Он не понимал, что происходит. Рен прикусила губу, размышляя, как достучаться до него. Уповать на то, что она Шорса? Но у нее не было никаких карт.

Лицо из стекла.

Хороший подарок, по схеме Иврины. Поворотный момент в будущем Леато, когда шорса сделала ему узор в Лейсвотере.

Истина и откровение.

Страх когтями впился в ее грудь. Я не могу сказать ему. Выдавать себя за благородного человека было смертным преступлением. Если бы об этом стало известно, ее продали бы в рабство или повесили. А этот кошмар искажал все, превращая даже хорошее в плохое.

Но оставаться в нем было еще хуже.

"Зачем врасценской шорсе приходить в…" У Леато перехватило дыхание, лицо побледнело. Он схватил ее за плечи и встряхнул. "Это ведь не Грей, правда? Нинат пощадил нас — с ним тоже что-то случилось?"

Она рефлекторно подняла на него глаза, хотя инстинкт подсказывал ей, что надо спрятаться. "Нет, это…"

Рената отказалась от нас. Это было частью его кошмара. И теперь она хотела сделать его еще хуже.

Ее руки обвились вокруг его рук. "Леато. Посмотри на меня".

Его глаза сфокусировались на ней. Увидел ее как следует — не через фильтр кошмара. И наступил рассвет понимания.

Но не то понимание, которого ожидала Рен.

"Люмен сожги его — Рената. И ты тоже. Меззан опять играет с тобой? Он заставил тебя сделать это?" Он коснулся колокольчика на ее рукаве. "Эта грязная свинья. Я остановлю его — я заставлю его заплатить за…"

"Нет! Леато, я…" Она подавилась правдой. Было бы так легко подыграть Леато, позволить ему думать, что она связана с Меззаном Индестором как жена или наложница по договору, одетая во врасценские одежды по его приказу. Но карты были чисты.

Лицо из стекла. Чтобы спастись, она должна была снять маску и показать ему правду.

"Я — Рената, — сказала она с врасценским акцентом, ее губы онемели от страха. "Но я солгала твоей семье. У тебя нет двоюродного брата".

"Нет двоюродного брата?" Хватка Леато ослабла. "Тогда… Дочь Летилии…"

"Такого человека не существует". Говорить правду было гораздо труднее, чем лгать. Но, начав, она уже не могла остановиться. "Я самозванка".

"Нет." Леато попятился назад, запустив руку в волосы, чтобы прояснить свое замешательство. "Это новая часть кошмара, не так ли?" Его взгляд был настолько потерянным, что она чуть не упала. "Не так ли? Зачем кому-то понадобилось обманывать нас? У нас нет ничего, кроме нашей гордости, и ты можешь понять, что это такое".

Его жест включал в себя родовое поместье, на которое теперь претендовал Дом Индестор. Но даже если кошмар исказил ситуацию в худшую сторону, он как соль упал на открытые раны прошлого Рен. "Вы думаете, что вы бедные?" — сказала она. "Моя мать умерла на улице, потому что у нас не было денег на еду. Я нашла ее тело голой в канаве — такие же бедные люди, как и мы, украли все, даже одежду. Мне было восемь лет".

"Значит, ты их обманула!" — огрызнулся он. "Разве это дает тебе право обманывать нас, давать нам надежду? Мои бабушка и дедушка умерли, когда я был слишком мал, чтобы помнить их. Мой отец потерял себя в Аже и был убит на дуэли из-за долгов, когда мне было десять лет. Вся семья двоюродного деда Корфетто ушла в тот же год, во время начавшихся зерновых бунтов. В следующем году сгорел дом Согниаты, сожженный отвергнутым любовником. Ее муж запил до смерти от чувства вины, а потом и все остальные, один за другим… Ты знаешь, как много для нас значило хоть раз обрести семью, а не потерять ее?"

Он обхватил руками затылок и свернулся в клубок, как будто это могло защитить его от правды. "Пожалуйста, пусть это будет частью кошмара. Пожалуйста, пусть я проснусь".

Его беспомощная мольба резанула, как осколки стекла. Как если бы она нашла Седжа живым… только для того, чтобы понять, что он вовсе не Седж.

