Чтобы привести себя хоть в какую-то форму, мы решили гулять по вечерам. Но после первого круга по ближайшему парку муж, не выдержав и получаса ходьбы, заявил, что с него достаточно.
— Если что, я подожду тебя в отеле, а ты снимешь видео и все мне потом покажешь! — сказал он без тени улыбки, поскольку и правда считал чересчур утомительным шевелиться ради чего бы то ни было.
Каково же было мое удивление, когда мы прибыли в Куско! Члены нашей группы один за другим валились с ног от горной болезни, и только мой муж порхал по горам так легко, будто за спиной у него прорезались крылья. «Надорвется же с непривычки!» — забеспокоилась я. Но на следующий день, уже на развалинах Мачу-Пикчу, он признался: «Здесь я гораздо живее обычного!» — и еще энергичней полез по каменной лестнице вверх.
— А может, мне просто не хватало реально большой высоты? — пробормотал он задумчиво, когда мы вернулись в Лиму. И пока наши попутчики, придя в себя на обычном воздухе, выжимали остатки радости из последнего часа в перуанской столице, я с горечью наблюдала, как мой муж тоже превращается в обычного себя — ленивца, не желающего оторвать зад от табурета в «Старбаксе».
Вот что я вспомнила, когда Китаэ-сан заговорила со мной о горах.
А пару дней спустя моя лучшая подруга Хасэбо́, с которой я знакома еще со школы, попросила меня помочь с организацией вечеринки по случаю ее свадьбы. Сначала я отказалась — мол, для этой роли найдутся кандидаты поудачнее; но она сказала, что ни у кого из тех кандидатов нет столько свободного времени, и я согласилась. На добрых полмесяца я ушла в полный аврал — похлеще, чем когда-то на службе в компании, — и даже не сразу заметила, как сезон дождей сменился разгаром лета.
— Слишком уж ты безотказная! — в сотый раз бурчал муж, глядя, как я с утра до вечера ношусь туда-сюда по жаре с чужими заботами. — Лично я бы на это не согласился, даже если бы мне заплатили!
— Ну а что делать? Это же Хасэбо! — воскликнула я, сглатывая обиду. Да ведь он и правда забыл, кто помогал нам на нашей свадьбе больше всего!
— Хасэбо? Но она уже разводилась однажды! Да еще и ребенок от первого брака. Чего же опять огород городить? Кому они вообще сдались, эти церемонии?
— Вот поэтому церемонии проводят только для членов семьи! А друзей собирают позже, на отдельную вечеринку… — отвечала я как заведенная, прекрасно помня, что и наша свадьба почти полностью легла на мои плечи, а муж тогда и пальцем не пошевелил.
— В общем, начнут напрягать по полной — не забудь потом выставить счет! — посоветовал он невпопад, лишь бы закончить беседу. И, не дожидаясь ответа, уставился в свой телевизор.
Разглядывая лежащего на диване мужа, я вдруг испытала странное чувство, будто живу с существом какого-то нового вида, которое умрет, если хоть как-нибудь напряжется… Даже когда я рассказала ему о злоключениях бедняги Сансё, он лишь обнял сидевшую рядом Дзороми и отчеканил ей прямо в ухо:
— Слышала, Дзороми? Меня так напрягать нельзя! Ты все поняла?
Как он умудряется жить, вообще не мучаясь совестью оттого, что за него все делают другие? Послушала бы я, что он на это ответит. Но могу поспорить, даже отвечать на этот вопрос ему будет слишком напряжно.
Как же случилось, что я вышла замуж за нечто… внечеловеческое?
После того разговора я видела Китаэ-сан за стеклом вольера еще несколько раз, но сама то спешила куда-нибудь, то просто была не в духе, и пообщаться нам больше не удавалось.
«Вы что же, и правда верите, что Сансё выживет в горах?!» — чуть не сорвалось с моих губ тогда, на выходе из кафешки. Но в последний момент эти губы почему-то задергались и произнесли совершенно не то.
— В следующий раз закажу себе наполитан! — ляпнула я неловко, да на том мы и распрощались.
«Смогу ли я задать ей этот вопрос, когда мы встретимся снова? — спрашивала я себя. — Или опять не посмею?» Странное, двойное сомнение будто нависало надо мною в воздухе с того дня и никак не могло разрешиться.
В огромном центре канцтоваров на Синдзюку я закупила оберточной бумаги и настольных салфеток для вечеринки и уже собралась возвращаться, но вспомнила, что зубная клиника, где работает Хаконэ-тян, расположена в двух шагах от меня, и решила ее навестить. В конце концов, пора уже поблагодарить их с Сэнтой за бесценную помощь с продажей нашего холодильника.
