— Я просто заехал на минутку взглянуть на моего приятеля Роберта и узнать, как обстоят дела с его сломанной рукой.

— Роберт, здесь кое-кто хочет повидаться с тобой. Очаровательный темнокожий малыш в шортиках и футболке опрометью примчался к нему показать свой гипс. Дэн выразил восхищение запечатленными на нем автографами, включая свой собственный, который оказался самым полустершимся.

— Вы знаете Майкла? — спросил наконец малыш. В таком городе, как Чикаго, не было двух мнений, о каком Майкле идет речь.

— Естественно. Он позволяет мне иногда играть в его доме в баскетбол.

— Спорю, что он вас всегда побивает.

— Нет. Он боится меня.

— Майкл никого не боится, — торжественно заявил карапуз.

Вот что значит слава! Джордан остался Джорданом даже после ухода из большого спорта.

— Ты прав. Он меня действительно здорово бьет. Роберт отвел Дэна к своему столику, чтобы тот полюбовался его печеньем, и вскоре остальные ребятишки потребовали его внимания. Они были так прелестны, что ему стоило большого труда покинуть их. Дети так радовались его приходу, возможно, потому, что он любил те же самые вещи, что и они: есть печенье, смотреть мультики по телевидению, наводить полный беспорядок вокруг себя. Несмотря на то что он уже опаздывал, он все не мог заставить себя уйти.

Между тем Шэрон разбила мерную чашечку для сахара и уронила на пол яйцо. Он схватил бумажное полотенце, чтобы помочь ей навести порядок, и увидел, как она опять вспыхнула. Ему нравились ее кудрявые рыжие волосы и то, как они разлетались в разные стороны.

— Похоже, что я сегодня все роняю, — заикаясь, сказала она.

— Это одно из тех слов, которые никогда нельзя произносить в присутствии нападающих, пусть даже и бывших.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл сказанного, затем она улыбнулась.

— У тебя на щеке пищевая краска.

— Я такая неряха. — Шэрон наклонила голову и потерла щеку о свое плечо, и краска отпечаталась уже в двух местах вместо одного. — Честно говоря, я не всегда выгляжу такой распустехой.

— Не извиняйся. Ты великолепно выглядишь.

— Этан взял мою лейку, — завопила маленькая девчушка.

Шэрон мгновенно обратила свое внимание на ребенка, который уцепился за ее слаксы грязными ручонками. Это был еще один штрих, который ему в ней нравился. Даже когда она была занята чем-то для себя важным, дети были у нее на первом месте. Он восхищенно смотрел, как она быстро и безболезненно разрешила конфликт. Это сделало бы честь любому дипломату.

— Им следовало бы использовать тебя на Ближнем Востоке.

Она улыбнулась:

— Я думаю, мне лучше оставаться при своих малышах. Дэн посмотрел на свои часы:

— Мне надо идти. Сейчас у меня совершенно безумное расписание, но, когда напряжение спадет, давай сходим куда-нибудь. Тебе нравится итальянская кухня? Она снова покраснела:

— Я… Да, итальянская кухня великолепна.

— Отлично. Я позвоню тебе.

— О'кей.

Она казалась ошеломленной.

Неожиданно для себя он наклонился и прикоснулся к ее губам легким поцелуем. По пути к стоянке он улыбнулся. Он почувствовал во рту привкус ванилина.

Фэб столкнулась с Бобби Томом Дэнтоном в вестибюле в половине девятого вечера. Она только что прилетела в Портленд коммерческим рейсом из аэропорта О'Хара, «Звезды» уже находились здесь. По правилам НФЛ гостевая команда должна находиться в городе, где ей предстоит играть, за двадцать четыре часа до начала игры. Сейчас у игроков было свободное время, но ровно в одиннадцать они должны были лежать в своих номерах.

— О, миз Сомервиль! — Ее собственный игрок, стоимостью восемь миллионов долларов, одарил ее улыбкой, которая была почти такой же широкой, как и его черная шляпа, которую он вежливо поднял над головой. Обтрепанные и обесцвеченные джинсы плотно облегали его стройные ноги, ковбойские сапоги из змеиной кожи были так безупречно выделаны, что не казались ни чересчур новыми, ни слишком поношенными. Виктор сумел бы оценить их по достоинству.

— Я беспокоился, что не увижу вас здесь.

