— Это то, что согревает тебя ночью в твоей пустой постели, Кейтлин… думать, что ты меня знаешь?

Она нахмурилась, явно используя всю свою силу воли, чтобы не вздрогнуть.

— Я знаю, что для тебя на этом всё закончится.

Откинув её жакет в сторону, чтобы оценить изгиб поясницы, упругость ягодиц, он прошептал ей на ухо:

— Скажи мне, каково это быть выдающимся экстрасенсом в команде больших мальчиков? У кого-то есть галочка в графе «равные возможности», не так ли? Или кому-то было обещано раздвинуть эти стройные бёдра?

Она нахмурилась.

— Ты можешь идти в преисподнюю, Кейн. И я собираюсь поместить тебя туда.

Загнанная в угол и всё ещё сражающаяся. Она могла бы ему почти понравиться, если бы не была ищейкой, если бы она не была той, кем она была. Но ПКВ и ханжеские замашки их сотрудников чертовски раздражали его, они вмешивались в дела, которые их не касались, тем временем сами прятались за своими масками респектабельности. И с её умом, восхитительно, но оскорбительно всё ещё сосредоточенным на работе, в сочетании с её наивностью, Кейтлин Пэриш уже представляла смертельную смесь, которая угрожала его самоконтролю. Самоконтроль, который был достаточно хрупким из-за того, что наконец-то смог прикоснуться к ней, не говоря уже о том, чтобы ощутить её потенциал.

Годы воздержания явно сделали её драгоценную душу чтеца теней такой же неприкасаемой, как если бы она всю жизнь соблюдала целибат. Тем не менее, вызов был хорош.

— Теперь это прозвучало так, как будто ты это имела в виду, — сказал он.

— Выхода нет, Кейн. Просто нажми на курок или сдавайся.

Убрав пистолет с её бока, он развернул её и прижал обе её руки над головой одной своей рукой.

Её глаза вспыхнули, и она задержала дыхание. Их взгляды впервые встретились.

Её глаза были очаровательно яркими, их цвет кофе с молоком прекрасно оттенялся безупречной бледной кожей. Её песочно-каштановые волосы длиной до плеч были всё ещё влажными и взъерошенными после дождя, и их непокорность ей шла. Издали её можно было принять за непритязательную, но вблизи она была хорошенькой. Черты её лица были нежными, полные губы соблазнительными — губы, которые при любых других обстоятельствах он бы уже попробовал на вкус. И судя по внезапному расширению её зрачков, румянцу на щеках, ему не одному понравилось то, что он увидел.

Какая досада. В другом месте, в другой раз, у неё хватило дерзости, чтобы поддерживать интерес, пока он не решил измотать её, игриво и жестоко манипулируя устойчивостью, характерной для её вида. Потому что чем больше они контролировали себя, тем приятнее это было. И эта девушка источала сдержанность.

Но сейчас было не время для игр. Речь шла о том, чтобы сохранить её до тех пор, пока не придёт время истощить её тело, разум и дух. О том, чтобы играть с ней медленно и мучительно, пока она не сделает тот роковой выбор, впустив его, позволив ему получить доступ к этой иначе недоступной душе.

Он дразняще провёл пистолетом с транквилизатором по её груди, по верху джинсов, свободно сидящих на её стройных бёдрах, по манящему намеку на обнажённую плоть, по тонкому изгибу её подтянутого живота. Спустив пояс чуть ниже, его взгляд насмешливо задержался на кремовой кружевной ленте её нижнего белья, прежде чем снова встретиться с ней взглядом.

— Ты разоблачаешь мой блеф, Кейтлин?

Её грудь вздымалась под футболкой, её вызывающий взгляд со стальной решимостью был устремлен на него. Её прерывистое дыхание было соблазнительно сексуальным, её пульс учащался, её теплое тело дрожало.

— Или, может быть, ты просто тянешь время, пока не появятся настоящие агенты? — добавил он.

Глаза Кейтлин сузились от негодования.

— Я повторю: Кейн Мэллой, я задерживаю вас по двадцати одному предполагаемому обвинению в преступлениях против представителей третьего вида, включая ваш собственный, тридцати двух преступлениях против людей, третьей, второй и первой степени. Вы будете задержаны до дальнейшего уведомления, после чего вас ждёт допрос, в ходе которого рекомендуется получить признание. Если вы решите не признавать свою вину, ваша тень будет прочитана. Если впоследствии вас признают виновным по каким-либо обвинениям, ваше молчание автоматически приведёт к более суровому наказанию.

