«Теряют больше иногда. Кто мало видел – много плачет».

За все века ничей талант сей слог совсем не переиначит.

Этой крылатой фразы суть истолковать вам попытаюсь,

Почти всю правду расскажу, хотя немного и стесняюсь.

Повествование мое с комедией отнюдь не схоже,

Испанских трепетных страстей в свою канву впускать негоже.

Реальность времени проста: за кем бабло, тот правит миром!

И стало вдруг у всех в чести зло прикрывать златым мундиром.

Там, где любовь, там денег нет! А там, где бизнес, – лишь утраты.

И обвинять себя не смей! В твоих грехах другие виноваты.

Пока ты молод и зелен и покаянья не обрел перед горой Голгофой,

Воспринимаешь завсегда все неудачи личной катастрофой.

Заполучив грехи с годами, увидишь жизнь глазами старой черепахи.

Ничто не спровоцирует тебя и не заставит жить во страхе.

Я вывел формулу свою! Сей текст Лопе де Вегу не порочит.

«Теряют больше иногда. Кто много видел – мало хочет!»

Это было обычное летнее теплое утро. Прошел ровно год с того дня, как Гриша услышал в здании отделения милиции свои настоящие имя и фамилию. После похищения неизвестными от здания банка в Москве, после пытки сывороткой правды в больнице Егорьевска, где бандиты требовали выдать пароли к заграничным счетам его семьи, после случайного побега из дома в садовом кооперативе Шатурского района, где его удерживали связанным, после чудесного спасения в лесу, где его снова настигли похитители, он потерял память и ничего не знал о себе до момента появления своих родственников. Десять дней в Шатуре в состоянии биографической амнезии не прошли для него даром: он придумал себе имя Олег, познакомился с чудесными, чистыми душой людьми, под гипнозом выдал о себе часть информации, которая и позволила отыскать его близких и вернуться в семью. Именно в эти дни, только в 2006 году, все это и произошло с Григорием Тополевым, поэтому восьмое июля он отмечал как свой второй день рождения и имел на это полное право1.

Несмотря на то что они с Юркой вернулись из Москвы только в районе четырех утра, Гриша проснулся до полудня в предвкушении сегодняшней встречи с мамой. Он не видел ее с января и очень соскучился. Жену и детей он тоже не имел возможности навещать, но к ним он питал меньшую привязанность, чем к матери. После гипнотических сеансов у профессора Келидзе в институте имени Сербского память к нему вернулась, но он так и не сумел понять, в каком же объеме. Григорий до сих пор вспоминал какие-то малосущественные детали своей жизни и отчетливо осознавал, что еще бóльший пласт его памяти запрятан где-то далеко в тайных закоулках разума. С чувствами к родным и близким ситуация обстояла совсем печально: жену он терпеть не мог, к детям относился корректно нейтрально, как к чужим. И только мама и дед еще как-то теребили его скупую на эмоции душу, вызывая больше чувство преданности и благодарности, чем любви и уважения.

Последние полгода прошли нервно и малоэффективно. Привыкшему к действию Грише было очень тяжело рядом с инфантильным, а порой и просто ленивым Юрой, который любил размеренный образ жизни и стремился все делать не спеша. В одном они были схожи – в страсти к мотоциклам и быстрой езде. Гриша достал для них обоих одинаковые спортивные байки «Судзуки-Р1» красного цвета, приобрел однотонные кожаные костюмы и шлемы под цвет железных коней. Начиная с майских праздников, они старались везде ездить лишь на мотоциклах. Во-первых, это позволяло быстро передвигаться по городу и области, минуя страшные пробки, а во-вторых – избегать проверок на дорогах и скрывать лица от камер видеонаблюдения, которых становилось в столице все больше и больше. Так как Тополев находился в федеральном розыске, то эти меры предосторожности были отнюдь не лишними.

