— Я привез тебе подарок.

Это оказался брелок для ключей в виде часов с кукушкой и цепочкой.

— Ого, это… — она не могла подобрать слова, — правда…

— Китч? — усмехнулся он. — А ты потяни за цепочку.

Она потянула — и кукушка закуковала, на удивление громко.

— Мне нравится, — рассмеялась Марго, откинувшись на спинку дивана. — Спасибо! — и изучающе смотрела на него, пока он разливал им еще по одной.

Надо признать, за этот год их отношения, начиная с первой вежливой встречи, совершенно изменились. На доске объявлений в своей библиотеке Марго как-то увидела: «Сдается комната в квартире». Когда она позвонила, неведомый собеседник сообщил ей, что подыскивает кого-то «тихого и спокойного», чтобы они вместе могли оплачивать аренду и счета. В тот же вечер она приехала посмотреть квартиру.

— Чем ты занимаешься? — спросил ее он, когда она, стоя в дверях, изучала почти пустую комнату.

— Я работаю в библиотеке.

— Библиотекарем?

— Вроде того. У меня пока стажировка. Я там на подхвате. И еще читаю детям вслух. — Ей вдруг захотелось показать ему, что она действительно может стать хорошей соседкой — не скандальной, ответственной и надежной.

Она заметила, что говорил он с необычным, каким-то музыкальным акцентом. Судя по растрепанным светлым волосам, бледной коже и голубым глазам, он скандинав. Высокий, с сильными руками, которыми впору размахивать топором где-то в северных лесах. На холодильнике в кухне она увидела фотографию женщины, сидящей на берегу какого-то озера, солнце сияло в ее светлых волосах. Их с незнакомцем семейное сходство было очевидным.

— Это твоя мама?

— Да.

— Очень милая.

— Спасибо.

— Твоя работа? — Она уже обратила внимание на сумки с фотоаппаратурой.

— Моя, — ответил он и, чуть поколебавшись, добавил: — Она умерла пять лет назад.

— Прости.

— А ты совсем не выглядишь как начинающий библиотекарь, — он кивнул на ее татуировку, явно желая сменить тему.

— Наверно, — она пожала плечами и смутилась, увидев себя его глазами: худощавая, темноволосая коротко стриженная хмурая девушка в рваных черных джинсах.

Но все это его явно не беспокоило.

— Когда ты сможешь заехать?

Она немного колебалась. Незнакомец выглядел дружелюбно, квартира была чистой и просторной, из окна открывался вид на крыши Эдинбурга. И все это вместе казалось чертовски заманчивей общежития, где она обитала. А с учетом того, что у нее теперь есть постоянная работа, то и с оплатой проблем не будет.

— На следующей неделе.

Поначалу она старалась держаться от него подальше, прячась у себя в комнате, избегая гостиной, если он был дома, шмыгала только в ванную или на кухню. По правде говоря, она с некоторым подозрением относилась к его внешней привлекательности и гламурной работе.

— Фотограф, — подтвердил он сразу ее догадку. — Снимаю людей для журналов, информагентств и все такое. Часто уезжаю на съемки, так что меня и дома почти никогда не бывает.

Через пару месяцев он аккуратно постучал в ее комнату.

— Слушай, Марго, я знаю, что сам написал, что мне нужна тихая соседка по квартире, но я не подразумевал невидимку. — Он показал бутылку красного вина. — Я не люблю пить один. Принести тебе бокал?

Эта дружба росла медленно и осторожно, начиная с первой совместно выпитой бутылки вина, случайной трапезы на диване, ужина, доставленного в их квартиру в один из его редких выходных. Он ей нравился. Тем, что постоянно спрашивал, как прошел ее день; что спокойно отреагировал, когда узнал, кто ее мать, и даже не испугался ее молчания, когда она решила прекратить разговор о ней. Он просто молчал вместе с Марго, пока ее эмоции не улеглись. Ей нравилось, когда он показывал свои работы, листая изображения на компьютере и спрашивая, какие ей больше нравятся, будто его действительно интересовало ее мнение.

— У тебя хороший взгляд, — говорил он ей, — а твое желание вырваться на свободу говорит о том, что ты сама очень творческая натура.

— Когда-то я собиралась стать актрисой, — сказала она, удивляясь этим словам.

— А что изменилось?

Она пожала плечами:

— Жизнь подсунула мне другую реальность.

