Софья бросила многозначительный взгляд на Александра. От Натальи не ускользнуло, что лицо его зарделось. Это её озадачило. На минутку ей почудилось что между ними есть какой-то сговор.

– Я сама знаю, чего мне делать, а чего не делать, – продолжила высказываться Соня, обращаясь к сестре и зятю. – Первопричину своих несчастий и невезений в первую очередь следует искать в себе. Я пытаюсь наладить свою жизнь, но менять принятое решение не намерена. Нельзя попустительски относиться к плохим поступкам, в том числе и к своим. Во мне что-то надломилось, я стала колючая. А Николай… он оказывает нам по возможности помощь. Коля переводит на мой счет в Сбербанк алименты, хоть я и запретила ему это делать, ― довела до их сведения Софья. – В будущем видно будет, как поступить с его финансами. Жить за его счёт я не собираюсь, однако пусть эти деньги пока полежат на моей сберкнижке.

– Ну да!.. Ты же у нас гордая! – сказал Саша не без иронии.

– Это Николай разрушил ваш брак. Не отказывайся от его денег. С паршивой овцы хоть шерсти клок! – принялась вдалбливать ей Наталья. – С твоей мизерной зарплатой учительницы начальных классов невозможно растить одной даже здорового ребёнка, а тут ещё и на лечение немалые средства требуются.

– Расширю оранжерею, буду продавать цветы, причём не только на дому, а и стану сдавать их в магазины. Это прибыльное дело, да и Светочке с Настенькой нравится возиться со мной на приусадебном участке. Они без ума от цветов – вот пусть и радуются их красоте. С маминой пенсией нам на жизнь хватает. Я выписала саженцы и семена редких цветов, некоторые уже получила. Буду выращивать эту прелесть и понемногу откладывать средства за счёт продажи цветов. Колиными деньгами я воспользуюсь лишь в случае крайней необходимости, а может вообще никогда, – решительно заявила Соня.

В этот тяжёлый для Софьи год Светочка и Настя пошли в школу. Она взяла их обеих в свой класс. Дочка во время уроков была у неё на глазах, а крестница присматривала за сестрёнкой во время перемен.

Когда девочкам исполнилось по одиннадцать лет, умерла Валентина Кирилловна. Смерть её была внезапной. Она только-только вернулась из жаркой бани – и вдруг ей сделалось плохо. Софья тут же вызвала скорую помощь. Медики приехали быстро, однако довезти пациентку до больницы им не удалось, она скончалась по дороге. Вскрытие показало, что смерть наступила из-за тромба, обнаруженного в полости сердца. При жизни Валентина Кирилловна страдала венозным расширением и частыми головными болями, а вот на сердце не жаловалась и никогда не упоминала, что в её роду у кого-либо были проблемы с этим жизненно важным органом, разумеется, кроме Светочки.

Когда девочки закончили начальное обучение в Сонином классе, она позаботилась, чтоб они и дальше продолжили учиться вместе, ведь у неё только на Настеньку и была теперь надежда. После смерти матери оставлять дочку ей стало не на кого. При необходимости отлучиться на какое-то время Соне приходилось отводить её к Рощиным или звать в гости Настю. Погрузившись в рутину жизни, она старалась не заострять внимание на проблеме Светочкиного здоровья, внушая себе, что врачи – не Боги, что они могут и ошибаться, но это не очень-то получалась. Жизнь её без Николая стала пуста. Соня жила по привычке. То было безрадостное существование ради доченьки, своей кровиночки. Если б не постоянное общение с учениками и другими детьми, да не шумные соседи, забавлявшие всю округу своими уморительными перепалками, она бы, наверное, тронулась умом от переживаний.

Как-то в последних числах апреля, услышав надрывный крик соседки, семидесятилетней Катерины Фёдоровны, Софья прекратила рыхление почвы под кустами роз и подошла к забору, разделявшему их участки.

– Чтоб тебя возом задавило нехристя окаянного! Да чтоб тебя черти задрали, лиходей проклятый! Чтоб ты захлебнулся, пропойца паршивый!.. – орала бабка во всё горло, гоняясь с лопатой в руках за зятем по огороду.

– Ты что, мать?.. Шарики за ролики заехали, да? Совсем из ума выжила на старости лет, карга старая! – кричал Семён, увёртываясь от тёщиных ударов.

