Разумеется, он знал: перед ним встанет нелегкая задача.

У Джейн, кроме мужа, не было родственников, и потому ей трудно было понять чувства, которые Кэл испытывал к своим братьям. К тому же она недостаточно хорошо знала Гейба, чтобы понять, насколько он уязвим. Но Кэл это знал и потому защищал брата с такой же страстью, с какой защищал всех, кого любил.

Он подумал о Рэчел, которая в это время сидела одна в тюремной камере, и решил, что она, наверное, тоже не спит и волнуется за своего сына. Почему она не подумала о нем, прежде чем ополчиться на Гейба?

Ему хотелось верить, что ее действия были чисто импульсивными, что Рэчел не осознавала, какие последствия ее жестокость может иметь для Гейба — человека, который только-только начал возрождаться к жизни. Но в любом случае это не могло служить для нее оправданием. Рэчел принадлежала к тому типу людей, которых заботят только их собственные проблемы и переживания, и теперь ей приходилось за это расплачиваться. Удовлетворенный тем, что благодаря его усилиям восторжествовала справедливость, Кэл наконец уснул.

Через час он проснулся от ритмичных, страшных ударов в дверь, от которых, казалось, затрясся весь дом. Джейн тоже привстала на кровати рядом с ним.

— Что это? — спросила она.

— Оставайся здесь, — сказал Кэл и спрыгнул на пол.

Накинув на голое тело халат, он выбежал из спальни и оросился вниз по лестнице. Добежав до входной двери, он заглянул в глазок и вздохнул с облегчением, увидев Гейба.

— Где тебя черти носили? — спросил он, распахнув дверь.

Выглядел Гейб ужасно: усталое, изможденное лицо, покрасневшие глаза, щетина на щеках.

— Я нигде не могу найти Рэчел, — сказал он.

Кэл сделал шаг назад, чтобы дать Гейбу войти.

— У тебя же есть ключ. Почему ты не отпер дверь сам?

— Я забыл. Мне очень нужно с тобой поговорить. — Гейб резким движением запустил руку в волосы. — Ты не видел Рэчел? Она должна была остаться на ночь в доме Кристи, но там никого нет. Я съездил в коттедж — там тоже пусто. Господи, Кэл, она пропала, я не могу ее найти. Я боюсь, что она уехала.

— Кэл, что случилось?

Джейн спускалась по лестнице к братьям. На ней была розовая ночная рубашка с изображением персонажа из какого-то мультфильма на груди. Страсть, которую одна из наиболее выдающихся женщин-физиков мира испытывала к ночным рубашкам с изображением смешных зверюшек, всегда вызывала у Кэла улыбку, но только не теперь. Ему хотелось избавить жену от необходимости обсуждать с Гейбом вопрос о местонахождении Рэчел.

Когда Гейб бросился навстречу его супруге, Кэлу стало не по себе. Его брат был всегда сдержан, даже медлителен: неторопливая походка, плавные, размеренные жесты. Теперь все движения Гейба были резкими и суетливыми.

— Я не могу найти Рэчел. Понимаете, я, как последний дурак, оставил ее у кинотеатра, а сам уехал. И с тех пор я ее не видел.

— Она в тюрьме, — сказала Джейн, в смущении глядя на Гейба.

Гейб уставился на нее непонимающим взглядом.

— В тюрьме? — тупо переспросил он.

Джейн дотронулась до его руки. На лице жены Кэла явственно читалось беспокойство и сочувствие.

— Я что-то ничего не понимаю, — произнесла она. — Кэл рассказал мне, что Рэчел разнесла кинотеатр и что ее посадили в тюрьму по твоему обвинению.

Шли секунды. Наконец Гейб и Джейн одновременно, идеально синхронным движением повернули головы в сторону Кэла. Тот неловко переступал с ноги на ногу.

— Дорогая, я ведь вовсе не говорил, что это Гейб выдвинул против нее обвинения. Это ты так решила, а…

Джейн прищурилась, и Кэл быстро перевел взгляд на Гейба, стараясь говорить спокойно:

— Гейб, это Рэчел устроила разгром в кинотеатре. Мне очень жаль. Мы нашли украденные из кассы деньги и другие пропавшие вещи в ее «эскорте». Я знал, что по приезде на место происшествия Оделла ты выдвинешь против нее официальные обвинения, но, поскольку тебя в кинотеатре не оказалось, сделал это сам.

— Так, значит, ты засадил Рэчел в тюрьму? — едва слышно спросил Гейб.