Спустившись по лестнице на подземный этаж, я прошла к стойке приема, где и встретилась глазами с Хаконэ-тян. Пока я соображала, отвлекать ее своим визитом или не стоит, она прошептала что-то на ухо своей коллеге и выбежала ко мне наружу через стеклянную дверь.
— Сан? Что-нибудь случилось?! — воскликнула она, ужасаясь скорее тому, сколько я всего накупила.
— Да просто проезжала поблизости, — выдохнула я, опуская на пол сумки с пакетами. — Вы так здорово нам помогли! Когда Сэнта сказал, что все получится, я даже не представляла… Торговать на аукционе — это же крышей поехать можно!
Сфотографировать холодильник со всех сторон большого труда не составило, но это было только началом. Дальше от меня бы потребовалось получить ID продавца и круглые сутки отвечать на вопросы покупателей, соблюдая такую безумную кучу правил, что я просто скинула весь этот бизнес на молодую парочку. Вскоре Хаконэ сообщила мне по мылу, что покупатели хотят знать, где и когда холодильник был куплен. Но я почему-то не побежала сломя голову искать гарантийный талон и страшно удивилась, когда Сэнта уже по телефону в кои-то веки отчитал меня:
— Сестренка! Если не ответить немедленно, мы получим штрафное очко, и наш рейтинг продавца упадет!
Малейшая жалоба покупателя могла привести к тому, что с тобой больше не станут иметь дело. Разумеется, я совсем не хотела, чтобы Хаконэ-тян, так любезно предоставившая нам свой ID, получила удар по репутации, и уже через пять минут отослала ей все нужные данные. Полмесяца эти чертовы торги стискивали мне сердце, и лишь когда статус товара сменился на «доставлен благополучно», я наконец-то перевела дух.
— На самом деле это просто чудо, что такой холодильник купили за семьдесят[7]! — сказала Хаконэ-тян. — Когда мы продавали свой, на него не поставил вообще никто. Полный ноль, представляешь?
— И не говори… Мы-то уже прикидывали, сколько платить, чтоб его забрали и выкинули. А тут на тебе — семьдесят тысяч!
— Может, это какой-то крутой европейский бренд? Хоть я о таком и не слышала…
— Могу поспорить, это выбирала его бывшая. Сам бы он такую безвкусицу не купил ни за что.
— Но ей отказать не смог?
— Ее он хотел впечатлить… Ой, Хаконэ-тян, тебя, кажется, зовут!
Ее коллега махала нам из-за стойки, указывая на телефон.
— Я уже скоро заканчиваю. Если чуть подождешь, убежим отсюда вдвоем!
— Конечно, подожду! Зря приходила, что ли?
Она провела меня в комнату ожидания. «Там вполне уютно», — сказала она. В тесной клетушке пахло дезинфектором, а на одной из скамеек сидела женщина с длинными волосами, уставившись в пол.
— У нас тут много пациентов со странностями, — объяснила мне Хаконэ-тян еще пару лет назад, когда я приходила сюда отбеливать зубы.
— Со странностями? — уточнила я тогда.
— Наш директор помешан на теории о том, что зубы ни в коем случае вырывать нельзя. Книжки всем подсовывает, лекции читает. Поэтому к нам со всей страны съезжаются пациенты, убежденные, что из-за вырванного зуба их жизнь пойдет под откос. Так что атмосфера у нас не совсем такая, как в остальных клиниках… На твоем месте я бы обратилась куда-нибудь еще.
Хаконэ-тян младше меня на шесть лет, а познакомил нас Сэнта лет десять назад, и уж со мной-то она бы не стала «приличия ради» скрывать то, что думает на самом деле. Внешне она очень похожа на куколку для Праздника девочек[8], и хотя, на мой взгляд, ее гладкие, чуть припухшие веки по-своему очаровательны, она всерьез комплексует по этому поводу и даже как-то советовалась со мной, не сделать ли ей пластическую операцию. В прошлый раз я пришла к ней отбеливать зубы, хотя и знала, что квалификации дантиста у нее нет. И когда беспечно пожаловалась на то, что один из передних зубов желтоват, она сказала: «Подбелим, какие проблемы!» — и взялась за сверло. С тех пор в этом зубе у меня почти незаметная дырочка размером с дырочку от зубочистки, словно его умудрились проткнуть зубочисткой.