Юрин дом, гостеприимно спрятавший Григория от милиции, располагался на задворках Рублево-Успенского шоссе в селе Дубки. Это был не роскошный дачный поселок, каких появилось немало в окрестностях правительственной трассы, а деревня – без шлагбаумов, охраны и пафосных вилл, хотя и здесь встречались элитные соседи из двухэтажных кирпичных особняков за дорогими высокими заборами. Самыми известными жителями Дубков была семья основных владельцев Мастер-банка – Бориса Булочника, его жены Надежды и сына Александра. Они славились своим увлечением буддизмом, частыми поездками на Тибет и занятиями йогой на природе.

Покойный отец Юры Власова во времена Советского Союза был не последним человеком на Рублевке. Он руководил продуктовыми магазинами на трассе и был вхож во многие дома тогдашней социалистической элиты. Они с женой даже водили дружбу с Галиной Брежневой – правда, в ту пору ее жизни, когда кремлевская принцесса была уже никем; но тем не менее семья Власовых этим знакомством дорожила и вспоминала Галину Леонидовну только теплыми словами.

В Дубках участкового не было, и милиция появлялась тут в крайних случаях, поэтому Гриша гулял по селу и окрестностям, не опасаясь случайных встреч и возможного ареста. Вот и в этот прекрасный солнечный день он прогулял овчарку Макса вдоль берега реки, помыл оба мотика после ночных покатушек по Москве, плотно позавтракал вместе с Юриной мамой и стал дожидаться пробуждения своего товарища по борьбе. Еще вчера они договорились отметить Гришин праздник поездкой на Плющиху. Двадцать шестого июня у Тополева не получилось поздравить мать с ее днем рождения, поэтому сегодня было решено отпраздновать сразу два события. Юра по просьбе друга заранее заказал у себя на работе большой торт, и около трех часов дня повар позвонил на дачу и сообщил, что все готово в лучшем виде.

В районе пяти Гриша с Юрой подъехали на своих мотоциклах к полукруглому дому на Ростовской набережной. Большая яркая коробка с кондитерским изделием была прикреплена резиновыми жгутами к задней части сидения Юриного байка. Гриша очень торопился на свидание с родным человеком, поэтому даже не обратил внимания на два черных джипа с затонированными наглухо стеклами, припаркованные недалеко от нужного ему подъезда.

– Постой-ка! – приказал Юрий. – Не нравятся мне эти два «Тахо»2! Обрати внимание, сколько окурков вокруг них разбросано. Видимо, давно стоят… Явно ждут кого-то… Как бы не нас с тобой!

– Ну, пойдем тогда, не снимая шлемов! – предложил Гриша и поставил свой мотоцикл на центральную подножку.

– Давай не будем рисковать и подъедем через пару часов? – предложил Юра. – Если этих машин не будет, значит, показалось. Спокойно поднимемся в квартиру и поздравим Екатерину Алексеевну. А если так же будут стоять, то уедем от греха подальше. Я попрошу Леху Черчилля, и он передаст торт твоим родным.

– Да не в торте дело! – резко отреагировал Григорий. – Я не общался с мамой больше шести месяцев. Ты что, не понимаешь? Я просто соскучился и очень хочу ее видеть!

– Гриш! Успокойся! – жестко ответил Юрий. – Я понимаю тебя, как никто другой, но безопасность важнее всего. Потом меня твои же родственники спросят, почему я тебя не уберег и как так получилось, что у тебя дырка во лбу.

– Да ты, как обычно, все преувеличиваешь и перестраховываешься на ровном месте! – выпалил Тополев и чисто машинально снял с головы шлем. – Мне жарко и дышать уже нечем! – в оправдание своему поступку произнес он и повернулся лицом к черным внедорожникам.

В автомобилях явно активизировались пассажиры, потому что оба «Тахо» одновременно заходили ходуном, а один даже завелся, моргнув фарами при старте двигателя.

– Быстро надень шлем! – закричал Власов. – Прыгай на мотик – и уходим! Держим связь через гарнитуру3.