— Но ведь она нарушила закон, — сказал Кэл, стараясь, чтобы неприятная правда дошла до Гейба в максимально смягченном виде.

В следующую секунду он уже летел через весь вестибюль. Долетев до фонтана, он задел ногой его край и с громким всплеском опрокинулся в воду.

Глядя на взметнувшиеся в воздух брызги, Гейб попытался набрать в легкие воздух, но у него это получилось далеко не сразу. Он решил, что как только ему удастся восстановить пресекшееся дыхание, он убьет своего старшего брата.

Кэл тем временем, борясь с облепившим его тело халатом, изо всех сил старался принять сидячее положение.

— Она разгромила твой кинотеатр! — выкрикнул он. — Ей самое место в тюрьме!

Сорвавшись с места, Гейб бросился к фонтану, но прежде чем он успел добежать до него, между ним и Кэлом встала Джейн.

— Перестань, Гейб! Рэчел этим не поможешь!

— Опять Рэчел, черт побери! — заорал Кэл, протирая глаза, в которые попала вода. — Это Гейбу надо помогать, а не ей!

Гейб мгновенно обогнул Джейн и ухватил брата за ворот намокшего халата.

— Это мой кинотеатр, сукин ты сын, а не твой! И у тебя не было никакого права делать то, что ты сделал!

С этими словами Гейб снова швырнул Кэла в воду. Внезапно на него навалилась слабость. Все его тело покрылось испариной. Рэчел была в тюрьме, и виноват в этом был, конечно, Кэл. Но в случившемся была и его, Гейба, вина, потому что он просто сбежал, оставив Рэчел одну. В первый момент он не мог ни о чем думать: ему просто хотелось уехать куда глаза глядят.

Повернувшись, Гейб бросился к выходу, но тут же замер на месте, услышав негромкий, такой знакомый голос:

— Гейб!

Обернувшись, он увидел на верхней площадке лестницы Чипа в футболке, которую не так давно купила ему Рэчел, и в белых хлопчатобумажных трусиках. Светло-каштановые волосы мальчика сбились на макушке в смешной хохолок. Лицо Эдварда блестело от слез.

— Гейб, где моя мама? — шепотом спросил мальчик.

Гейбу Боннеру показалось, что сейчас у него разорвется сердце. Прыгая через две ступеньки, он взбежал по лестнице вверх и подхватил мальчика на руки.

— Все в порядке, парень, — сказал он. — Я как раз еду за ней.

— Я хочу видеть маму, — сказал Эдвард, глядя ему прямо в глаза.

— Я знаю, сынок. Я знаю.

Гейб почувствовал, как тельце Эдварда сотрясла дрожь, и понял, что ребенок заплакал. Чтобы мальчик чувствовал себя хоть немного комфортнее, он отнес его в гостевую комнату. Там не оказалось удобного стула или кресла, поэтому Гейб уселся прямо на кровать и посадил малыша к себе на колени.

Эдвард плакал совершенно беззвучно. По его щекам просто катились и катились слезы, а Гейб прижимал его к груди и поглаживал по голове. Как бы ни хотелось ему немедленно броситься на выручку Рэчел, он понимал: прежде всего необходимо было успокоить ребенка.

— С моей мамой случилось что-то плохое? — тихонько спросил Эдвард.

— Просто произошло недоразумение, очень досадное недоразумение. Твоя мама в безопасности, но я думаю, что ей может быть страшно, поэтому мне надо съездить за ней.

— Мне тоже страшно.

— Я знаю, сынок, но очень скоро я привезу тебе твою маму.

— А она не умрет?

Гейб прижался губами к макушке мальчика.

— Нет, она не умрет. С ней все будет в порядке. Она просто напугана, вот и все. И наверное, она очень сердится. Твоя мама иногда бывает очень сердитой.

Повозившись у него на коленях, Эдвард крепче прижался к нему. Гейб погладил локоток согнутой руки мальчика, и ему стало так хорошо, что он сам едва не расплакался.

— А почему папа Рози сидел в фонтане?

— Он… поскользнулся.

— Гейб!..

— Что?

Щекоча теплым дыханием щеку и ухо Гейба, Эдвард тихонько шепнул:

— Я тебя прощаю.

У Гейба защипало глаза. Чип слишком легко забывал нанесенные обиды. Ребенку так отчаянно хотелось нормальной жизни, что он готов был на все. Он готов был даже забыть о той неприязни, с которой к нему долгое время относился Гейб.