– Баб Кать, что стряслось-то? – поинтересовалась Софья, когда пожилая женщина, так и не догнав зятя, остановилась отдышаться, а тот продолжил копку огорода, как ни в чём не бывало.

– Представляешь, Сонечка, кинулась я давеча в подпол, смотрю: земля там, будто рыхлая в одном месте! Решила проверить не нашёл ли зятёк проклятущий водочку в моей заначке. Раскопала я заветное местечко, где лет пятнадцать назад схоронила ещё по талонам купленные сорок поллитровок, глянь: двенадцать бутылочек недостает! – сердито поведала старушка, выпучив глаза так, что они едва из орбит не повыскакивали. – Вот ведь какой прохиндей! Вот ведь какая гнида! То-то последний месяц он такой довольный ходит. Мало того, что этот лоботряс моей Лидочке рога наставляет да за наш с ней счёт живёт, так ещё и водочку мою крадёт! Не удивлюсь, если узнаю, что он свою любовницу ею потчует! А ведь я эти поллитровки на свои похороны припасла!.. Я ему кости-то переломаю! Он у меня дождётся. Ей богу дождётся! – пригрозила бабка, потрясая кулаком в сторону зятя.

– Бутылочки-то перепрятала? – поинтересовалась Софья.

– А как же!.. Фигушки он у меня их найдёт! – сказала старушка и хитро усмехнулась. – Сонь, я знаю, что твой зятёк в технике разбирается. А не могла бы ты замолвить перед ним словечко, чтоб он к нам заглянул, – обратилась с просьбой Катерина Фёдоровна. – Телик неделю уже не пашет, а Семёна ничто не заботит, ему всё трын-трава! Сам-то он по телевизору только новости смотрит, а я и концерты кое-какие и фильмы интересные гляжу, да и детям он нужен.

– Хорошо, баб Кать, схожу вечером к Рощиным, передам Саше вашу просьбу. Заодно пусть и мой телевизор наладит. Что-то экран мельтешить начал. А сейчас мне к Свете в больницу пора.

– Пап, – обратился пятнадцатилетний Павлик к отцу, заменявшему на люстре лампочки старого образца на современные, экономные, – подкинешь деньжат малёк, а? Мне на покупку велика двести рублей недостаёт.

– Ничего себе «малёк!» А попробуй-ка сам их заработать. Займись сбором металлолома. Сдашь на приличную сумму – и купишь на свои кровные денежки, а пока имеющимся транспортом обойдёшься. Ты мойкой машин не пробовал заняться? – подал он сыну идею.

– На мойке без меня дельцов хватает, а на металлоломе не один год копить придётся. Наш подростковый велосипед и Настьке-то скоро маловат будет, его на хлам выбросить осталось.

– Всё бы тебе только выбросить! Ишь, какой богатый! – возмутился Александр, сойдя со стула.

– А ты прям совсем нищий, – огрызнулся Павел. – Помнится, лет пять назад машину покупать собрался, даже права получил, а потом в одночасье передумал! Тебе не только для нас с Настей денег жалко – на себя потратить жаба душит! – съязвил отпрыск, за что получил слегка по загривку, но обиду не выказал.

В это самое время Наталья, Настя и Мария Станиславовна лепили на кухне пельмени. Они слышали его пререкания с отцом.

– Паша, поди-ка сюда, – позвала паренька бабушка. – Мы с твоей матерью подумали и решили выделить тебе недостающую сумму из нашего семейного бюджета, – сказала она внуку.

На самом-то деле бабуля ни с кем не советовалась. Почувствовав молчаливое одобрение невестки, Мария Станиславовна достала из кошелька двести рублей и отдала Павлику.

– Значит, старый велик теперь будет только мой?! – обрадовалась Настя.

– Ага, – подтвердил довольный Павлуша, – но сначала я его подремонтирую.

Спорный вопрос был улажен, все остались довольны.

– Саш, я заходила сегодня к Светочке в больницу и встретила там Соню, – обратилась Наталья к мужу. – Она сказала, что тебя просила прийти её соседка, баба Катя. Телевизор у них сломался. Соня говорит, что у неё тоже телик плохо показывает, наказала заодно и к ней заглянуть, посмотреть, в чём там дело.

– Хорошо. Будет время – навещу обеих, – выразил согласие Александр. – А как крестница себя чувствует?