Её глаза расширяются.

— Тогда почему ты этого не сделала?

Потому что я не заслуживаю того, чтобы меня вылечили, когда Кейден не может этого сделать.

Страх?

Я не знаю. Честно говоря, я не знаю, почему я этого не сделала. Наличие достаточного слуха на одно ухо изменило бы для меня всё. Особенно сейчас, когда я работаю со Скарлетт и, возможно, снова отправлюсь в турне, но чувство вины, которое я испытываю, когда думаю о том, чтобы пойти и сделать это, заставляет меня довольно быстро отступить.

— Наверное, я боюсь, — говорю я ей.

Её взгляд снова становится мягким.

— Я могла бы пойти с тобой, если хочешь?

Почему она должна быть такой невероятной?

— Я не… Я не знаю, — говорю я, уставившись на свои руки. — А что, если всё закончится ещё хуже? Прямо сейчас я слышу совсем чуть-чуть. Если я ничего не буду слышать, вообще ничего, мой мир рухнет, и я боюсь этого.

Она протягивает руку и берёт меня за руку.

— А что, если бы ты могла услышать немного больше? Твой мир засиял бы.

Она права.

Я знаю это.

Но мысль о том, чтобы сделать это, приводит меня в ужас. И из-за чувства вины, и из-за страха. Мой врач часто присылает информационные письма, потому что я знаю, что он не понимает, почему я этого не делаю. В мире есть сотни тысяч людей, которые ухватились бы за такой шанс, а я убегаю от него.

— Да, может быть, я обдумаю это ещё раз, — отвечаю я ей, а затем отвожу взгляд, чтобы больше не видеть того, что она говорит.

Мой взгляд снова падает на Айзека, и он улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ. Ещё раз. Он невероятно яркий мужчина, но и Малакай тоже, и я не позволю себе приблизиться к нему. Скарлетт похлопывает меня по плечу, и я поворачиваюсь к ней.

— У меня в голове есть несколько текстов песен, хочешь посмотреть, сможешь ли ты что-нибудь добавить к ним?

Я киваю, и она начинает записывать свои слова. В этом Скарлетт невероятно талантлива. Она может придумать песню и просто записать её, а ещё лучше — спеть её так, как будто она была рождена именно для этого. Я не настолько талантлива. Я могу играть музыку, я могу чувствовать музыку, но я не могу писать музыку. Тем не менее, я прочитала её песню, и я впечатлена красотой, которую она раскрывает в своих текстах.

— Это потрясающе, — говорю я ей. — Я начинаю думать, что тебе на самом деле не нужна моя помощь.

Она краснеет и улыбается.

— Поверь мне, нужна. Даже если это просто для того, чтобы всё звучало именно так, как я хочу, и я знаю, что твоя игра поможет мне. Ты слышишь музыку так, как не слышат другие, и это потому, что ты её чувствуешь. Ты добавишь к этому альбому что-то такое, чего никто другой не сможет. Он будет невероятен.

Я лучезарно улыбаюсь ей.

Два байкера заполняют моё поле зрения, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть Мала и Маверика, заходящих в студию звукозаписи с едой в руках. Они ходили туда-сюда весь день, пока мы здесь работали, принося нам еду и питьё. Я не встречалась взглядом с Малом после того, что произошло в аппаратной, и даже сейчас я не смотрю ему в глаза.

Он заставил меня почувствовать то, что приводит меня в ужас.

Я могла бы невероятно легко влюбиться в кого-то вроде него, и этой мысли достаточно, чтобы заставить меня опустить глаза.

Я слышу их слабые голоса, но не могу разобрать, о чём они говорят. Скарлетт снова стучит по мне через несколько минут, и я смотрю на неё.

— Ты хочешь пойти со мной в клуб сегодня вечером? Они устраивают пикник и хотят, чтобы мы пошли.

Я смотрю на Маверика, и он подмигивает мне. Я избегаю смотреть Малу в глаза. Я снова поворачиваюсь к Скарлетт.

— Во сколько?

Она оглядывается, и Маверик говорит:

— Шесть.

Я собираюсь навестить Кейдена в пять, но это никогда не затягивается надолго, так что я могу успеть. Не знаю, стоит ли мне идти, но я также знаю, что это правильный поступок. Эти байкеры и их клуб обеспечили нам безопасность, когда никто другой не смог бы, и мы обязаны им, по крайней мере, пойти и присоединиться к ним. Я киваю, и Маверик хлопает в свои большие ладони.

— Тебя подвезти?

