Обстановка была наряженной, мы вот-вот были готовы сорваться и открыть огонь. Однако все обошлось, и мы разошлись мирно. Да, мы могли бы просто-напросто перестрелять конкурентов, но мы не знали, какие последствия могло повлечь за собой хладнокровное убийство. Это могла быть лишь небольшая группа разведчиков, и нам не хотелось становиться жертвой основного состава экспедиции восточных старателей.

С тех пор нам пришлось делить Мертвое озеро Сульфеос на двоих. И это не могло оставаться без последствий. Случались споры за найденные богатства и территорию, казалось, такую необъятную. Бывали и откровенные провокации, даже стычки, благо бескровные. Но и это продолжалось не долго: однажды с утра мы недосчитались одного старателя. Нашли мы его не скоро, его тело было аккуратно спрятано между камней. Умер он от того, что кто-то проломил ему голову. Вместе с этим в лагере наших потенциальных врагов схожим образом был убит человек. И мы, и они начали подготовку к бойне. За нами было большое количество огнестрельного оружия и пороха, за ними – животная кровожадность и умение владеть клинком.

На рассвете толпа куэросцев-старателей, вооруженных до зубов, была уже у нашего лагеря. Но мы были готовы: после войны очень много бывших солдат подались в старатели, диггеры, наемники и прочие солдаты удачи. Были возведены укрепления, мы заняли наилучшие для стрельбы позиции. Когда яростная толпа, выкрикивая имена своих богов, двинулась к нам, каждый второй из нас произвел предупредительный выстрел, что заставило толпу остановиться и даже отойти. Однако только они успели собраться с мыслями и возобновить атаку, вторая половина открыла огонь. И снова не по людям. За это время первая группа успела перезарядить мушкеты. Следующий залп будет на поражение. Эффект получился хорошим, они отступили, поняв, что даже не добежав до нас, потеряют много воинов. На случай, если бы они все-таки подошли вплотную, у нас были припасены ручные картечные снаряды. Тем временем куэросцы сгруппировались и начали что-то оживленно обсуждать, при этом громко крича и взмахивая руками к небу. Внезапно они ушли, просто ушли! Я впервые видел, чтобы воины востока отступали, не забрав с собой хоть кого-нибудь. День был на редкость жаркий, при этом царил мертвый штиль. Мы выжидали, время шло медленно и мучительно. И вот, на горизонте вновь показалась толпа людей в белых одеждах. Они остановились в метрах двухстах от лагеря. Один из куэросцев вышел вперед и приблизился к нам. В руках он держал некий предмет, завернутый в материю. Без сомнений, к нам вышел лидер старателей с востока. Глава нашей экспедиции в свою очередь тоже подошел к нему. Мы, готовые защищать лидера, стояли позади. Куэрос открыл лицо, оно было очень смуглым, глаза – большими и карими; он носил длинные черные как смоль усы. Несмотря на грозный вид, он смотрел на мир холодным взглядом, в котором угадывалась некая мудрость. Он молча развернул сверток и бросил под ноги нашему командиру отрубленную голову некого куэросца. Далее он словами из всеобщего, а также жестами стал объяснять, что это и есть убийца нашего соратника. Намек мы поняли. Вернувшись в лагерь, мы стали выяснять личность убийцы.

– Почему вы вообще им поверили, что это наши вальнули их собрата? – недоумевал молодой Янс, – и теперь вы просто собираетесь отдать одного из нас им на растерзание? Это же абсурд!

– Согласен, – вступил в диалог старатель Дюк, по прозвищу «Маршал», самый старый член экспедиции, – где это видано, чтобы гордые граждане республики Хартфорт выдавали своего собрата в угоду врагам? Мы должны просто-напросто перестрелять этих черномазых и дело с концом. И от конкурентов избавимся, и себя защитим.

– А наши суды в Хартфорте так же делают, убивают прокурора и семью жертвы, защищая убийцу? – тут в диалог вмешался я.

– Вы не понимаете, это же совсем другое, – ответил мне Янс, в то время как «Маршал» заметно смутился.

– Нет, это то же самое, – резко возразил я.

– Знаете, что, – снова заговорил «Маршал» Дюк, – со всеми этими революциями-конституциями и правами человека мы совсем забыли, что такое родная кровь и её защита.