Девушка была невероятной. Припертая к стене и всё ещё зачитывающая ему его права. Укрощение её ради чистого удовольствия действительно сделало бы пару ночей интересными.

— Ты не умеешь покорно подчиняться, не так ли, Кейтлин?

— Я вообще не подчиняюсь.

Он наклонился ближе, его рот был менее чем в паре сантиметров от её рта, её беспорядочное дыхание вызывало воспоминания на его губах. Она отшатнулась, крепко прижимаясь к стене, стараясь держаться как можно дальше. Чтобы подразнить её ещё больше, он раздвинул её бёдра, удерживая их в таком положении ногой. Паника в её глазах была ещё одним подтверждением того, что он догадался по её реакции, когда расстегнул её ремень: Кейтлин вышла за рамки непосильного, идя за ним. И если бы ставки не были так высоки, он бы уже доказал это.

— Скажи мне, что ты никогда не фантазировала об этом моменте, — сказал он, обнажив ровно столько своих резцов, чтобы подзадорить её.

Её пульс участился, пока она металась под его пристальным взглядом.

— Да, — сказала она с придыханием. — Только я уже воткнула кол в твоё больное сердце. Теперь ты собираешься нажать на курок или я должна стоять здесь всю ночь, пока ты не разберёшься, как им пользоваться?

Он коротко рассмеялся, но потом что-то увидел в её глазах. Там было беспокойство — беспокойство, которое не было приписано агентам ПКВ, привыкшим смотреть в глаза вампирам ради заработка на жизнь. Она ясно знала, что он не обычный вампир. И если она знала это заранее, её действия по преследованию его были гораздо более чем безрассудными, они были оскорбительными.

Но сдержанность была необходима, и эхо двух пар шагов, быстро приближающихся из главного коридора, говорило ему, что времени в обрез.

Взяв обе её руки в свои, он снова развернул её, прижимая к себе, и поднял пистолет с транквилизатором к более яркому свету главного коридора впереди.

— Похоже, у нас гости, — прошептал он ей на ухо. — Поднимешь шум, и я сделаю больше, чем просто отправлю их спать.

Как только они появились, Кейн произвёл единственный выстрел.

Ни один из агентов не предвидел этого.

Его выстрел попал первому агенту точно в грудь.

Но что-то также пронзило Кейна. Пронзило его в ладонь стреляющей руки. Что-то, что вывело его из равновесия, ослабив хватку на пистолете. Паралитические булавки и иглы пронзили его пальцы, запястье и локоть.

Второй агент воспользовался случаем и дважды выстрелил Кейну в плечо.

Но мир Кейна уже погружался во тьму.

У него даже не было времени выругаться.

ГЛАВА 2

От дыхания Кейтлин запотело окно офиса. Она смотрела на залитую светом территорию штаб-квартиры. Мелкий дождь скрывал городской пейзаж Лоутауна, Блэкторн был не более чем почерневшей массой за далёкой границей.

Радиатор согревал её бедро сквозь джинсы. Она нервно прикусила ноготь большого пальца, который зажала между зубами. Вампиры гораздо чаще охотились под дождём. Дождь означал поднятые капюшоны, зонты, отсутствие звука, опущенные глаза. Дождь дезориентировал и отвлекал людей, значительно облегчая убийство или пленение. Даже здесь, в Лоутауне, дождливые ночи были самыми напряжёнными. Напряженные ночи, когда тебя не отстранили от работы до полного расследования.

Она бездумно потёрла шею там, где он ласкал её. Все эти годы она изучала его, и ничто из этого не подготовило её к смертельно-опасной искре в его тёмно-синих глазах. Глазах, которые всего семь часов назад подтвердили её глубочайшие опасения, её глубочайшие надежды. Правда о том, кем он был, мерцала в его неотразимом самоуверенном взгляде. Кейн Мэллой действительно был бинарным потребителем, магистром вампиров: редкий архаичный штамм вампиризма, который, как полагают, скатился к вымиранию вместо более слабых, но более распространённых питающихся одной кровью. И глубоко в тёмном уголке его отсутствующей души была скрыта вся оставшаяся правда о его виде.