Он бросает взгляд на Мала, и я быстро оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Мал бросает на него свирепый взгляд. О, боже.

— Нет, спасибо, — тихо отвечаю я. — Я подъеду.

— Ты поведёшь машину? — спрашивает Мал, и мои щёки вспыхивают.

— Да, я умею водить.

— Это безопасно?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю.

— Я приеду и заберу тебя.

Я моргаю. Затем моргаю ещё раз.

— Нет, всё в порядке, честно. Я езжу каждый день…

— Почувствуешь себя лучше, если не будешь вести машину ночью. Я приеду и заберу тебя. Какой у тебя адрес?

Он не двигается с места, я вижу это по твёрдо сжатой челюсти. Когда Малакай чего-то хочет, Малакай это получает, и никто не собирается оспаривать его решение. Моё сердце учащённо бьётся, и я сглатываю, затем тихим голосом неохотно даю ему свой адрес.

— Я заеду в шесть.

Я киваю.

Он задерживает мой взгляд ещё на долю секунды, затем поворачивается, хлопает Маверика по спине, показывая, что пора уходить, и они вдвоём исчезают. Я поворачиваюсь к Скарлетт, щёки у меня ярко-красные и горячие.

— Как это могло произойти?

Она улыбается мне.

— Перестань бороться со всем хорошим в своей жизни, милочка. Он заботится о тебе, позволь ему.

— Это не его работа — присматривать за мной.

Она улыбается.

— И это не его работа — не делать этого. Он делает то, что хочет. Позволь ему.

Это должно быть интересно.

Я уверена, что моей маме просто понравится, если байкер заедет за мной.

Я обхватываю голову руками.

Я всё глубже загоняю себя в эту яму, и всё же, кажется, не могу выбраться.

Малакай

— У тебя кто-то есть? — я поднимаю брови, глядя на Маверика.

Он улыбается и кивает.

— Да. Познакомился с ней, когда сопровождал Скарлетт в туре. Она живёт здесь и, судя по всему, не боится улиц. Я сказал ей заскочить в клуб, когда она вернётся домой, и оказалось, что она так и сделала. Её зовут Чарли. Взял её номер у Коды, который был там, когда она появилась. Она придёт сегодня вечером на пикник. Поверь мне, она как нельзя лучше подходит для этой работы.

— Она чёртова девчонка, Маверик, — бормочу я, нахмурив брови. — Как, чёрт возьми, она собирается копать глубже, не причинив себе вреда? Хуже того, откуда, чёрт возьми, мы знаем, что можем ей доверять?

— Мы этого не знаем. Но мы не будем знать, можем ли мы доверять любому, кого пошлём, это риск, на который мы должны пойти. Хотя у меня есть предчувствие на её счёт. Она… у неё есть яйца. Я думаю, она согласится на это.

— Она… ебанутая. Девчонка.

— Да, очень привлекательная, чертовски сильная девушка. Если кто-то и может получить информацию, так это тот, кто похож на неё и обладает её преимуществом. Поверь мне, когда ты встретишься с ней, ты поймёшь, о чём я говорю.

— Ни хрена не убеждён, — ворчу я.

— В этом нет необходимости. Просто подожди и увидишь.

Я откидываю голову назад и рычу:

— У меня дерьмовое настроение, так что я закончил этот разговор. Пришли сюда грёбаную Бри и убирайся.

Он усмехается.

— Хорошо, что теперь у меня есть женщина, так что мне не нужно втыкать это в этих сук. Тебе стоит попробовать это, братан.

Я выпрямляюсь и метаю в него кинжал.

— Следи за своим грёбаным языком, Маверик. Или ты не слышал ту часть, где я сказал, что у меня грёбаное плохое настроение?

— Всегда в грёбаном плохом настроении, — ворчит он. — Посылаю твою маленькую женщину, но тебе стоит попробовать завести постоянную, может быть, какого-нибудь ангела, играющего на фортепиано.

Если бы взгляды могли убивать, мой брат был бы мёртв.

— Убирайся.

Он улыбается мне, затем поворачивается и широкими шагами выходит. Ебать меня. Я начинаю думать, что скучал по нему не так сильно, как думал, когда он ушёл. Грёбаная королевская заноза в моей заднице. Я прислоняюсь к старому письменному столу в своём кабинете и пытаюсь разрядить напряжение. Слишком много всего происходит, и возвращается недостаточно результатов. Это начинает меня грызть. Мне не нравится, когда меня побеждают, и мне не нравится, когда кто-то меня перехитряет.