– Да успокойся ты, дура! Грохнемся же сейчас! Дай сцену закончить! Стой спокойно!

Падпараджа вынужденно изображая объятия любовников, а на самом деле цепляясь за Завирушку, чтобы не упасть, торопливо допевает о том, что она готова пренебречь своей будущей карьерой ради любви, а если обеты этого монастыря так тяготят любимую Мью, то гори он синим пламенем!

Внизу башни вспыхивает иллюзорное пламя, девушки поют заключительную песню любви и верности – всё ещё обнявшись, потому что Фаль потеряла одну ходулю, – потом занавес опускается и воцаряется темнота.

***

– Падпараджа! Такая красивая! Такая гордая! Я так её люблю! – сообщает Завирушка, размазывая по лицу слёзы. – Она! Ради меня! Монастырь! Но как же она теперь? Как же мы? С ней?

Девушку под руки сводят вниз по лестнице.

– Как глубоко вошла в образ, – скептически замечает Пан. – Клещами не вытащишь. И заберите кто-нибудь уже у неё стаканы! Я замучился их иллюзией прикрывать!

– А у меня всё платье в морковке! – пожаловалась Фаль. – Какой дурак кладёт в напитки морковку?

– Ничего, ничего, – приговаривает козёл, – как-то справились. Сам себе не верю, честное слово. Фаль, вон твоя ходуля, переодевайся в морское бегом! Декорации, где декорации? Шензи, Банзай – тащите сюда палубу! Убирайте башню! Готовим сцену на корабле! Кифри, ты ещё здесь? Бегом переодеваться в Дебоша Пустотелого!

Со слабо сопротивляющейся Завирушки ловко стащили золотую тогу, быстро облачив в морской костюм, и она стала похожа на очень молодую и очень растерянную юнгу.

– Спокойно, спокойно! – уговаривает её козел. – Ты отлично справляешься для первого раза. Только не лезь больше к Фаль целоваться.

– Но моя Падпараджа… – стонет Завирушка.

– С ней всё будет хорошо… По крайней мере, пока она не окажется подвешенной на больших пальцах. Вот, становись сюда. Тут нос корабля. Точнее, станет им, когда я наложу иллюзию. Фаль… То есть твоя любимая Падпараджа…

– Люблю её! – согласилась Завирушка.

– Очень славно, – не спорит Пан, – так вот, она обхватит тебя за талию, а ты раскинь руки, и чуть наклонись вперёд, как будто летишь. Понятно?

– Но я не умею летать!

– Не летишь, а как будто летишь! Очень трогательная сцена, что бы ты понимала. Она ещё станет классикой. Все готовы? Третий акт, сцена на корабле, занавес пошёл! Пошёл занавес!

Резанул по глазам свет магической рампы, и магия иллюзий превратила треугольную дощатую платформу с невысоким ограждением из тонких планок в режущий море нос корабля. Закричали чайки, заплескали волны, Падпараджа запела о настоящей свободе, которую даёт только настоящая любовь, Мья вторит ей, а Завирушка снова рыдает, на этот раз от счастья. Она соединилась с любимой, они вместе навсегда, что может быть лучше? Девушка стоит, раскинув руки, на носу корабля, над ней синее небо, под ней синее море, любимая рядом, будущее прекрасно!

Падпараджа сообщает, что Мью приговорили к смерти за сожжение монастыря, но волноваться не следует – ведь они сбежали, и теперь станут пиратами! Их корабль уже приближается к пиратскому острову Большой Бушприт, где они вольются в пиратское братство – и, наверное, сестринство, – и никто более не попрекнёт их за их любовь!

– Небо уронит ночь на ладони!

Нас не догонят! Нас не догонят! – поют они хором.

