— Что это должно означать? — спросила она, садясь напротив него.

— Это значит, что ты понятия не имеешь, что творится в его голове. Ты можешь прочитать все файлы, какие пожелаешь, все психологические экспертизы, каждую крупицу улик, но ты никогда по-настоящему не увидишь, что там происходит. Ты думаешь, тебе когда-нибудь снова удастся его перехитрить? Всё, что ты сделала, это заставила его играть жёстче. Ты опасно наивна, если думаешь что-то противоположное.

— Ты закончил?

— Ты, как всегда, упряма, Кейтлин Пэриш.

— И если ты всерьёз верил, что сможешь прийти сюда и убедить меня отказаться от этого, если и ты, и Макс верили в это, тогда я не единственная, кто наивен.

— Ты знаешь, как он поступает с людьми, Кейтлин. Себе подобным. Другим представителям третьего вида. Тем, кто не делает то, что он хочет, когда он хочет и как он хочет. Чего он не может иметь, он берёт. Те, кто переходят ему дорогу, страдают, как и близкие им люди.

— Вот почему его нужно взять. И я собираюсь это сделать.

— И ты веришь, что он впустит тебя в свой мир? План Ксавьера смехотворен. Кейн израсходует тебя и выплюнет. Ты должна знать, когда остановиться. Ты доказала свою точку зрения. Ты привела Кейна Мэллоя. Это не твоя вина, что он не может быть прочитан. Кейт, ты должна отпустить это.

— Макс сказал тебе, что он придёт за мной?

— Да. И вот почему я хочу, чтобы ты пошла со мной. Я отведу тебя в безопасное место. Туда, где он не сможет тебя найти.

Кейтлин посмотрела в его глаза, заметив отчаянную мольбу в них.

— Тебе не нужно здесь жить, — добавил он. — Человек с твоими навыками и образованием. Ты могла бы заниматься чем-то другим. Жить в Мидтауне, даже в Саммертоне. Ты лучше, чем это место.

Пойдём со мной.

Было время, когда это были единственные слова, которые она хотела услышать, но теперь они вызывали только раздражение и негодование.

— Моя работа здесь. Или я должна доказать то, что думают все в этом районе: что их бросили — что даже агенты, которые утверждают, что защищают их, которые проводят в жизнь идеалы, установленные Всемирным Советом, не смеют здесь жить? На самом деле, почему я вообще оправдываюсь перед тобой? Ты, правда, думаешь, что можешь просто вернуться в мою жизнь и обращаться со мной как с какой-то девицей в беде, не способной позаботиться о себе? Я достаточно долго стояла на своих двоих, Роб. Я больше не какая-нибудь девчонка двадцати одного года с заплаканными глазами, польщённая твоими ухаживаниями. Я сама разбираюсь со своими проблемами. Так что нет, я никуда с тобой не пойду, хотя от этого вполне может зависеть моя жизнь. И ты можешь сказать Максу то же самое.

Она встала, протягивая руку за его кружкой, её взгляд остановился на нём.

Роб не пошевелился, но прищурил глаза от негодования и подозрения.

— Это из-за работы, или здесь происходит нечто большее?

Она почувствовала трепет в груди от этого намёка.

— Например, что?

Что Кейн больше не был просто миссией? Что преследование Кейна было принуждением — необходимым принуждением для её собственного выживания? Что прямо там и тогда Кейн был единственным кто, как она знала, мог спасти её?

— Он спит с женщинами ради развлечения, — сказал Роб, глядя на неё снизу вверх. — Ты это знаешь. Когда он не убивает, не калечит и не мучает, это так.

— Ты думаешь, я планирую прыгнуть к нему в постель?

Она резко выдохнула и оторвалась от испытующего взгляда Роба на случай, если он прочитает в ней защитную реакцию.

— Слишком много оскорблений за день.

Она выхватила полупустую кружку из его рук и направилась обратно на кухню.

— Я не слепой, — сказал Роб, следуя за ней. — Я знаю, какой эффект он оказывает на женщин… всех видов.

— В твоём голосе звучит почти ревность, — сказала она, отправляя обе кружки в раковину.

Она повернулась к нему лицом, скрестив руки на груди.

Он прищурил глаза.

— Так вот в чём дело? Ты выбираешь самого большого и крутого вампира, чтобы заставить меня ревновать?

