, грудь расширилась. Глаза юноши загорелись невероятным по своей силе огнем. И Юти бы хотела сказать, что огонь этот был божественным, но не могла.

— Когда-то они правили миром. Совершенные и изящные создания, полные силы и красоты…

Он говорил, говорил и говорил. Так долго, что у Юти затекла шея, пока она смотрела на рослого Фальга. И весь Вальтаг молчал, слушая этого гения.

— Я стану драконом, — завершил сиел свой рассказ. — Обязательно стану. Я близок к этому, как никогда.

— Фромвик, — нашла в себе силы Юти отвернуться от невероятно притягивающего силой своего убеждения Фальга.

Бывший ярл не без дрожи вышел на середину площади и с отвращением вывалил содержимое мешков на каменный пол. Вид уже остывших трупов животных с кусками черной запекшейся крови и темной юшкой, которая находилась внутри и теперь тягуче вытекала наружу, заставил содрогнуться саму деву. Мокрая спутанная шерсть походила на волосы только что выбравшегося из воды кудрявого пловца. И если бы не короткие овечьи ноги, то даже опытный воин принял бы их за человеческие.

— Я была там, когда дракон убил и разорвал их, — сказала Юти. — У него не возникло ни одного сомнения, когда он это совершил. Фальг создал удивительное и правдивое по своей природе существо. Потому вопрос не в том, как наказать сына Рихана Рыбы. А как сделать так, чтобы подобного больше никогда не произошло. Никогда! Потому что если в следующий раз на месте овцы будет человек, то дракон не остановится. И только вы знаете, как тяжело его уничтожить.

Юти вернулась обратно и села рядом с Ериканом, который ласково погладил ее по спине. Подобное означало наивысшее одобрение.

— Что теперь? — спросила она учителя.

— Будем надеяться, что сиел хватит мудрости принять правильное решение.

Юти не догадывалась, насколько могут быть верны слова старика. Она считала свою роль трудной, но необходимой, а судьбу юноши практически решенной. Однако демонстрация ужасов дракона вызвало совсем другие споры. Сиел стали наперебой советоваться, как они могут использовать чудовище в возможной войне против северных ярлов.

Чем дольше путешествовала Юти с Ериканом, тем меньше удивлялась коварству людей. Но теперь, находясь на Вальтаге сильнейших магов Земель, она воистину не могла найти подходящих слов. Демонстрация возможной смерти и горя лишь подстегнула отщепенцев, укрывшихся здесь от невзгод мира. И судя по количеству спорящих, «военная партия» была многочисленней. Как долго бы люди не говорили о мире, но как только представлялся шанс ударить побольнее, с пониманием, что противник может не ответить, они это совершали.

Сиел спорили так громко, что, казалось, сама богиня устремила взгляд с небес на этот крохотный каменный клочок. И вложила свои слова в уста молодого юноши, до сих пор безмолвно внимающего за происходящим.

— Вы все глупцы, которые не видят истины, — негромко, но твердо произнес Фальг. — Дева права. В мире и без меня слишком много горя и страдания. Нельзя множить его. Потому решение простое — я должен умереть.

Глава 9

Когда общий гомон утих, а взгляд Рихана Рыбы, казалось, потерял всякую осмысленность, Фальг произнес еще кое-что. Всего четыре слова, которые встали комом в горле Юти. «Это должна сделать ты».

К удивлению Одаренной, Вальтаг не протестовал. Хотя на родине той, которую ныне называли северной девой, права казнить Одаренных удостаивались только «свои» люди. Те, кого необходимо было возвысить.

Сиел не волновались о том, что сила уйдет из перевала. Им оказалось не чуждо понятие чести. Пусть, по мнению Юти, и весьма извращенной. Но если Одаренный решил умереть, то был вправе выбрать того, кто избавит его от оков жизни.

Уход, а именно так назвали казнь вальтагцы, приурочили к следующему рассвету. За текущий день Фальг должен был собраться с мыслями и доделать необходимые дела. Хотя как считала Юти, если бы подобное коснулось ее, она предпочла бы, чтобы все произошло как можно скорее. Но случилось так, как случилось. И теперь дева сидела в холодной хижине, не в силах выйти наружу. И думала, думала, думала. Потому когда дверь тихо отворилась, Юти не сразу заметила вошедшего.

Это был Рихан Рыба. Он двигался медленно, точно боялся, что может в любую минуту рассыпаться, как сгоревшее дотла полено. Морщинистой рукой старик опирался на палку, а другой, свободной, поманил за собой Юти. У Одаренной не было сил, чтобы противиться воле Рихана.

— Он очень просил, чтобы ты пришла к нему, — произнес глава Вальтага, когда они оказались снаружи.

— Зачем? — не сразу нашла слова Юти.

— Фальг очень странный, но чего у него не отнять, он разбирается в людях. Сын увидел что-то в тебе.

— Я… я не хотела, чтобы так все получилось, — едва сдерживая слезы, произнесла Одаренная.

— Не вини себя, — ответил Рихан Рыба. — Многие думают, что нити судьбы заранее сплетены и человек лишь вынужден идти по ним. Другие считаю, что сами куют свое счастье.

— И какой ответ правильный?

— Тот, в который ты веришь. Только Фальг виновен в своей участи. Самое трудное для родителя видеть, как твое дитя рушит свою жизнь, но ты не можешь ничего сделать.

— Почему?

— Это его выбор, его жизнь. Я дал ему все, что только мог. Но нет большей глупости думать, что ты сможешь всегда управлять ребенком. Тем более, когда он вырастает. Мне лишь остается с честью принять этот удар.

Старик помолчал, после чего добавил.

— Он очень любил свое дело. С детства. Мог часами просиживать над книжками про драконов, строил их подобия из хвороста, рисовал шипастые фигуры на земле. Благодаря им он и стал тем, кем является, лучшим созидателем в Землях. А, может, и во всей Империи. Но его любовь не была направлена к людям, потому и стала разрушающей. Для всех остальных, для него самого.

— Неужели вы смирились? — едва сдерживая эмоции, произнесла Юти.

— Разве можно смириться с потерей собственного ребенка? — бесцветно прошелестел голос Рихана Рыбы. — Это рана, которая навсегда останется в моем сердце и не затянется никогда. Хорошо лишь то, что я слаб здоровьем. И скоро Аншара освободит меня от этих мучений.

Оставшуюся часть пути, до тех самых хижин наверху, они прошли молча, минуя жителей и гостей перевала. Фромвик красовался перед местными пастушками, что-то бурно рассказывая и активно жестикулируя мускулистыми руками. Ерикан сидел чуть подальше, у костра вместе с какими-то стариками. В руках учитель держал глиняную чашку, в ногах у него лежал кувшин. И Юти могла поклясться, что там явно не чай.