Когда песня заканчивается, к ним подбегает матрос – его играет Шензи – и сообщает, что глава пиратов, капитан-андед Дебош Пустотелый, уже прибыл к ним на борт, чтобы поприветствовать знаменитую Падпараджу и не менее прославленную Мью Алепу. Завирушка неохотно отворачивается от океана и видит, как из-за кулис выходит высокая зловещая фигура. На самом деле это Кифри, но мастерская иллюзия показывает лицо-череп под чёрной треуголкой, где в чёрных провалах глазниц знаменитого капитана-андеда сияют красные огоньки его проклятой сущности безжалостного лича. Говорят, левую ногу ему отсекли освящённым оружием, поэтому некромантия не может её вернуть. Вместо ноги у Дебоша Пустотелого деревянная колодка. Скырлы-скырлы, зловеще скрипит она при каждом шаге. Скырлы-скырлы.

Увидев это, Завирушка замирает, бледнеет и начинает истошно визжать.

Корабль превращается в наскоро сколоченный помост. Исчезает океан, небо, облака на нём. Красавица Падпараджа становится гномихой на ходулях. Капитан-андед снова Кифри с привязанной к ноге деревяшкой, роскошные костюмы обратились в поношенные старые тряпки, лишь отдалённо напоминающие себя иллюзорных. Но этого никто не видит, потому что гаснут магические фонари рампы, исчезает освещение в театре, с тихим хлопком пропадает свет в уличных фонарях, удивительным образом меняются фасады старых домов, чьи владельцы экономили на штукатурке, рассчитывая на работу магов… Пролетающий над Портом Даль грифон увидел бы сверху большой чёрный круг в ярко освещённом вечернем городе. И центром этого круга стала тёмная громада Скорлупы.

Завирушка прекращает кричать и валится в обморок.

– …А потом эта дура заверещала, как банши, и всё пошло по сатировой флейте, – закончил свой рассказа Пан. – Не знаю, Мастер, этого ли эффекта вы добивались…

– Зачем вы потащили её на сцену?

– Ну, у нас как раз не хватало Мьи, а она как раз оказалась в платье…

– Уйди с глаз моих, – сказал Полчек устало.

– Он нас не убьёт! – заявил козёл труппе, ожидающей его в баре. – Думаю, он это всё специально придумал.

– Зачем? – удивился Кифри. – Зачем Мастеру срывать собственную премьеру?

– Наш Мастер знает, что искусство

пора избавить от иллюзий,

скрывающих актёров лица, – сказал Шензи.

– Ужель не было вам обидно,

что ваш талант преображенья

сокрыт магичеством банальным? – добавил Банзай.

– Не в этом ли сокрыта тайна

великой миссии, которой

наш Мастер издавна привержен? – подытожил Шензи.

– Мои сиблинги хотели сказать, что Мастер Полчек хочет избавить театр от магии иллюзий, – пояснил Эд. – Неужели тебе, Фаль, не обидно, что никто не видит на сцене тебя, а только магию иллюзий твоего демона? Неужели ты не смогла бы сыграть Падпараджу без этого? Сыграть так, чтобы все забыли, что ты гномиха на ходулях, и видели только сценический образ?

– Но театр всегда строился на иллюзиях!

– Не всегда, – заметила Спичка, подсчитывающая выручку за стойкой, – только с тех пор, как все театры континента обязали получать лицензии Дома Теней. Это они ввели канон, обязывающий, в том числе, к использованию магии иллюзий.

– Ну да, – кивнул рогатой башкой Пан. – Магия иллюзий – ключевая Марка Дома Теней. Через неё они контролируют всю сферу развлечений. Хочешь использовать – плати. Не хочешь – лицензии тебе не видать. А без лицензии можно только любительские постановки с бесплатными билетами.

– О, так наш Мастер… – начала Фаль.

– …Вовсе не филантроп, – басовито засмеялась Спичка. – Просто он не любит Дом Теней и не хочет им платить.

– Получается, если ему удастся продвинуть идею «театра без иллюзий»…

– Да, Фаль, карманы Дома Теней могут изрядно похудеть. И они не будут счастливы, поверь.

– Наш Мастер – великий человек! – сказал Кифри убеждённо. – Я всегда знал, что он хочет сделать Альвирах лучше.