– Родная кровь не оправдывает преступления, – ответил я.

– К тому же, – добавил глава экспедиции, – вы, сэр Дюк, ходите по очень тонкому льду, говоря такие вещи о Великой революции. Ну да ладно, пора с этим кончать… Янс.

Он резко повернулся к сильно побледневшему мальчишке Янсу.

– Это ты сделал, ведь так? – спокойно спросил у юнца глава хартфортской экспедиции.

Янс молчал, и десяти секунд его безмолвия нам хватило, чтобы счесть это за признание. Отрубать ему голову мы не стали, мы же не дикари – решили просто повесить. Он брыкался, умолял, да и просто молился, пока мы тащили его на улицу, к куэросцам.

– Но все же под конец ответь, зачем, Янс, зачем?

– Деньги, нажива, просто ненависть, – плакал он, – а сейчас уже не надо ничего. Все бы отдал, что есть. Лучше нищим, чем мертвым.

– Поздно метаться, коли руки в крови, – говорил ему суровым тоном начальник экспедиции.

Тут, видимо, сами боги отвели мой взгляд в сторону: из-за угла одного из укрытий, выстроенных нами накануне, выглядывал «Маршал» Дюк. В руках его я увидел кремневый пистолет, который Дюк и заряжал, а сам глазами высматривал себе цель из числа куэросцев. Счет шел на секунды, я так тихо как мог подобрался к нему, после чего ударом приклада выбил пистолет у него из рук. Началась нешуточная борьба, он вырвал мой мушкет в ответ. Старик Дюк оказался сильным не по годам и повалил меня на землю.

– Маленький паршивец! – кричал он.

– Ты все погубишь. У нас и так два трупа, а ты хочешь загнать в могилу нас всех! – орал я в ответ.

Одной рукой он прижимал меня к земле за горло, другой – тянулся за пистолетом. Я успел было подумать, что задохнусь, когда раздался выстрел и старик резко ослаб. Я сумел столкнуть его с себя, после чего увидел у него в боку кровавую рану. Мне помог глава экспедиции. Старик «Маршал» Дюк был мертв, Янс повешен. И знаешь, что, Джозеф? С тех пор мы учились уживаться вместе по-новому. Вместо животной первобытной вражды, верховенство взял негласный закон. Со временем мы даже сдружились и основали один большой совместный лагерь, который, возможно, до сих пор стоит там, в Диких землях. За строительными материалами мы вместе ходили закупаться на юг, на «Железный путь» – единственный более-менее безопасный торговый путь, соединяющий восток с западом. Сохранность пути обеспечивали многочисленные крепости. Кстати, именно на этой дороге, которая местами идет прямо по побережью, стоит небольшая имперская колония Истпорт, довольно двоякий город: с одной стороны, милый, а с другой какой-то странный. Ну да ладно. Остался у меня лишь один вопрос: почему нам, чтобы дойти до этого, нужно было столько смертей, неужели нам, людям, всегда нужна кровь для осознания вещей?

– Ты не первый, кто задает этот вопрос и, к счастью, далеко не последний.

После долгого рассказа уснули мы быстро. Время на маяке шло, вот пролетел месяц. Я уже почти привык к грохоту морских волн по ночам. Жили весело, Джозеф научил меня многим моряцким песенкам, и я даже начал понимать его жаргон. Мы жаждали отпраздновать месяц пребывания на острове, но возникла одна проблема: у нас не было выпивки. Да, это нас, конечно, подкосило. Даже обычно неунывающий Вортекс выглядел подавленным от этого. И вот веришь ли ты в проведение, мой читатель? После того, что случилось дальше, несложно и поверить. В стене здания маяка была трещина размером с человека. Внезапно, когда я проходил мимо, меня поразило жгучее, неодолимое желание залезть внутрь, что я и сделал. Зачем? Один Элеос знает. После того, как я какое-то время полз в темноте, я наткнулся на деревянный ящик. Вытащив его на солнечный свет, я обнаружил, что нашел не что иное, как ящик отборного рома. O Fortuna! И мы начали праздновать. Кто же знал, что ночью начнется шторм и на рифы рядом с островом выбросит корабль?