— О, не льсти себе. Я имею в виду, что ты думаешь, что можешь вернуться сюда с любыми претензиями на меня. Я могу делать то, что мне нравится, поэтому я буду делать то, что мне нравится. И я пойду за Кейном Мэллоем и возьму его. И я сделаю это по-своему. Я больше не то ранимое, хрупкое создание. Я, наверное, совсем не похожа на то, что ты помнишь.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Ты ошибаешься, Кейтлин. Ты точно такая, какой я тебя помню. Ты можешь выставлять напоказ всё, что захочешь, но я всё равно вижу то, что таится за твоими глазами лучше, чем кто-либо другой. И он воспользуется этим. Он будет наслаждаться этим. Он вывернет тебя наизнанку и разорвёт на части, потому что именно так он и делает. Ты всерьёз полагаешь, что сможешь с этим справиться? Ты впустишь его, и он разорвёт тебя на куски.

— Как сделал ты? У него есть оправдание в том, что он бессердечный вампир. А у тебя какое?

Роб плотно сжал губы и отошёл. Он полез в карман пиджака и вытащил пять конвертов пастельных тонов. Вернувшись к ней, он протянул их ей.

Она мельком увидела свой адрес на верхнем конверте. Штамп.

Она забрала их у него и пролистала каждый. Все они были подписаны его почерком. Все они должны были открыться 16 декабря.

— Я никогда не забывал, — сказал он. — Я просто никогда не думал, что будет правильно отправить их. Я не хотел смущать тебя больше, чем уже было.

Она сглотнула, преодолевая комок в горле. Она бросила конверты на сушилку и двинулась, чтобы пройти мимо него, но Роб поймал её за руку. Тепло другого человеческого существа должно было бы успокаивать. Близость должна была казаться правильной, фамильярность обнадёживающей. Вместо этого ощущение казалось шокирующе не интимным. Не было ни искры, ни всплеска напряжения, которые она почувствовала в тот момент, когда Кейн прикоснулся к ней. Это было ни с чем несравнимо — то, как Кейн заставил её затаить дыхание, то, как её тело немедленно отреагировало на него. Она посмотрела в глаза Робу, и барьер был почти осязаем. Она тут же отдёрнула руку. Когда Кейн отпустил её, это было похоже на пустоту. Когда Роб это сделал, это было облегчением.

— Пожалуйста, — сказал Роб, пристально глядя ей в глаза. — Не делай этого.

— То, что ты просишь меня не делать этого, показывает, что ты вообще никогда меня не знал. Я хочу, чтобы ты ушёл, Роб. Я устала. И у меня есть дела, которые нужно сделать.

Разочарование читалось в его глазах, губы были плотно сжаты.

— Ты совершаешь ошибку.

Желание сказать ему, что он ошибался, и что она была права, было непреодолимым. Что вместо того, чтобы настаивать, как все остальные, на том, что её ничего не ждёт, он должен был поверить в неё. Что вместо того, чтобы отрицать её заявления, ему следовало бы бродить по улицам вместе с ней в поисках ответов. Но сказать ему правду сейчас, значило бы выдать слишком многое, и ничто, абсолютно ничто, не должно было ставить под угрозу её план добраться до Кейна.

— Посмотрим, — сказала она.

Сердитый взгляд Роба оставался неподвижным, барьеры Кейтлин укреплялись с каждой проходящей секундой.

— Ты действительно думаешь, что переживешь это? — спросил он. — Ты всерьёз считаешь, что он оставит тебя в живых? Как только ты дашь ему то, что он хочет, или как только он это возьмёт, он убьет тебя. Ты добровольная жертва, чёрт возьми. Ты переступаешь его порог, и ты принадлежишь ему. Это то, чего ты хочешь? Я прав? Это больше, чем просто работа? Всё дело в нём?

Выражение его глаз нервировало её — смесь ревности, гнева и разочарования.

— Я хочу, чтобы ты ушёл, Роб.

— Есть лучшие и безопасные способы получить сексуальное удовольствие, Кейтлин. Я лично видел достаточно женщин, которые думали, что проскользнуть к нему в постель будет трудно. Ты не выходишь оттуда тем же человеком. Он болен. Он извращенец. У него нет ограничений. И, в конечном итоге, ты будешь делать всё, что он от тебя захочет, — он прижал указательный палец к виску. — И он так глубоко проникнет в твою голову, что ты, в самом деле, поверишь, что хочешь этого. Это тот, кому ты хочешь отдаться?