Проходя мимо компании старшеклассников, Марго замедлила шаг и напрягла слух.

— Он задержал ее однажды после уроков и засунул ей руку под блузку.

— Фу. Ну ведь сразу же было ясно, что тут что-то не так. Он из шкуры лез, чтобы показаться умником и душой компании.

— А в полицию заявляли?

— Родители Саши сказали, что замнут дело, если он уволится из школы.

— Да, я тоже слышал, что они хотели избежать огласки, она же нынче подает документы в университет.

— А мне жалко его жену. Она же родила недавно.

Чем больше Марго слушала эти разговоры, тем сильнее паниковала. Мистер Хадсон попытался сделать это с Сашей Харт, только она, в отличие от Марго, сразу поняла, кто он такой на самом деле, и отбилась от него. Мистер Хадсон — грязный извращенец, этот факт, кажется, понимали все, кроме нее. Тошнота только нарастала, когда Марго слышала, как старшеклассники обсуждают подробности ниспровержения мистера Хадсона.

Все это только подтверждало то, что Марго и без того знала с самого начала. Только она. И если уж она хранила этот постыдный секрет целое лето, то теперь, когда все знают, кто он такой, нужно хранить еще тщательнее. Целое лето! Да если бы она и заговорила сейчас, все только удивились бы, что она сразу не сказала об этом. А ведь, в отличие от Саши, это была не просто его рука за пазухой. Он… Это было… И тогда они поймут, что она сама хотела этого.

«Видишь, что ты делаешь со мной?»

Все узнают. Ее семья. Ее друзья. Школа. Полиция. Газеты. Страх рос внутри нее, точно огромный черный слизень, когда она думала об этом. Они все узнают. Невыносима даже эта мысль. Поэтому никто никогда в жизни не узнает, что произошло той ночью на берегу реки.

Суббота

26

Марго просыпается от кошмара. Вот рту пересохло, в голове стучит, сердце готово выпрыгнуть из груди. Она сбрасывает одеяло и мечется по комнате, пытаясь прийти в себя и очнуться в настоящем. Когда глаза немного привыкают к серой рассветной полутьме, она видит, что на полу в дальнем углу комнаты на матрасе свернулся калачиком мужчина. Йонас.

Сквозь туман похмелья к ней постепенно возвращаются события прошлого вечера. Семейный ужин в пабе. Выпивка. Жуткое, напряженное застолье. Белое лицо Эндрю в свете сигнализации на стоянке. Объявление Люси. Неожиданное явление Йонаса.

Она все вспомнила. И ледяной ужас скользнул по горлу в самое нутро. Объявление Люси. Марго вспоминает его.

Люси не беременна. Она больна.

И вот оно, то слово, которое таилось и пряталось в подсознании: рак.

Марго ложится на спину и смотрит в потолок, прокручивая в голове воспоминания. Вот Люси стоит рядом с Томом, напряженно и храбро улыбается.

У Люси рак. Эта новость бьет под дых. Яичники… четвертая стадия… метастазы. Марго видит эти слова у себя в голове. Не в силах остановиться, она соскальзывает с кровати, достает из сумки ноутбук и, сев на край, быстро набирает что-то в поисковике. Люси явно старалась не сообщать им самое жуткое, но доктор Гугл тоже не может сказать ничего внятного. Марго быстро пролистывает симптомы и варианты лечения на каком-то благотворительном сайте по борьбе с раком и переходит в чат. Там бесконечный поток людей обсуждает все то же самое. Она закрывает ноут и зажмуривается. Ох, Люси.

Почему она скрывала от них эту ужасную тайну? Она же все эти дни ни слова не сказала. «Ты нужна мне», — вспоминает Марго ее СМС. Эта жалобная фраза, которая поначалу казалась ей слишком уж эгоистичной… Устроить свадьбу в последнюю минуту и собрать всех теперь выглядит самым настоящим героизмом.

Марго глубоко вздыхает. Уж она-то знает, каково это — хранить в тайне свою боль. Но такую?! Марго слышит, как внутри у нее как будто что-то трескается.

Она ложится обратно в кровать и уже не может себя сдержать. Слезы льются из нее таким потоком, будто бурная река прорвала дамбу и наконец не встречает преград на пути.

Через некоторое время она чувствует, как кто-то ложится рядом с ней и берет ее за руку.

— Марго.

Она не может ответить. Не может даже посмотреть на него. Слишком сильна эта боль. И если она отпустит ее, то сама разлетится на мириады хрупких осколков.

