Она вообще не думала о Райане, пока не оказалась в «Мосте» на первом после каникул собрании родительского комитета. Его решили провести в пабе, потому что в зале репетировал школьный хор. Райан, стоя за баром, протирал бокалы. Едва она подошла, чтобы заказать красное сухое, он дерзко подмигнул ей, после чего весь вечер следил за ней.

Родительский комитет на этот раз заседал долго — обсуждали накопившиеся хозяйственные вопросы и онлайн-платежи на новом портале школы. Все это время Ева постоянно оглядывалась, чтобы посмотреть на Райана, а когда казначей комитета, встав для выступления, подтянул повыше штаны и кашлянул, Райан, глядя ей в глаза, состроил такую гримасу, что ей пришлось специально закашляться, чтобы не расхохотаться.

Собрание не успело закончиться, как весь комитет повскакивал со своих мест и устремился к выходу, так что Еве пришлось остаться, чтобы убрать бокалы.

— Мы очень благодарны тебе, — сказала она Райану, возвращая пустую посуду на стойку. — Тогда летом мы собрали больше двух тысяч фунтов.

— О, здорово. Всегда буду рад помочь вам еще. Выпьешь на дорожку? — он покачал бутылкой красного вина.

— Я за рулем, не могу.

— Жалко. А я хотел попросить тебя помочь мне. Нужно продегустировать несколько новых коктейлей из осеннего меню.

Она улыбнулась:

— Отличная идея, но давай в другой раз?

— Ты последняя сегодня. Можно я провожу тебя до машины? На всякий случай.

— Да я сама дойду.

Но он как будто не слышал и пошел за ней. Возле машины, когда она уже открыла дверь и обернулась, чтобы пожелать ему спокойной ночи, он подошел к ней почти вплотную.

— Я… эм-м-м… мне пора.

Он кивнул:

— Слушай, я не должен тебе этого говорить, но я и вправду тебя ужасно хочу.

Ева замерла. Сердце было готово выскочить из груди. Райан повернул ее лицо к себе и взял в свои теплые ладони. Она вспомнила момент, когда он прикоснулся к ее щеке на том детском празднике, и как отреагировало ее тело. Она не смогла сопротивляться, поэтому сейчас ответила на поцелуй.

От ощущения чужих губ и запаха пива Ева почувствовала, как нарастает паника. Что она, черт возьми, делает?! Но ни одна мысль больше не появлялась — Райан целовал ее снова и снова, и это было настолько непередаваемо, что она в конце концов громко застонала. Его руки уже забрались к ней под рубашку и гладили ее тело. Она неистово нашаривала пряжку его ремня. И всего несколько мгновений спустя они уже занимались любовью, опершись на ее «вольво», укрытые его тенью.

И потом они оба стояли, тяжело дыша и хохоча над этим неожиданным сумасшествием. Ева натянула джинсы и заправила в них рубашку.

— Я… я не…

— Все нормально, — он взял ее руку и поцеловал. — Я не собираюсь морочить тебе голову. Мы просто урвали у жизни немножко радости.

— Точно, — согласилась она.

На самом деле ей хотелось сказать, что никогда раньше у нее такого не случалось, да и сейчас не знает, как это вдруг произошло. В конце концов, она счастливо замужем.

Потом Ева вернулась домой, где Эндрю уже крепко спал в их постели. После горячего душа она тихонько скользнула под одеяло и лежала так несколько часов, слушая похрапывание мужа и не веря в то, что произошло. В то, что она, Ева, трахнулась на стоянке перед пабом с каким-то незнакомцем. Это просто в голове не укладывалось.

Утром она не могла заставить себя посмотреть ни на Эндрю, ни на девочек. Но никто из них этого и не заметил. Привычная рутина: упаковка школьных ланчей, поиск то учебников, то сменки. Они уже вышли за дверь и отправились каждый по своим делам; казалось, что ничего и не изменилось. Но Ева все перемалывала у себя в голове произошедшее. Она нарушила свои брачные клятвы. А ведь она даже не была пьяна! И это оправдание мимо. От нахлынувших чувств у нее перехватило горло, сердце было готово выпрыгнуть из груди, которую жег стыд и сожаление, но, совершенно неожиданно, она почувствовала, как внутри растет какой-то дурманящих трепет. Она сделала нечто дурное и совершенно не похожее на нее.

