На большее у него не было времени. Кулак Меттора устремился к его капюшону. Рук увернулся и отпихнул его ударом сапога в живот, и поединок начался всерьез.

Рен оставалось остановить Гаммер Линдворм. Аркадия боролась со всей своей силой, усиленной пеплом, но против мощи старухи этого было недостаточно. У Ондракьи был многолетний опыт управления детьми, и все, что ей было нужно, — это чтобы Аркадия была жива, а никак не цела и невредима. Зарычав от нетерпения, она остановилась и нанесла Аркадии несколько ударов, повергнув ее в оцепенение.

Рен перепрыгнула через нуминат, отчаянно пытаясь избежать ударов. Но, не имея Рука, который мог бы ее удержать, Злыдень бросился вперед, и ее крошечный нож оказался недосягаем для его меча. Здесь, во сне, пепел не защищал ее от боли; агония пронзила ее бедро, когда один из них полоснул ее когтем.

Седж врезался в него сбоку, повалив Злыдня на землю. Они оба упали на нуминат, их тела бились в конвульсиях, когда через них проходила энергия. Он выиграл время для Рен, но ценой того, что оставил Варго одного: на белой рубашке Варго расцвел красный цвет, когда одна из тварей сгребла его за шиворот. Рук был занят Меттором, Седж все еще бился в конвульсиях, и Рен была единственной, кто стоял между Гаммер Линдворм и источником.

Она почувствовала, как его энергия тихо потекла по спине. Это было бы успокаивающе… если бы не то, что она представляла для него такую же угрозу, как и Аркадия.

И Гаммер Линдворм знала это. Она бросила обмякшее тело девушки к своим ногам, а ее испачканные губы скривились в беззубом оскале. "Ты вернулась. Ты всегда так делаешь. Вернулась после того, как отравила меня, вернулась после того, как я отравила тебя, вернулась после того, как ты сбежала в глубины, вернулась сегодня ночью. Или это то, за чем ты пришла?" Запустив длиннопалую руку под слои лохмотьев, она вытащила медальон Акреникса и поманила им кошку, словно приманкой.

Чем дольше Рен сможет отвлекать старую ведьму, тем дольше источник будет в безопасности. Варго все еще двигался, тянулся к пульсирующему Трикату, нарисованному на камне. Но, несмотря на то что Седж наконец освободился от нумината, он не встал.

Нужно, чтобы она заговорила.

"Я вернулась за Колодцем, — сказала Рен, и голос ее дрогнул. "Ради Мечты Ажераиса. Ради моего народа".

Вопль Гаммер Линдворм сотряс воздух, словно физическое существо, прорвавшись сквозь сон в реальность. "Твоего народа? Что это за народ? У тебя нет коззени, чтобы записать свой род. У тебя нет родни". Она приближалась шаг за шагом, увлекая за собой Аркадию, почти как последнюю мысль. "Люди твоей матери изгнали ее из-за тебя. Твоя мать умерла из-за тебя. А теперь? Теперь ты заставляешь своих друзей жертвовать собой ради тебя". Ее взгляд скользнул через плечо Рен туда, где неподвижно лежал Седж. "Когда мы закончим, вся Надежра, весь Врасцан будут знать, что ты уничтожила Колодец. У тебя ничего не останется".

Горло Рен сжалось. Она хотела все отрицать, сказать, что все это ложь… но Гаммер Линдворм-Ондракья всегда умела причинять боль окружающим ее людям. Но они все равно оставались рядом с ней, связанные узами ее узла, потому что были слишком молоды и уязвимы, чтобы знать что-то лучшее.

Старуха до сих пор носила кулон с узлом на шее, запутавшись в цепочке медальона. Испачканный и грязный, но все еще узнаваемый как символ связующей ее с Пальцами нити.

Нить.

Свет источника снова вспыхнул, когда Варго разорвал еще одну нить. И тут же Рен увидела, как что-то замерцало в воздухе, словно пылинки, ставшие видимыми в солнечном свете.

Линии: не геометрическая точность нумината, не извилистый путь древнего лабиринта, все еще слабо различимый в камне, где его вырезал Тиран. Линии между людьми. Сильные — от Рен к Седжу, слабые — от Рен к Руку, от Рука к Аркадии. Сильная — от самого Варго, даже сильнее, чем от Рен к Седжу, но она не видела, куда она ведет; потом — от него к Рен. Серебряная нить, которую он прял, когда вытаскивал ее сознание из сна.

