Темнота наступающей ночи, таившаяся за дверью, вошла, окутав стройный стан девушки, и вилась у ее ног полами плаща. Резким контрастом с ее одеянием было ее лицо, оно было так бледно, несмотря на обилие солнечных дней этим летом. В тусклом свете свечи ее лицо казалось, совсем белым, но на взгляд старика оно было прекрасным, с тонкими чертами, напоминающее лики на иконах.

Вошедшая была молода, и в глаза сразу кидалось, резкое несоответствие возрасту,  серебристая, седая прядь волос, у левого виска. Серые как сталь глаза, с не меньшим, чем у него любопытством рассматривали его.

Свеча затрещала, язычок пламени ярко полыхнул, сверкнул медальон, висевший на ее груди. Йилерва пригляделся, медальон представлял собой, сплетение двух пузатых, не известных ему символов. Пробежав взглядом с головы до ног, схимник вздрогнул, увидев свое отражение, как в каплях воды, в поблескивающих в свете свечи чудных и необычных ботинках девушки.

Подняв взгляд уже на второго вошедшего, спутника девушки, старый, умудренный опытом долгой жизни Йилерва, почувствовал неприязнь и страх. Что – то нехорошее таилось в этом высоком, худощавом парне. В отличии от девушки он был смуглый от сильного загара, с длинными, черными, всклоченными волосами, одетый в грязные лохмотья. Взгляд его темных глаз, был колючим, полный недоверия и злобы. Если, девушка производила впечатление аристократичности, спокойствия и надменности, то молодой человек казался этаким обозленным на весь мир псом, что недавно сорвался с цепи. И еще, что – то жуткое, отвратительное для неохристианской души, чувствовалось в нем.

Так они и стояли в молчании, пристально разглядывая друг – друга.

Йилерва был твердо намерен, разобраться кто они такие и нет ли еще кого сними. И если это, только двое путников, случайно забредших сюда, то спровадить их как можно скорей, от греха подальше, пока они не разглядели, чего лишнего  и не узнали тайны. Оружия как уже заметил он, при них видно не было и это успокаивало и радовало.

_____________________

____________________________

____________________

Выходя на поляну со стоящей на ней, небольшой бревенчатой избушкой, с покрытой дранкой крышей, они слышали и видели в почти ночной, сгустившейся мгле, как над крышей за избой, поднялся под углом длинный жердь, по – видимому «журавль» над колодцем. Еще Адуи заметил, как мелькнул темный силуэт человека у избушки. Чуть обойдя и подойдя ближе они увидели колодец у избы. Изба была старая, вросшая в землю. У двери, блистала отражением первых звезд  лужа. Немного осмотревшись, подошли к добротно сделанной, двери, такой, что и не с первого раза сумеешь вышибить. Nэин постучала. Но никакого ответа не последовало, за дверью царила тишина. Чуть выждав, Nэин постучала в дверь громче и сильней прежнего. Никто не спешил отпирать им дверь.

– Macte!3 – с негодующими нотами в голосе, произнесла Nэин, и еще раз с силой ударила, сжатой в кулак ладонью в дверь, да так, что петли двери жалобно лязгнули. Она отступила немного в сторону, от дверей. Одежды ее сливались с сгущающейся тьмой и казалось, мрак обнимал ее за плечи.

За дверью послышался шорох. И на этот раз в дверь начал стучаться Адуи. Он с силой и яростно, требовательно заколотил в дверь руками и ногами, полный решимости добиться того, что бы ему немедля открыли, кто бы там за дверью не был.

Дверь с лязгом, грохотом и скрипом сдерживала натиск.

– Сейчас, сейчас. Кого там, на ночь, глядя, принесло, посреди леса покоя нет, – перекрикивая грохот и шум, раздался ворчливый, старческий голос.

Адуи прекратил свою атаку на дверь. Послышались шаркающие шаги, дверь открылась. После темноты ночи, свет свечи, озаряющий помещение, казался ослепительно ярким. Темный силуэт, на свет, в дверном проеме, заглянул им за спину, видимо заглядывая, нет ли там еще кого – нибудь. Он отступил в сторону, позволяя войти.

Не дожидаясь еще каких – либо, особых приглашений, Nэин и Адуи переступили через порог. Не нарушая молчания, они разглядывали друг – друга, вошедшие хозяина избушки, хозяин вошедших.