Когда-то эта девушка изучала в университете бизнес-процессы, намеренно выбрав их как нечто противоположное непредсказуемости творческого хаоса ее родителей. Эта девушка вышла замуж за первого же мужчину, с которым начала серьезно встречаться, родила ему двух прекрасных дочек. Они переехали в большой викторианский дом. Она стала той женщиной — женой, — которая покупает рассаду в садовых центрах, строго следит за рецептами и все тщательно записывает в специальный календарь, у которой строго регламентированы все встречи и события. Она столько труда вложила, чтобы построить такую идеально сбалансированную, упорядоченную жизнь. И вот случилось то, что едва не вывернуло ее наизнанку.

— Мама, а что у нас к чаю? — вдруг раздается голосок Мэй с заднего сиденья и прерывает ее размышления. — Я проголодалась.

— Пастуший пирог.

— Ненавижу пастуший пирог, — стонет Хлоя.

— С каких это пор?

— Я всегда его ненавидела.

— Да? А я и не заметила. В прошлый раз ты его отлично ела.

— Он гадкий.

— Тогда съешь тост с фасолью.

Девочки еще что-то бурчат, но потом затихают.

Райан, конечно, не собирался морочить ей голову, как и обещал, но преследовал со всей страстью. И всякий раз, когда ей хотелось дистанцироваться, не обращать внимания и включить здравый смысл, она чувствовала, как тело реагирует на любое сообщение Райана. А они становились все более и более откровенными. Он хотел трахнуть ее. Он хотел узнать ее вкус. Он подробно рассказывал, что бы он хотел сделать с ней. И она читала эти сообщения со смесью желания и стыда и тут же удаляла их как стыдные компрометирующие улики. Ей нравился секс с Эндрю, особенно до того, как родились дети, но он никогда за двенадцать лет семейной жизни ни разу не сказал ничего даже близко похожего на то, что писал Райан. И она никак не могла понять, это и вправду волнует ее или все же пугает. Ей так хочется быть желанной. Так хочется отринуть всю ответственность и принципы. И это так похоже на какую-то одержимость.

Через неделю она сдалась. На работе предупредила, что больна, сама же поехала в небольшой мотель подальше от города, чтобы уж точно никто их не увидел, и подальше от ненужной романтики. Под скучный офисный костюм она надела свое лучшее, самое сексуальное нижнее белье. Они с Райаном посидели немного в довольно унылом ресторанчике, но она так нервничала, что кусок в горло не шел. От одного ощущения черного шелка на коже у нее перехватывало дыхание: она надела этот лифчик пуш-ап, эти кружевные трусики специально, чтобы стать еще желанней для человека, который и без того сгорает от страсти и который, едва она положила приборы, предложил взять напитки в номер. Ева с радостью согласилась.

Видимо, ей так хотелось подчиниться ему. Перестать держать под контролем каждый момент своей жизни. Освободиться от ответственности хотя бы на время. Отчаянно хотелось вновь почувствовать себя молодой. Райан как будто открыл в ней какую-то потайную дверцу, и оттуда вырвалась на свободу глубоко скрытая, тайная, неведомая часть ее натуры. Жаждущая. Похотливая.

Едва они переступили порог, Райан набросился на нее. Прижал к стене, начал срывать одежду, одновременно покрывая поцелуями. И она отвечала тем же, она полностью подчинялась его неистовому желанию, это было все, о чем она сейчас мечтала… И именно поэтому ее постигло страшное разочарование. Несколько минут спустя они уже лежали голые на кровати и обсуждали, почему у Райана нет эрекции.

— Не переживай, — говорила она, — так бывает.

Райан прикрыл глаза руками:

— Знаешь, это не впервые. Я… я надеялся, что с тобой все будет иначе. И после того вечера я подумал…

Ева взяла его за руку.

— Ничего страшного, правда, — заверила она, и он, свернувшись калачиком, как-то совершенно по-детски положил ей голову на грудь.

— Давай тогда просто пообнимаемся.

— Давай, — ответила она и погладила его по волосам, гораздо более густым и жестким, чем у Эндрю.