И линия от Гаммер Линдворм к одному из Злыдней.

Все злыдни были связаны между собой, но нить от Гаммер Линдворм была другой. И Рен так старалась не смотреть на существ, что не заметила: на шее злыдена висел амулет, концы шнура были расширены грубой бечевкой. Она не видела этот кулон уже пять лет, но все равно узнала его. Она помнила, как бросила его к ногам Ондракьи.

Это ее узлы.

Злыдень с амулетом прыгнул Варго на спину и расплющил его о камень, разрывая когтями и зубами. Рук был слишком далеко, сцепившись рукоятью с Индестором; Аркадия и Седж слабели. А Рен не могла сражаться с Гаммер Линдворм.

Но она могла солгать.

"Ты права". Рен опустилась на колени, голос ее сорвался. "У меня никого нет. Больше нет. Ни один узел в этом городе не примет меня, не после того, что я с тобой сделала". Она рассмеялась — диким, горьким смехом. "Даже Трементисы не примут меня. Я убила их сына. У меня никого нет".

Она подняла глаза на Гаммер Линдворм. "Ондракья. Пожалуйста. Отведи меня обратно".

Ондракья остановилась на пороге, ее глаза смотрели с подозрением. "Ты знаешь, что не можешь мне лгать. Я всегда могу понять, когда ты лжешь. Я вижу, чего ты хочешь", — сказала она, но шагнула ближе, дыхание ее становилось слабее с каждым вдохом.

"Не лги", — прошептала Рен. "Я принесу клятву. Ты уже дала мне пепел — я готова".

"Это не спасет твой источник", — прошептала Ондракья, и с ее губ полетела слюна.

Но она протянула руку, чтобы Рен поклялась.

Рен переплела пальцы со скрюченным когтем Ондракьи и встретила взгляд женщины. "Все наши обиды смыты. Твои секреты — мои, а мои — твои. Между нами не будет долгов".

Каждое слово вызывало у нее тошноту. Но она сделала свой выбор много лет назад: предпочла брата своему узлу. И Рен снова будет богохульствовать, чтобы спасти Седжа, чтобы спасти Колодец — чтобы спасти все.

Старуха рассмеялась и подняла Рен на ноги. "Да. Мы станем такими, какими были, когда я…"

Злорадство прекратилось. Гаммер Линдворм попыталась высвободить руки, вырваться из объятий, но слишком поздно поняла, что задумала Рен.

Это была правда: Рен хотела вновь соединить узел. Но только для того, чтобы она могла им воспользоваться.

Ее пальцы обхватили шнур амулета и сорвали его с шеи Гаммер Линдворм. Медальон Акреникса звякнул о камень, и Рен вывернулась из хватки карги, сосредоточив все свое внимание на злыдне, разрывающем Варго на части.

Злыдень — и нить, ведущая к нему. Рен ухватилась за нить и потянула.

Голова Злыдня поднялась. Словно собака, прыгнувшая на хозяина, он соскочил с тела Варго и метнулся к Рен. Рен вырвала руку из хватки Гаммер Линдворм как раз настолько, чтобы перекинуть амулет через острие метательного ножа и перерезать испачканные, грязные шнуры.

"Я вычеркнула тебя", — прорычала Рен, обращаясь к Гаммер Линдворм. "Ты больше не часть этого узла".

Рука Гаммер Линдворм сомкнулась на горле Рен\а, но на мгновение запоздала, чтобы заставить ее замолчать. В глазах Рен мелькнуло белое пятно, когда ей перекрыли доступ воздуха и крови, но Злыдень вздрогнул, как пробудившаяся гончая, и обратил свои темные глаза на Гаммер Линдворм с диким ожесточением. Она отпустила Рен и потянулась к ним, щелкая ногтями, как крыльями жука. "Мои дорогие, мои дети".

Ближайший злыдень оскалился, когда ее когти коснулись его бока. Она рывком отдернула руку. "Нет. Нет, это не то, чего вы хотите. Ты… ты голоден, да? У меня здесь ребенок…"

Рен пошатывался, задыхаясь. Это было все равно что наблюдать за Пальцами вокруг Ондракьи, отчаянно пытающимися понять, как утихомирить ее, когда она впадает в ярость, — только наоборот. Гаммер Линдворм продолжала болтать, пока Злыдень собирался, подкрадываясь все ближе, оставляя Варго и Седжа позади. Рук опустил Меттора, ударив его рукоятью в висок, и бросился на Рен, но она остановила его вытянутой рукой.