– Да, мам, – девушка выглянула из-за шкафа, – я постель себе стелю.

– Иди сюда, надо поговорить, – Марина разулась и, пройдя в комнату, указала рукой на диван.

Алиса в пижаме села на краешек еще не разобранного для ночи родительского дивана. Марина опустилась на другой край.

– Мы с твоим папой решили развестись.

– Папа сказал, что это ты решила.

– Ах, так вы уже все обсудили?

– Ничего мы не обсуждали! Я хотела у него спросить, знает ли он, что произошло и когда он приедет. И можно ли мне погулять.

– Погулять!  Совсем голову потеряла с этими гулянками! Но вот я уеду – хоть угуляйся! Только вот, не знаю, сказал ли тебе отец: вы с ним переедете! И ты поменяешь школу! Про кружки сможешь забыть. Хотя, ты и так про них забыла, судя по всему, –

Марина увидела, как меняется лицо Алисы. Ситуация, наконец, затронула личные интересы дочери и мать с удовольствием разглядела нарастающую вовлеченность девушки.

– Что молчишь? – Марина подняла брови. Алиса пожала плечами.

– Вся в отца! Замираешь перед сложностями? В анабиоз уходишь? Думаешь, пусть как-нибудь само собой рассосется, да?

Алиса опустила глаза.

– Ладно, все, иди, – устало сказала Марина. На нее вдруг обрушилась слабость, ужасно захотелось спать. Алиса ушла, Марина разложила диван, и, наскоро застелив постель, рухнула под одеяло.

***

Утро не принесло Марине облегчения. В сумке лежал билет, но это не придавало сил, напротив – клочок бумаги будто дымился, заполняя туманом сознание. Марине хотелось отыграть все назад. Забыть про свое страшное решение. Однако гордость не позволяла так поступить. Марина откинула одеяло и засунула ноги в тапочки. Надо встать и идти. С чемоданами. В никуда.

– Как же не хочется, – вслух пробормотала Марина.

Она нехотя встала, заглянула за шкаф – Алиса спала на своем кресле-кровати, которое вместе со столом занимало все отведенное ей пространство.

Марина развернулась и отправилась в ванну. Включила воду. Хотела было залезть под душ, но передумала. Умылась и пошла одеваться.  Потом взяла чемоданы и подтащила их к входной двери.

«Блажен, кто вовремя созрел1», – сказала Марина своему отражению в зеркале и вышла за дверь, волоча за собой чемоданы.

***

Оказавшись на вокзале, Марина вспоминала о несостоявшемся душе с отчаянием. Два тяжелых чемодана летним днем оказались грузом более непосильным, чем разногласия с Сергеем. Особенно на спусках лестниц, когда чемоданы стремились достигнуть нижней ступеньки быстрее Марины, расталкивая прохожих. Которые, спотыкаясь, приходили в великое раздражение, о чем незамедлительно сообщали именно Марине. А не чемоданам.

Когда багаж остался в камере хранения, Марина почувствовала облегчение и прилив сил. Самоорганизованная неволя сменилась такой же самоорганизованной свободой. И, не смотря на всю искусственность этих житейских проблем, настроение от их разрешения ощутимо улучшилось.

Марина вышла в летний день. Очень захотелось музыки. «Мне бы Алискины наушники сейчас», – вздохнула она и пошла по улице. У нее есть около четырех свободных часов, которые можно посвятить… себе.

Она совершенно не знала, чем заняться. Марина привыкла, что ее день состоит из обязанностей: разбудить Сергея, накормить и отправить на работу. Разбудить Алису, накормить, оправить в школу. Приготовить обед и ужин. Встретить Алису. Снова накормить. Проверить уроки, отвести ее на кружок, решить там множество вопросов по концертам и организации репетиций. При необходимости инициировать сбор денег. Потом снова проверить уроки Алисы. Уложить Алису спать. Встретить Сергея. Накормить… и так по кругу. Каждый день, кроме воскресенья. У Марины оставалось немного свободного времени, пока Алиса была  школе. Это время посвящалось чтению. Марина обожала читать. Классику, современные романы, детективы, мистику… Ей хотелось больше времени проводить за книгами. Она шутила, что идеальная старость для нее – в библиотеке. Когда никто от нее уже ничего не будет хотеть, и шелест страниц станет привычным звуком ее дней.