— На самом деле пробиться в этой индустрии непросто, — заметил он и замолчал, но она ничего не ответила.

Марго положила брелок с кукушкой на журнальный столик и улыбнулась:

— Спасибо.

— Хочешь, услышать кое-что странное? — спросил он, сделав большой глоток водки и положив руку на спинку дивана.

— Хочу. Я люблю все странное.

— Я скучал по тебе.

— Не ожидала, что ты скажешь это, — усмехнулась она.

— Я знаю.

Он долго смотрел на Марго, пока она не отвернулась. Его глаза были такими синими, а губы такими… близкими.

— Марго!

— Да?

— Это же я.

— Что ты?

Он приподнял бровь:

— Ты хочешь, чтобы я это сказал?

Она немного поколебалась, но потом, точно он притянул ее невидимым магнитом, приблизилась к нему и поцеловала.

— Ты уверена? — спросил он и немного отстранился, чтобы увидеть ее лицо.

Марго кивнула и снова прильнула к Йонасу, как будто показывая ему свою уверенность.

Они быстро раздели друг друга в его спальне, путаясь в руках, ногах и одежде. Она одновременно хорошо знала его и совсем не знала физически. Волна жгучей тоски, которая не позволяла ей что-либо чувствовать многие годы, вновь начала подниматься внутри нее. И вместе с тем ей хотелось, чтобы к ней прикасались, чтобы на нее смотрели. В этот момент она совсем не думала ни об их с Ионасом дружбе, ни о том, как им может оказаться сложно друг с другом. Марго просто уступила моменту.

Но с нарастающим желанием появилось и нечто другое. Она открыла глаза и попыталась сосредоточиться на Йонасе — ее друге, — который целовал ее. И нечто темное, жуткое, с мерзким ароматом гниющих яблок и сырой земли поднималось все выше и заполняло собой все пространство. Она больше не могла этого выносить. Запрокинув голову, она взяла руки Йонаса, обернула их вокруг своей шеи и сжала. Через мгновение он убрал их, но она снова вернула все назад.

— Сделай это, — попросила она. — Я хочу, чтобы ты сделал это. Пожалуйста.

Йонас нахмурился и мягко сказал:

— Марго. Я никогда не сделаю тебе больно.

Она долго смотрела на него, пока их взгляды не встретились в темноте. На горле все еще горели отпечатки его пальцев. Она отвернулась и, потянувшись за футболкой, спросила:

— Я все испортила, да?

— Иди сюда. — Он притянул ее к себе. — Это нестрашно. Давай просто полежим рядом.

Они лежали на его кровати, он водил пальцами по ее татуировке на руке.

— Что она означает?

— Ничего особенного, — ответила она, посмотрев на рисунок.

Он молчал. Молчал так долго, что ей показалось, будто он уже заснул, но он снова заговорил:

— Что тогда произошло, Марго?

— Ничего особенного.

— Ничего особенного. И татуировка тоже.

«Да, — подумала она, — и я тоже».

— В глубине тебя тьма, Марго. Ты всегда мрачная, даже злая. И столько всего скрываешь. Но я вижу в тебе другое. Я вижу в тебе свет, который ты так тщательно прячешь.

— Думаю, ты не должен слишком доверять тому, что видишь.

— Но я доверяю. И я верю тому, что вижу. В конце концов, это моя работа видеть то, что не видят другие. Хорошие фотографы всегда видят свет.

Она положила голову ему на грудь и слушала его дыхание, от которого точно качалась на океанских волнах. Где-то по улице проехала машина, затем раздался звон разбившегося стекла и чей-то пронзительный смех. Она почему-то вспомнила мать Йонаса, чья фотокарточка висела примагниченная на дверце холодильника. От мысли об этой очаровательной блондинке Марго поежилась — она там вся такая золотая, такая здоровая. Полная ее противоположность. Йонас просто не сможет быть с ней.

Марго закрыла глаза и попыталась подстроиться под его дыхание, чтобы заснуть, но его рука тяжело лежала на ней, тело было слишком горячим. Она никак не смогла устроиться поудобней и в конце концов сдалась, выскользнула из-под одеяла и быстро оделась. Затем собрала рюкзак, нацарапала коротенькую записку и уехала на рассвете первым же поездом. Похмелье настигло ее вместе с рассветом.