— Марго, — повторяет Йонас. — Я здесь.

И вот тогда она поворачивается к нему, прячется у него на груди. Она позволяет обнимать себя, рыдает ему в плечо, освобождаясь от бремени этой боли и этой печали.

— Я должна бы рассердиться на тебя, — говорит она чуть позже, лежа рядом с ним на кровати. Оба смотрят в потолок. — Вот так ворваться…

Йонас кивает:

— Должна бы.

— Как ты меня нашел?

— Нетрудно узнать название деревни, где живет знаменитая писательница К. Т. Уивер. На ее странице в «Википедии» полно полезной информации. Я приехал, заглянул в паб, чтобы узнать у местных дорогу, а там за столиком сидишь ты. Я увидел тебя сразу, как только вошел.

— Зачем ты приехал?

Йонас пожал плечами:

— Я не знаю. Просто почувствовал… Почувствовал, что тебе может понадобиться друг. Ведь худшее, что может случиться, — ты мне скажешь отва лить. Ну и я решил попытать счастья.

— А ты бы отвалил? Если бы я сказала тебе?

— Конечно. Я отвалю, как только скажешь.

Марго не может сдержать улыбку.

— По-моему, это самое приятное, что мне когда-либо говорили.

— Значит, ты не сердишься? — спрашивает он, все еще глядя в потолок.

— Нет, — отвечает Марго, немного помолчав. — Знаешь, что я почувствовала, когда увидела тебя вчера в дверях?

Йонас слегка поворачивает голову и смотрит на нее внимательно.

— Не знаю. Что?

— Я почувствовала облегчение. Жизнь так запутанна, — говорит она после долгой паузы. — У Люси рак.

— Я знаю. Ты мне сказала вчера об этом.

— Неужели? — Марго прижимает руку к виску и вдруг понимает, что не помнит, как вышла из паба и как легла в постель. Вздохнув, она говорит: — Это несправедливо.

— Это несправедливо, — соглашается Йонас. — Но жизнь вообще несправедлива.

Марго вспоминает фотографию красивой светловолосой женщины на берегу альпийского озера, которая висит на холодильнике Йонаса. Она сжимает его руку.

— Мне так жаль.

— А мне жаль тебя. И Люси. И всю твою семью.

Марго вздыхает и перекатывается на бок, свернувшись в клубок. Она не говорит: не может признаться Йонасу — вообще никому — в том, насколько все неправильно. Как она виновата. Как несправедливо, что Люси, всегда радостная, оптимистичная Люси, вдруг больна. Это случилось не с той сестрой! Потому что если кто-то в их семье и заслужил такой приговор, то это она. Ведь она так давно живет со своим стыдом и со своей пустотой. Это определенно должна быть она, а не Люси.

— Поговори со мной. — Йонас чувствует ее смятение.

— Я не знаю, почему ты здесь. Я не знаю, как жить нормальной, хорошей жизнью. Мне нечего тебе дать. Я совершенно опустошена.

Йонас долго молчит.

— Ты говоришь, что ты пуста, Марго, но это же чушь собачья. Я вижу, сколько в тебе чувств. Они внутри тебя. Ты их держишь так крепко, ты точно сверхпрочный орех. На самом деле ты можешь не любить меня, мне может быть трудно принять это, но не думай, что ты вообще не можешь любить. Ты можешь. Ты любишь. И я вижу это. Как ты помчалась сюда к Люси, хотя это место вызывает у тебя кошмары. Ты совсем не пустая. Ты просто боишься. Позвольте себе наконец чувствовать. Позвольте себе чувствовать все. Что в этом плохого?

— Я боюсь. Я сломаюсь.

— Но если сломаешься, возможно, тогда ты начнешь исцеляться?

— А что, если не начну? Если не получится?

— Тогда я буду здесь, рядом с тобой, чтобы собирать твои осколки.

27

Кит долго стоит у дома Сибеллы, не решаясь постучать в дверь. Она не знает, зачем пришла. Просто проснувшись, вдруг почувствовала отчаянную потребность поскорее сбежать из Уиндфолза. Ей была невыносима мысль о том, какой день сегодня предстоит: вынужденное веселье, смех, тосты за будущее, которое теперь кажется таким мрачным и таким неопределенным. Пустой шатер, натянутый между деревьев в саду, — символ бессмысленности происходящего. Сегодня он здесь, а завтра его уже не будет. Она не могла смотреть на него еще и по тому, что теперь знала причину, по которой Люси ринулась к алтарю.