Это не одно и то же, — в отчаянии подумала Рен. Седж — мой брат. Рената была для Леато никем.

Но за последние несколько месяцев она стала для него кем-то.

Она заставила себя дышать, хотя горло было сжато. "Леато. Мы можем кричать друг на друга сколько угодно — после того, как выберемся. Я думаю, что мне нужно двигаться дальше, чтобы сбежать. Я могу взять тебя с собой". Я надеюсь. "Ты хотя бы настолько мне доверяешь?"

"Доверять тебе?", — проворчал он. "Я даже не знаю, как тебя зовут".

Она почти сказала Аренца. Но это все равно было ложью. "Рен."

Он откинул юбку своего плаща и отвесил ей поклон, в котором была сплошная насмешка. "Рад познакомиться с вами, госпожа Рен".

Это был поклон. Как он ни был зол и обижен, шансов на то, что он ответит, не было, но вопрос все равно вырвался у нее. " Ты действительно Рук?"

"Что я?" Он посмотрел на нее, затем на свой костюм. В последовавшем за этим смехе был намек на истерику. "Конечно. Почему бы и нет. Давай оба будем лжецами и ворами. Почему я должен быть Руком? Он презирает дворян. Что за кошмары тебе снились, что ты так думаешь?"

"Лейсвотер! Ты сказал в Глории, как ты зол, а потом Рук появилась из ниоткуда, чтобы ударить Меззана…"

"Это Джуна сказала, что он заслуживает побоев! Может, она и есть Рук?"

"Джуна не опоздала присоединиться к нам и не оказалась поблизости после этого. А ты всегда убегаешь, но не туда, куда говоришь — а в поместье Индестор…" Рен оборвала себя, тяжело дыша. В свое время она знала несколько отличных лжецов, но не думала, что сейчас перед ней такой человек.

Леато не был Руком. И он смеялся над ней за то, что она предположила, что он может быть таким.

Ее лицо разгорелось. Кошмар принимал разные формы, но унижение было новым.

"Неважно, — пробормотала она, откидывая назад влажные волосы. "Не в этом дело. Дай мне свою руку, и я попробую вытащить нас отсюда".

После небольшой паузы он протянул ей руку в перчатке. Она взяла ее в свою голую и закрыла глаза, размышляя. "Следующим было лицо из золота. Это богатство, и это было светлое будущее". В конце концов, оно оказалось бы извращенным, но все же давало ей направление. "Без этого мое будущее было бы здесь. Так что, возможно, нам не нужно никуда идти".

Она открыла глаза, и кабинет вокруг нее изменился.

Голубые тона потеплели до насыщенного янтарного и коричневого, колеса печати Индестора сместились, образуя скрещенные тройные перья Трементиса.

А в кресле сидела еще одна Рен.

Нет, не Рен-Рената. Она была одета во все великолепие, на которое только была способна игла Тесс, без всякой скупости и хитрости. Бронзовая шерсть ее нижнего платья была соткана так тонко, что переливалась, как матовый шелк, а плащ был инкрустирован рубинами. В очаге пылал огонь, под рукой стоял хрустальный бокал с вином, и она улыбалась с удовлетворением женщины, которая ни в чем не нуждается.

Донайя склонилась над маленьким столиком в углу. Ее платье было из тонкого хлопка, заштопанное и испачканное, а руки были шершавыми от работы с пером. Она что-то писала в книге, и даже со своего места Рен было видно, что цифры там огромные.

Она не сразу заметила Джуну. Девушка стояла на коленях возле стола в дешевой имитации платья, которое Рената надела на "Глорию", — без рукавов и дерзкое, но на Джуне оно драпировалось, как торговое знамя.

Джуна не поднимала глаз, пока говорила. "Сибилят сказала, что она не в настроении для моих игр. Я потерпела неудачу — мне очень жаль, но в следующий раз я сделаю это лучше, кузина, клянусь".

Рената изучала вино в своем бокале. "Ты снова называешь меня кузиной. Надо ли напоминать тебе, что ты лишилась этой привилегии в прошлый раз, когда потерпела неудачу?"