Сегодня Марине читать не хотелось. Она настолько привыкла к ярким жизненным краскам в книгах, что сейчас с удивлением обнаружила себя в центре собственной блеклой жизни.  Марина ощущала себя нераскрашенной фигурой из черно-белого наброска. Все это время она жила, обслуживая других. Постоянно поглядывая на часы – что нужно еще успеть? Дел было много, но, что это за дела? Она всегда считала, что есть люди-герои. А есть люди, которые нужны этим героям, чтобы им было удобнее совершать подвиги. Долгое время Марина готовилась сталь героем. Но последние годы она почти смирилась с тем, что стала тем самым обслуживающим персонажем. В конце концов, рыцарям кто-то должен чистить мечи.

И вот – она одна в центре города. В лете. Под ярким солнцем. Марина уверенно прибавила шаг. Ей захотелось увидеть значимые места этого города. Дорогу, по которой она вела Алису в первый класс. Сергей тоже был рядом. Магазин, где она купила сапоги, о которых долго мечтала. Улица, по которой Сергей, обнимая за талию, волочил ее, хохочущую и подвернувшую ногу в тех самых новых сапогах. Рядом прыгала Алиса, не понимающая как реагировать: каблук болтается, мама висит на папе и смеется. И девочка тоже начала заливаться звонким смехом…

Марина ходила долго, то улыбаясь, то грустя. Увидев часы, она поняла, что пора возвращаться на вокзал. Вспомнила о двух чемоданах. Снова почувствовала наполняющий душу туман. Кивнув самой себе, Марина ускорила шаг. Проходя мимо темных стеклянных дверей одного из домов, она бросила взгляд на свое отражение.

И остановилась.

– Да, милая, тебе только доспехи героям и чистить, куда тебе до главных ролей, – усмехнулась она. Поджав губы, она будто снова увидела себя: длинные волосы собраны кое-как в хвост, одежда, подобранная наспех, превращала ее фигуру в бесформенное подобие прямоугольника, макияж отсутствовал. И, надо признаться, уже давно. Весь этот образ, который сейчас так угнетал Марину, был с ней уже не один год.

– Ты стала бледной тенью на пародию самой себя! – завила Марина своему отражению и пошла дальше.

Она снова почувствовала себя черно-белым этюдом.

Дальше Марина просто шла. Просто смотрела на свои не очень летние ботинки. Туман в душе ловил любое начало мысли и растворял ее.

***

Марина быстро одернула руку от ручки, вытерла лоб и снова ухватила чемодан. Дотащить этих двух свидетелей прошлого на платформу было нелегко. Скоро подадут поезд. Марина пришла заранее. Она очень не любила опаздывать. А уж с чемоданами опаздывать совсем не удобно. Некоторые пассажиры, хотя их еще было немного, тоже топтались на платформе. Марина села на один из чемоданов, придерживая перед собой другой. Она почти завершила дело, которое себе наметила – сесть на поезд. Но легче не становилось, туман не рассеивался.  Марине не хотелось думать, что она будет делать, когда поезд доберется до пункта назначения. Что скажет бабушка. Как будет ругать ее, говорить, что нельзя бросать мужа и ребенка. А что им, мужу и ребенку, на нее, Марину, плевать, бабушке будет все равно. Есть женский долг. Который надо исполнять. Надо выдать дочь замуж, а уж потом думать о себе. Так скажет бабушка. А что бы сказала мама?

«Ах, мама», – Марина отмахнулась от этой мысли, мотая головой.

– Комаров пугаешь? – Марина вскинула голову: рядом стоял Сергей.

– Что ты тут делаешь? А где Алиса?

– Дома. Ждет, когда мама вернется.

Марина опустила голову.

– Ладно тебе, – Сергей неловко улыбнулся, – пойдем домой.

Он ухватился за чемодан, стоявший перед Мариной.

– Но я хочу уехать! – голос Марины прозвучал не очень убедительно.

– Хорош тут концерт устраивать. Пойдем домой, все обсудим спокойно, – Сергей взял Марину за локоть и мягко потащил за собой. Марина не сопротивлялась. Будем честны, она обрадовалась, что ей не придется уезжать. Конечно, ей необходимо было сохранить видимость решимости и не отступать сразу, хоть как-то возразить. Но, минуточку…