Пока, к сожалению, голос ряда товарищей не слышен, и мы не можем рассказать историю нашего сотрудничества – спустя десятилетия угрозы судебного преследования остаются. Но надеемся части, что когда-нибудь эта история Прямого действия увидит свет.

Хотя я прожил повседневную жизнь Прямого действия от его зарождения до последних дней, я не претендую на знание всей его истории или всех его участников. Я также не утверждаю, что эта книга описывает «историю РАФ». Она лишь знакомит читателя с «историей AD». Некоторые из героев книги в конце 1990-х годов еще томились в застенках, но готовы коллективно подписаться под каждой страницей.

Конечно, у других активистов есть другое видение этой истории. Они тоже должны изложить его, чтобы обогатить этот рассказ, оживить его нашими противоречиями. Память – это зона борьбы с репрессиями, и противоречивая память тоже.

Натали Менигон. Полицейские фото

Если бы я писал такой текст сегодня, он, несомненно, был бы другим. Но этот, начатый в конце наиболее жутких пыток, задуманный в разгар борьбы, которую мы вели в заключении, иногда просто чтобы выжить, отмечен железом разрывов, которые мы прорыли с нашими врагами. Запрет на дачу показаний о нашей борьбе, который правосудие накладывало на нас в течение тридцати лет, снят. Битва за память началась.

Следует отметить, что в этом тексте не ставится задача опровергнуть пропагандистскую ложь или конспирологические взгляды, доминирующие в СМИ, публицистической и академической литературе о нас. Авторы этой ахинеи, похоже, не понимают, что активисты могут сами организоваться, что они независимы и аналитические решения принимают сами. Что их цель – порвать со всеми властями…

Это дань, которую платят нам недоброжелатели спустя столько лет! Они не способны даже осознать пропасть между нами. Они не переваривают опыт, выходящий за рамки митинга или раздачи листовок.

В заключение я хотел бы поприветствовать тех, кто боролся рядом с нами неделю, месяц, годы… Без их помощи и поддержки мы не выжили бы перед лицом репрессий.

В течение десяти лет мы (то есть все мы) сражались с оружием в руках. Вот о чем эта книга.

Париж, май 2008 года

Посвящается товарищам, которые погибли во время борьбы. Жоэлю, Фариду, Сиро. И всем тем, кто еще не до конца оправился от тюремных пыток…

Весной 1977 года в автономном революционном движении наметился переломный момент. Боевые группы, поставившие вопрос о революционном контрнасилии после «Мая 68», начали организационное сближение. Они действовали на импульсе баррикад, оккупации заводов и низовой борьбы. Они создавали сети самообороны и направляли народное недовольство и иллегализм (отрицание буржуазной законности) в политическое русло. Они сражались против боссов, государства, милитаризма, ядерной энергетики, сегрегации, империализма. Против диктатуры в демократической маске, против всех диктатур. Фактически, эти сети сформировали то, к чему призывала Пролетарская левая (ПЛ), – «основу вооруженного народного сопротивления диктатуре».

Это привело к естественному сближению боевиков ПЛ и членов НРП[5]. Некоторые пришли из вооруженных групп, таких как BI, другие – из базовых и квартальных комитетов. Формирование NAPAP[6] было первым этапом этого сближения. Это была организация товарищей, которые отказались от сложения оружия и «возвращения домой», гибельного для французских маоистов.

Альянс весны 1977 года вышел за рамки кружковщины. Он поднялся над идеологическими расколами и объединил на почве подпольной автономной борьбы маоизм с течениями, возникшими после мая 68-го (я говорю про пеструю мозаику анархистских, анархо-коммунистических и ультралевых коллективов, подпольных или нет). Эти движения сотрудничали и прежде – например, во время Гражданской войны в Испании и в ходе движения солидарности с каталонской революционной организацией MIL[7]. Именно в этом контексте в 1974 году появилась GARI[8].

Эти автономные коллективы были многочисленными, прекрасно ориентировались в местной политической ситуации и были готовы к решительной борьбе. С 1974 по 1977 год они провели ряд операций под различными аббревиатурами, проводили местные, национальные и международные кампании. Например, экспедиции в знак солидарности с политзэками Гари; осуждение пяти казней баскских революционеров и активистов ФРАП[9] в Испании в сентябре 1975 года; выступление против атомной энергетики[10] (нападения группы Майнхоф-Пуиг-Антич на электростанцию Фессенхайм, квартиру генерального директора EDF[11] или руководство EDF) или урановых шахт и заводов (группа Копо); протест против беспредела в тюрьмах (нападение на Министерство юстиции от имени «Les Damnés de la Terre»[12] и нападение на профсоюз FO[13] от имени «Noyaux armés des prisonniers»[14]); нападение, разрушившее дом Ива Мурузи, тогдашнего ведущего теленовостей на TF1 в час дня, и т. д.

После «Красного мая» 1968 года власти старательно переписывают историю, чтобы убедить вас, что вооруженное сопротивление бесполезно, а конфликт не имеет классовой природы. Власти врут, что революционеры слабы и ничего не решают, а между тем, согласно данным Министерства юстиции, в период с 1974 по 1981 год леворадикалами было совершено более трех тысяч нападений, из них сто с применением огнестрельного оружия, в результате которых погибло более пятидесяти человек.

Ностальгирующие пособники системы вечно пытаются свести революционный антагонизм тех лет к порокам парижского левого движения и его студенческих лидеров. Они вынуждены отрицать реальность, чтобы навязать недовольной молодежи роль «приемлемого» травоядного протестующего, а в качестве «выразителя» бунтарского поколения показать стадо стариков за семьдесят, которым выгодна эта фальсификация.

Итак, первые дискуссии по сближению революционеров объединили участников вооруженной борьбы из разных стран. Среди нас были борцы против диктатуры Франко и Салазара, другие приехали из Италии или прошли через Палестину и Ливан, третьи сражались в Латинской Америке. Как и в бедняцких кварталах, на конвейерах и фабриках, на наших встречах торжествовал интернационализм.

Жоэль Оброн тренируется

Со времен Великого мая, автономное движение выражало политическую волю нового пролетариата индустриальных стран. Повсюду, от Берлина до Рима, от Барселоны до Лондона, рабочие порвали с традиционным союзом партии и профсоюза, который успешно встроился в действующий строй и стал карикатурной пародией на революционную борьбу. Автономные рабочие распространили новые формы борьбы на заводах и в кварталах и обобщили их. Сотни столкновений показали рост влияния комитетов действия и низовых комитетов как основных политических единиц организации борющихся масс. Во Франции это была борьба рабочих Рено, эпопея LIP[15], борьба рабочих-иммигрантов на заводах Пеньяройя и Шоссон или против частных или государственных «торговцев сном», таких как Sonacotra. Была борьба женщин, гомосексуалов, крестьянских и виноградарских комитетов. Борьба перекинулась и на тюрьмы. В Испании была забастовка Гарри-Уокера, организаторы которой сотрудничали с автономными группами сопротивления диктатуре, затем «ассамблеизм» в первые месяцы постфранковского переходного периода.