Перед ними стоял старец в льняной хламиде, обутый в аккуратно сплетенные из бересты лапти. Старцу судя по всему было уже не мало лет. И груз многих лет жизни, давящий на плечи, сгорбатил его. Седые, длинные волосы обрамляли, глубоко изрезанное морщинами лицо. Щуря подслеповатые глаза, старче вглядывался в припозднившихся визитеров. По – видимому, пытаясь   определить, кто это потревожил его.

И сколько бы он не хмурил брови, изображая гнев неудовольствия, четко читался страх в его подернутых дымкой, светло – голубых глазах. Старец боялся за себя или же за кого – то.

Адуи повел носом, дернул ноздрями, неожиданно к нему вернулся пугающий его самого дар, это уже было забытое чувство и ощущение, кое возникало у него изредка, когда – то в юности. Порой он в чрезвычайных, опасных ситуациях начинал чувствовать: страх и испуг других людей, так словно он – страх имел липкую, пронзительную вонь, еще ощущал запах взволновано – бурлящей крови в их жилах. И он мог ощутить их даже если они скрывались где либо за стенами. Вот и сейчас он почуял страх этого старика и сладко – соленый, горячий запах его крови. Но, что – то было не так, страх был широкий, и крови было много. Это все не только один старик. Старик и еще кто – то, но не Nэин, ее он вообще не чуял, это был кто – то еще и их было много. Адуи взволновано взглянул на девушку, ему хотелось поделиться с ней открытием, но вот как объяснить то, что он ощущает? Этот его «дар» умение ощущать это, это было странным, слишком странным, что бы даже Nэин, рассказать об этом.

Nэин стояла сцепив за спиной руки и как – то свысока, с чувством превосходства рассматривала старика, чуть прищурив глаза.

Прихрамывая на левую ногу, старче прошел к широкой, застеленной лавке у, противоположной к входу, стены. Не предлагая вошедшим присесть, сам он уселся на лавку. Гневно сверкнув глазами, спросил, – Кто ж, вы такие будите? И чего вам надо? – громко крякнув, продолжил,– Если со злом пришли, то убивать меня нет смысла и так, на пороге смерти стою, сами видите, и за жизнь не цепляюсь, а грабить у меня нечего, – с этими словами он широко развел в стороны руки, обвел взглядом убогое, скромное жилище.

Вслед за неприветливым стариком Адуи обвел взглядом помещение, освещенное одинокой свечой. Избушка была низкой, с минимумом мебели и утвари: – стол из тесаных досок, полка с выставленными на ней глиняными, маленькими, узкими, но высокими сосудами, были средь них и пузатенькие, ко всем сосудикам были привязаны берестянки с надписями, еще в комнате было пора лавок, широкая у стены, да поуже у стола, в углу стояла кадушка, вот и все. Ближе к центру от правой стены стояла массивная, занимавшая чуть не половину избы, небеленая печь. Один угол был отгорожен досками, что находилось в этом закутке, от порога видно не было. В избе пахло плавленым воском и горько – медовым запахом сушеных трав. Вдоль стен были развешаны пучки сушеных, разнообразных стебельков, листьев, соцветий, корешков.

Старик, крехтя в неудовольствии, выжыдающе уставился на непрошенных гостей. Nэин не спешила с ответом, а Адуи по совету ее, счел лучшим помалкивать. Расцепив руки девушка, прошла ко второй лавке, имеющейся в избе и сев, облокотилась на стол.

– Что ж Ты, так неприветливо долгожданных гостей встречаешь, старец? – произнесла Nэин, вонзившись взглядом в скривившегося от ее слов старика.

– «Долгожданных»? – шипя, отозвался дед и, прищуриваясь еще раз, вгляделся в их лица. Мотнув головой, сердито прогрохотал, – Я вас знать не знаю и никого ни от кого не жду!

– Говорите кто такие? Откуда? И что вам надо здесь? А лучше убирайтесь вон, оставьте бедного старика в покое! – ультимативным тоном потребовал старец, осмелев.

Nэин прикрыв глаза, покачала головой.

– Нет! – тихо и властно произнесла она.

И открыв глаза, исподлобья, пронзительно взглянула, на старика и в тот миг было в ее взгляде, что – то такое, что Адуи не мог понять, вернее, объяснить ни себе, ни тем более кому – либо.