— Я обещала, что прилечу.

Большими пальцами он поправил поля своей шляпы.

— Вы собираетесь стоять завтра на поле в первую четверть игры, не правда ли? Она слегка прикусила губу.

— По правде говоря, Бобби Том, у меня на завтра другие планы.

— Подарите мне несколько минут, миз Сомервиль. Мне необходимо с вами серьезно побеседовать.

Он мягко взял ее за руку и повел в бар. Она могла воспротивиться, но ей не улыбался одинокий вечер в пустынном номере незнакомого отеля.

В баре было тихо и темно; они устроились за маленьким столиком в углу. Бобби Том заказал пиво.

— Вы выглядите как определенный тип белого вина, — сказал он. — Как насчет глотка «Шардоннэ»?

Фэб нравилось «Шардоннэ», но она не была уверена, что ей нравится принадлежать к классу «типа белого вина», поэтому она спросила «Маргарита». Официантка, протиравшая взглядом дыру в полях шляпы Бобби Тома, ушла к стойке.

— Вам разрешают выпивать в ночь перед игрой?

— Нам позволяют делать все что угодно, если мы отдаем команде все, что у нас есть, на следующий день. Выпивка и отбой — единственные две вещи, в отношении которых тренер не очень строг. Нам положено быть в наших номерах к одиннадцати часам, но тренер сам в свое время был не прочь пройтись по кривой дорожке, и он понимает, что у каждого из нас свой способ выпускать пары. — Бобби Том прищелкнул языком. — Наш тренер — это своего рода легенда.

Фэб не хотела задавать вопросов, но любопытство пересилило:

— Что вы имеете в виду? Какая легенда?

— Видите ли, некоторые байки о нем не предназначены для женских ушей, но всем и всюду известно, как он ненавидел эти отбои, когда играл. Видите ли, наш тренер, скажу по секрету, нуждается всего лишь в двух часах сна в течение одних суток, и он не мог выносить даже самой мысли находиться под замком с одиннадцати часов до утра. Скажем, это морально ранило его перед игрой. Поэтому он нырял в свою кровать до времени поверки, а потом прокрадывался наружу для некоторых серьезных дел. Тренеры, конечно, об этом узнали. Они штрафовали его, полоскали ему мозги — ничего не помогало, и он по-прежнему отсутствовал до самого закрытия баров. Наконец он заявил, что, если это им не по нраву, они могут выгнать его из команды или продать, но он не собирается меняться. За весь сезон он сыграл плохо единственный раз, когда они выставили охранника у его двери. Зато в следующую игру он мастерски сделал пять перехватов. После этого тренеры прекратили беспокоиться о нем. Конечно, он немного угомонился, когда стал старше.

— Не слишком, могу поспорить, — обронила Фэб, когда принесли их напитки.

Бобби Том поднял свой матовый бокал:

— За то, чтобы завтра надрать несколько задниц.

— За то, чтобы вы надрали их. — Она отсалютовала ему своим бокалом, затем сделала глоток «Маргаритэ».

— Миз Сомервиль…

— Говорите мне Фэб. — Она сделала еще один глоток. Когда-нибудь потом она будет беспокоиться по поводу лишних калорий, но не сейчас.

— Я считаю, когда мы просто два человека, то можем называть друг друга по имени, но сейчас вы хозяйка и все такое, и я этого делать не буду, потому что мы с вами на людях.

— После тех фотографий в газете я не думаю, что мне надо особенно заботиться о правилах приличия.

— А разве они не великолепны! Мы с вами смотримся там о'кей! — Улыбка исчезла с его лица. — Вы не всерьез говорили, что не появитесь завтра у боковых линий, не так ли?

— Я не уверена, что это хорошая идея. По крайней мере до тех пор, пока мы не выработаем новый ритуал пожеланий удачи.

— О нет. Мы не можем этого сделать. Даже несмотря на то что мы проиграли, это была одна из моих лучших игр, когда мы наехали на «Диких лошадей» на прошлой неделе. Я играю в футбол много лет, и если что-то мне помогает, я к этому прикипаю. Видите ли, как только я начинаю что-то менять, то мои мысли заняты этим изменением, вместо того чтобы думать о том, как расчерчена зона и смогу я или нет открыться. Вы понимаете, о чем я говорю?